Неточные совпадения
Воспламенившись, Катерина Ивановна немедленно распространилась о всех подробностях будущего прекрасного и спокойного житья-бытья в Т…; об учителях гимназии, которых она пригласит для
уроков в свой пансион; об одном почтенном старичке, французе Манго, который
учил по-французски еще самое Катерину Ивановну в институте и который еще и теперь доживает свой век в Т… и, наверно, пойдет к ней за самую сходную плату.
Дальше той строки, под которой учитель, задавая
урок, проводил ногтем черту, он не заглядывал, расспросов никаких ему не делал и пояснений не требовал. Он довольствовался тем, что написано в тетрадке, и докучливого любопытства не обнаруживал, даже когда и не все понимал, что слушал и
учил.
Что он там, в немецкой школе, что ли, сидит да
уроки учит?
— Я все
уроки учила одинаково, то есть все дурно.
Не будешь ли по
урокам бегать, школьников
учить?
Мировой Нефедов усмехнулся, да и рассердился сейчас на себя за то, что усмехнулся: «Я вас, — говорит мне, — сейчас же вашему начальству аттестую, чтобы вы в такие проекты впредь не пускались, вместо того чтобы за книгами сидеть и
уроки ваши
учить».
Весь тот день мало со мной говорил, совсем молчал даже, только заметил я: глядит, глядит на меня из угла, а все больше к окну припадает и делает вид, будто бы
уроки учит, а я вижу, что не
уроки у него на уме.
— Осел! подлец! убил! зарезал! Вот же тебе! — муж получил пощечину. — Вот же тебе! — другая пощечина. — Вот как тебя надобно
учить, дурака! — Она схватила его за волоса и начала таскать.
Урок продолжался немало времени, потому что Сторешников, после длинных пауз и назиданий матери, вбежавший в комнату, застал Марью Алексевну еще в полном жару преподавания.
— Безостановочно продолжает муж после вопроса «слушаешь ли», — да, очень приятные для меня перемены, — и он довольно подробно рассказывает; да ведь она три четверти этого знает, нет, и все знает, но все равно: пусть он рассказывает, какой он добрый! и он все рассказывает: что
уроки ему давно надоели, и почему в каком семействе или с какими учениками надоели, и как занятие в заводской конторе ему не надоело, потому что оно важно, дает влияние на народ целого завода, и как он кое-что успевает там делать: развел охотников
учить грамоте, выучил их, как
учить грамоте, вытянул из фирмы плату этим учителям, доказавши, что работники от этого будут меньше портить машины и работу, потому что от этого пойдет уменьшение прогулов и пьяных глаз, плату самую пустую, конечно, и как он оттягивает рабочих от пьянства, и для этого часто бывает в их харчевнях, — и мало ли что такое.
— Чего любопытно! — сказал Троекуров, — она знакома с ним: он целые три недели
учил ее музыке, да слава богу не взял ничего за
уроки.
На
уроки приходил Степан Яковлевич Рущевич, который вздумал
учить нас выразительному чтению.
Первое и важнейшее правило, чтоб у собаки был один хозяин и никто другой не заставлял ее повторять те
уроки, которые она
учит, а потому весьма недурно, если первый и даже второй год уже настоящей охоты она будет запираема или привязываема на цепочке или веревочке немедленно по возвращении с поля да и во все свободное время от охоты; впоследствии это сделается ненужным.
— Да вот вам, что значит школа-то, и не годитесь, и пронесут имя ваше яко зло, несмотря на то, что директор нынче все настаивает, чтоб я почаще навертывался на ваши
уроки. И будет это скоро, гораздо прежде, чем вы до моих лет доживете. В наше-то время отца моего
учили, что от трудов праведных не наживешь палат каменных, и мне то же твердили, да и мой сын видел, как я не мог отказываться от головки купеческого сахарцу; а нынче все это двинулось, пошло, и школа будет сменять школу. Так, Николай Степанович?
Иногда он приходит в классы и с строгим лицом слушает, как я сказываю
уроки, но по некоторым словам, которыми он хочет поправить меня, я замечаю, что он плохо знает то, чему меня
учат.
« Занятия мои, — продолжал он далее, — идут по-прежнему: я скоро буду брать
уроки из итальянского языка и эстетики, которой будет
учить меня профессор Шевырев [Шевырев Степан Петрович (1806—1864) — профессор литературы в Московском университете, критик и поэт.
— Не знаю, — начал он, как бы более размышляющим тоном, — а по-моему гораздо бы лучше сделал, если бы отдал его к немцу в пансион… У того, говорят, и за
уроками детей следят и музыке сверх того
учат.
— Ну, в таком случае, я буду играть по правилам, — сказал Павел, — но только вы же меня и
учите; мне не у кого брать
уроки.
При его молчаливо-торжественном обходе юнкера поочередно делают ему глубокие придворные поклоны, которым их на
уроках танцев беспрестанно
учит балетмейстер Большого театра, Петр Алексеевич Ермолов.
— Друзья мои, —
учил он нас, — наша национальность, если и в самом деле «зародилась», как они там теперь уверяют в газетах, — то сидит еще в школе, в немецкой какой-нибудь петершуле, за немецкою книжкой и твердит свой вечный немецкий
урок, а немец-учитель ставит ее на колени, когда понадобится.
— Некогда было, — смущенно сказал он, — все же
уроки, все
учить надо, правда, некогда.
— Вот еще глупости! — сердито говорила Коковкина, — ему надо
уроки учить, а не спектакли разыгрывать. Что выдумали! Изволь одеться сейчас же, Александр, и марш со мною домой.
— Милая Людмилочка, да я с вами сколько хотите сидел бы, пока бы не прогнали, а только
уроки учить надо.
— Ну что же, вы все
уроки учите? Книжки-то читаете какие-нибудь?
— Давеча
уроку не знал; Фома Фомич на коленки ставил, а я и не стал. Стар я стал, батюшка, Сергей Александрыч, чтоб надо мной такие шутки шутить! Барин осерчать изволил, зачем Фому Фомича не послушался. «Он, говорит, старый ты хрыч, о твоем же образовании заботится, произношению тебя хочет
учить». Вот и хожу, твержу вокабул. Обещал Фома Фомич к вечеру опять экзаментик сделать.
Отец и мать любовались отношением девочки к брату, хвалили при нем ее доброе сердце, и незаметно она стала признанной наперсницей горбуна —
учила его пользоваться игрушками, помогала готовить
уроки, читала ему истории о принцах и феях.
В этой, какой-то полусознательной переборке всех своих знакомых Елена провела почти всю ночь, и на другой день поутру она отправилась в пансион на
урок; там ей пришлось
учить в довольно холодной зале испитых, мозглявых и страшно, должно быть, бестолковых девочек, которые в продолжение целого часа хлопали при ней своими костлявыми ручонками по расстроенным фортепьянам.
Васса. Ну хоть про нее. Там головни-то шипят. Сырое дерево горит туго. А Гурий Кротких — научит. Он за двести целковых в месяц меня хозяйствовать
учит, а тебя рублей за пятнадцать будет
учить революцию делать. Полтина за
урок. Пришел ко мне служить — штаны были мятые, а недавно, в театре, гляжу — на жене его золотишко кое-какое блестит. Так-то, девицы! В матросы, значит, Онегин?
Все занятие состояло в том, что он предварительно спрашивал заданные нам
уроки и
учил читать по-французски и по-немецки; но мало-помалу он переставал нами заниматься вовсе и стал куда-то отлучаться.
Как бы то ни было, только я начал задумываться, или, лучше сказать, переставал обращать внимание на все, меня окружающее, переставал слышать, что говорили другие; без участия
учил свои
уроки, сказывал их, слушал замечания или похвалы учителей и часто, смотря им прямо в глаза — воображал себя в милом Аксакове, в тихом родительском доме, подле любящей матери; всем казалось это простою рассеянностью.
— Ужасно, ей-богу! — начала она, мешая ложкой. — Береги, корми, лелей дитя, ветра к нему не допускай, а первый негодяй хвать ее и обидит. Шперлинги говорят: устроим
уроки, чтоб музыке детей
учить. Конечно, оно очень дешево, но ведь вот как подумаешь, что надо вечером с одной девкой посылать, так и бог с ними, кажется, и
уроки.
— Я не хотела вас
учить: вы сами напросились на
урок. Запомните его; бог знает, может быть еще и пригодится.
В доме Герцена Бенни был принят приятельски и, кроме того, давал некоторое время какие-то
уроки дочери покойного Герцена, Ольге Александровне, — кажется, он
учил эту молодую девушку языкам, так как он, при хорошем общем классическом образовании, был большой и довольно просвещенный лингвист.
Латинских
уроков Гульч давал нам ежедневно два: утром мы читали Ливия и через день переводили изустно с немецкого на латинский, а после обеда, с половины пятого до половины шестого, неизменно читали Энеиду, из которой, в случае плохой подготовки, приходилось
учить стихи наизусть.
Вечерами, трижды в неделю, приходил Изот, я
учил его грамоте. Сначала он отнесся ко мне недоверчиво, с легонькой усмешкой, но после нескольких
уроков добродушно сказал...
Ещё когда минуло мне шесть лет, начал Ларион меня грамоте
учить по-церковному, а через две зимы у нас школу открыли, — он меня в школу свёл. Сначала я несколько откачнулся от Лариона. Учиться понравилось мне, взялся я за книжки горячо, так что он, бывало, спросит
урок у меня и, прослушав, скажет...
Дома дочь с матерью куда-нибудь ездили или у них был кто-нибудь; сын был в гимназии, готовил
уроки с репетиторами и учился исправно тому, чему
учат в гимназии.
"Напрасно беспокоитеся, домине учитель! — рассуждал я, поспешая к трудолюбивой бабусе, с рассвета заботившейся о пирожках к завтраку нашему. —
Учить вашего
урока не буду и не буду". О, да и позавтракал же я в тот день знатно!..
Утром домине приступил прослушивать
уроки панычей до выхода в школы. Как братья училися и как вели себя — я рассказывать в особенности не буду: я знаю себя только. Дошла очередь до моего
урока. Я ни в зуб не знал ничего. И мог ли я что-нибудь выучить из
урока, когда он был по-латыни? Домине же Галушкинский нас не
учил буквам и складам латинским, а шагнул вперед по верхам, заставляя затверживать по слуху. Моего же
урока даже никто и не прочел для меня, и потому из него я не знал ни словечка.
Я возвратился домой очень довольный этой встречей, мне давно хотелось иметь
урок — не для денег, которых хотя было у меня и немного, но доставало на мои умеренные желания, но мне желалось
учить, хотелось иметь право передавать другому свои знания, убеждения, а того и другого было в моей голове довольно в запасе.
—
Уроки у меня тут, совестно и говорить — музыке
учу.
— Да что?
Уроки учу; ну и по дому тоже кое-что поделаешь.
При одном из первых же
уроков он заметил, что мать детей, которых он
учил, ударила по щеке свою горничную.
Я делила с ней досуг,
учила вместе с ней
уроки, но душевной близости истинной дружбы не испытывала, к сожалению, никогда.
С малышами приходилось несколько иначе: их
учили по слуху, то есть наставники повторяли
урок до тех пор, пока он усваивался детьми крепко и прочно. Батюшка знал прекрасно, на кого надо было обратить большее внимание.
— Вы прекрасно сказали, — отозвалась мать и добавила: — но мне кажется, что этот
урок тоже
учит и снисхождению, какое вызывает участь побежденных?
— Да; сей
урок учит любить свой народ, дабы не видать его в униженном уделе побежденных, — вмешался Альтанский.
— А ну-ка, я проверю, как вы
уроки учите, — шутливо кивнул нам головою Государь и, обведя класс глазами, поманил сидевшую на первой скамейке Киру Дергунову.
По-английски я стал учиться еще в Дерпте, студентом, но с детства меня этому языку не
учили. Потом я брал
уроки в Петербурге у известного учителя, которому выправлял русский текст его грамматики. И в Париже в первые зимы я продолжал упражняться, главным образом, в разговорном языке. Но когда я впервые попал на улицы Лондона, я распознал ту давно известную истину, что читать, писать и даже говорить по-английски — совсем не то, что вполне понимать всякого англичанина.
Должен был приехать в Тулу министр народного просвещения Сабуров. Уже за неделю до его приезда Новоселов во время
уроков заходил в классы и
учил нас, как держаться перед министром, что ему отвечать.
С седьмого класса я перестал интересоваться отметками и наградами, — по-настоящему перестал, а раньше только притворялся.
Учил из
уроков то, что было интересно, неинтересное готовил кое-как, а иногда даже не знал, какие
уроки заданы. Но в предыдущих классах очень был заложен основательный фундамент, и он помогал мне благополучно выкарабкиваться из затруднений.