Неточные совпадения
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был, по мненью многих
(Судей решительных и строгих),
Ученый малый, но педант.
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С
ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном
спореИ возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.
Князь заметил, что все эти три дня они вступали иногда друг с другом в длинные разговоры, нередко кричали и
спорили, даже, кажется, об
ученых предметах, что, по-видимому, доставляло удовольствие Лебедеву.
Лебедев был хотя и в обыкновенном «вечернем» состоянии своем, но на этот раз он был слишком уж возбужден и раздражен предшествовавшим долгим «
ученым»
спором, а в таких случаях к оппонентам своим он относился с бесконечным и в высшей степени откровенным презрением.
— Я удивительно люблю все эти
споры и раздражения, князь,
ученые, разумеется, — пробормотал между тем Келлер в решительном упоении и нетерпении ворочаясь на стуле, —
ученые и политические, — обратился он вдруг и неожиданно к Евгению Павловичу, сидевшему почти рядом с ним.
Я с ним попервоначалу было
спорить зачал, что какая же, мол, ваша вера, когда у вас святых нет, но он говорит: есть, и начал по талмуду читать, какие у них бывают святые… очень занятно, а тот талмуд, говорит, написал раввин Иовоз бен Леви, который был такой
ученый, что грешные люди на него смотреть не могли; как взглянули, сейчас все умирали, через что бог позвал его перед самого себя и говорит: «Эй ты,
ученый раввин, Иовоз бен Леви! то хорошо, что ты такой
ученый, но только то нехорошо, что чрез тебя, все мои жидки могут умирать.
— Иначе и нельзя, а то она отсыреет и тон потеряет… Это самый, я думаю, деликатный инструмент, — отвечала простодушно Марья Федоровна, вовсе не подозревавшая яду в словах своей собеседницы, которая, впрочем, не стала с нею больше говорить и все свое внимание отнесла к
спору, все еще продолжавшемуся между молодым
ученым и Егором Егорычем, ради чего они уселись уже вдали в уголке.
Егор Егорыч знал об учении Гегеля еще менее Зинаиды Ираклиевны и помнил только имя сего
ученого, о котором он слышал в бытность свою в двадцатых годах за границей, но все-таки познакомиться с каким-нибудь гегелианцем ему очень хотелось с тою целью, чтобы повыщупать того и, если можно, то и
поспорить с ним.
— Ах, нет, нет! — отвергнула решительным тоном gnadige Frau. — Эти вещи надобно, чтобы объявляло лицо любящее. Отец Василий, я не
спорю против того, человек очень умный и
ученый, но не думаю, чтобы он вполне был привязан к Егору Егорычу.
Конечно, об этом теперь идут и почти всегда шли бесконечные
споры, но меня это не смущает: во-первых, истинные
ученые за нас…
Сдали. Я и жену и племянницу
ученую кряду по три раза дураками оставил. Довольно, говорю, с вас, но видя, что они и сим еще мало в неправоте своего
спора убедились, говорю...
С нею обыкновенно никто из спорящих не соглашался и даже нередко ставили Дорушку в затруднительное положение заученными софизмами, ко всего чаще она наголову побивала своею живою и простою речью всех своих
ученых противников, и Нестор Игнатьевич ликовал за нее, молча похаживая по оглашенной
спором комнате.
Петербург казался ему гораздо более подвижным и развитым, и он стремился туда, знакомился там с разными литераторами,
учеными, с высшим и низшим чиновничеством, слушал их, сам им говорил,
спорил с ними, но — увы! — просвета перед жадными очами его после этих бесед нисколько не прибывало, и почти каждый раз князь уезжал из Петербурга в каком-то трагически-раздраженном состоянии, но через полгода снова ехал туда.
От недоброго медицинского прошлого уцелела только одна традиция — белый галстук, который носят теперь доктора; для
ученого же и вообще образованного человека могут существовать только традиции общеуниверситетские, без всякого деления их на медицинские, юридические и т. п., но Петру Игнатьевичу трудно согласиться с этим, и он готов
спорить с вами до Страшного суда.
Несмотря на это распадение с жизнию,
ученые, памятуя, какой могучий голос имели университеты и доктора в средние века, когда к ним относились с вопросами глубочайшей важности, захотели вершать безапелляционным судом все сциентифические и художественные
споры; они, подрывшие во имя всеобщего права исследования касту католических духовных пастырей, показывали поползновение составить свой цех пастырей светских.
«Да у них своя наука!» И против этого не будем
спорить; но мы говорим о науке, человечеству принадлежащей, а не Китаю, не Японии и другим
ученым государствам.
Лучше всего о Христе Ларион говорил: я, бывало, плакал всегда, видя горькую судьбу сына божия. Весь он — от
спора в храме с
учёными до Голгофы — стоял предо мною, как дитя чистое и прекрасное в неизречённой любви своей к народу, с доброй улыбкой всем, с ласковым словом утешения, — везде дитя, ослепительное красотою своею!
Притом же он, как
ученый, не знал даже вовсе политики. Бывало, когда съест порцию борща, а маменька, бывало, накладывают ему полнехонькую тарелку, — то он, дочиста убрав, еще подносит к маменьке тарелку и просит:"усугубите милости".
Спору нет, что маменька любили, чтобы за обедом все ели побольше, и, бывало, приговаривают:"уж наварено, так ешьте; не собакам же выкидывать". Но все же домине Галушкинский поступал против политики.
Вторую перемену составляли супы, также разных сортов и вкусов: суп с лапшею, суп с рыжем и радзынками (сарачинское пшено и изюм) и многие другие, в числе коих были и суп исторический, подобно борщу, носивший название"Леопольдов суп", изобретение какого-то маркграфа Римской империи, но какого — не знаю. Любопытные могут узнать наверное из исторических рассмотрении критик и
споров ученых мужей.
Сначала это говорилось довольно неопределенно, в общих чертах, мимоходом, по поводу
споров с «Русскою беседой» о народности, потом прямее высказали, что нам теперь нужно заимствовать многое от просвещенного Запада; наконец как-то в конце года, кажется по поводу статьи г. Григорьева о Грановском, решительно было высказано, что молодым
ученым нашим полезно ездить учиться за границу.
— Нет! — не задумываясь, ответила девушка. — Вы хотя и
учёный, но я с вами
поспорю.
— Верьте Маргарите, — захрипел старик. — Ей известно всё, что будет. Она ежедневно уверяет меня в этом. Ты, говорит, умрёшь, а Варьку ограбят и сломят ей голову… видите? Я
спорю: — дочь полковника Олесова не позволит кому-нибудь сломить ей голову, — она сама это сделает! А что я умру — это правда… так должно быть. А вы, господин
учёный, как себя здесь чувствуете? Тощища в кубе, не правда ли?
Вы,
ученые, будете
спорить обо мне. Одни из вас скажут, что я сумасшедший, другие будут доказывать, что я здоровый, и допустят только некоторые ограничения в пользу дегенерации. Но, со всею вашею ученостью, вы не докажете так ясно ни того, что я сумасшедший, ни того, что я здоровый, как докажу это я. Моя мысль вернулась ко мне, и, как вы убедитесь, ей нельзя отказать ни в силе, ни в остроте. Превосходная, энергичная мысль — ведь и врагам следует отдавать должное!
Сбросив с плеч
спор о мистических книгах, к которому я решительно приготовлялся, как будто к
ученому диспуту, я стал свободнее располагать своим временем, чаще бывал и дольше сидел у Балясникова, где каждый раз находил Алехина, а иногда встречал и других наших казанцев.
— Человек вы
ученый, разрешите-ка наш
спор с Зиновьем Алексеичем. Как, по-вашему, надо по векселям долги строже взыскивать аль не надо?
Старший брат Левина,
ученый теоретик Кознышев, «никогда не изменял своего мнения о народе и сочувственного к нему отношения». В
спорах с Левиным, гораздо ближе знавшим народ, «Кознышев всегда побеждал брата именно тем, что у Кознышева были определенные понятия о народе, его характере, свойствах и вкусах; у Константина же Левина никакого определенного и неизменного понятия не было, так что в этих
спорах Константин был уличаем в противоречии самому себе».