Неточные совпадения
По утрам, через час после того, как
уходила жена, из флигеля шел к воротам Спивак, шел нерешительно, точно ребенок, только что постигший искусство ходить
по земле. Респиратор, выдвигая его подбородок, придавал его курчавой голове форму головы пуделя, а темненький, мохнатый костюм еще более подчеркивал сходство музыканта с ученой собакой из цирка. Встречаясь с Климом, он опускал респиратор к шее и говорил всегда что-нибудь о музыке.
Выпустили Самгина неожиданно и с какой-то обидной небрежностью:
утром пришел адъютант жандармского управления с товарищем прокурора, любезно поболтали и
ушли, объявив, что вечером он будет свободен, но освободили его через день вечером. Когда он ехал домой, ему показалось, что улицы необычно многолюдны и в городе шумно так же, как в тюрьме. Дома его встретил доктор Любомудров, он шел
по двору в больничном халате, остановился, взглянул на Самгина из-под ладони и закричал...
Утром, когда Самгин оделся и вышел в столовую, жена и Кутузов уже
ушли из дома, а вечером Варвара уехала в Петербург — хлопотать
по своим издательским делам.
Красавина. Да вот тебе первое. Коли не хочешь ты никуда ездить, так у себя дома сделай: позови баб побольше, вели приготовить отличный обед, чтобы вина побольше разного, хорошего; позови музыку полковую: мы будем пить, а она чтоб играла. Потом все в сад, а музыка чтоб впереди, да так
по всем дорожкам маршем; потом опять домой да песни, а там опять маршем. Да так чтобы три дня кряду, а начинать с
утра. А вороты вели запереть, чтобы не
ушел никто. Вот тебе и будет весело.
На другой день опять она
ушла с
утра и вернулась вечером. Райский просто не знал, что делать от тоски и неизвестности. Он караулил ее в саду, в поле, ходил
по деревне, спрашивал даже у мужиков, не видали ли ее, заглядывал к ним в избы, забыв об уговоре не следить за ней.
Она
ушла, очень озабоченная, и с другого дня послушно начала исполнять новое обещание, со вздохом отворачивая нос от кипящего кофейника, который носила
по утрам барыне.
Райский с раннего
утра сидит за портретом Софьи, и не первое
утро сидит он так. Он измучен этой работой. Посмотрит на портрет и вдруг с досадой набросит на него занавеску и пойдет шагать
по комнате, остановится у окна, посвистит, побарабанит пальцами
по стеклам, иногда
уйдет со двора и бродит угрюмый, недовольный.
— Слопали! — с изумлением произнесла она, ударив себя
по бедрам и глядя, как проворно
уходили Яков и Егорка, оглядываясь на нее, как волки. — Что я
утром к завтраку подам?!
Утро уходило у него на мыканье
по свету, то есть
по гостиным, отчасти на дела и службу, — вечер нередко он начинал спектаклем, а кончал всегда картами в Английском клубе или у знакомых, а знакомы ему были все.
На другой день
утром мы
ушли, не видав ни одного европейца, которых всего трое в Анжере. Мы плыли дальше
по проливу между влажными, цветущими берегами Явы и Суматры. Местами, на гладком зеркале пролива, лежали, как корзинки с зеленью, маленькие островки, означенные только на морских картах под именем Двух братьев, Трех сестер. Кое-где были отдельно брошенные каменья, без имени, и те обросли густою зеленью.
Иногда
по утрам, напившись кофею, он садился зa свое сочинение или за чтение источников для сочинения, но очень часто, вместо чтения и писания, опять
уходил из дома и бродил
по полям и лесам.
Пока люди собирали имущество и вьючили лошадей, мы с Дерсу, наскоро напившись чаю и захватив в карман
по сухарю, пошли вперед. Обыкновенно
по утрам я всегда
уходил с бивака раньше других. Производя маршрутные съемки, я подвигался настолько медленно, что через 2 часа отряд меня обгонял и на большой привал я приходил уже тогда, когда люди успевали поесть и снова собирались в дорогу. То же самое было и после полудня:
уходил я раньше, а на бивак приходил лишь к обеду.
По несчастию, «атрибут» зверства, разврата и неистовства с дворовыми и крестьянами является «беспременнее» правдивости и чести у нашего дворянства, Конечно, небольшая кучка образованных помещиков не дерутся с
утра до ночи со своими людьми, не секут всякий день, да и то между ними бывают «Пеночкины», остальные недалеко
ушли еще от Салтычихи и американских плантаторов.
Генерал занимался механикой, его жена
по утрам давала французские уроки каким-то бедным девочкам; когда они
уходили, она принималась читать, и одни цветы, которых было много, напоминали иную, благоуханную, светлую жизнь, да еще игрушки в шкапе, — только ими никто не играл.
Старик Колобов зажился в Заполье. Он точно обыскивал весь город. Все-то ему нужно было видеть, со всеми поговорить, везде побывать. Сначала все дивились чудному старику, а потом привыкли. Город нравился Колобову, а еще больше нравилась река Ключевая.
По утрам он почти каждый день
уходил купаться, а потом садился на бережок и проводил целые часы в каком-то созерцательном настроении. Ах, хороша река, настоящая кормилица.
Разделавшись со школой, я снова зажил на улице, теперь стало еще лучше, — весна была в разгаре, заработок стал обильней,
по воскресеньям мы всей компанией с
утра уходили в поле, в сосновую рощу, возвращались в слободу поздно вечером, приятно усталые и еще более близкие друг другу.
Однажды в субботу, рано
утром, я
ушел в огород Петровны ловить снегирей; ловил долго, но красногрудые, важные птицы не шли в западню; поддразнивая своею красотой, они забавно расхаживали
по среброкованому насту, взлетали на сучья кустарника, тепло одетые инеем, и качались на них, как живые цветы, осыпая синеватые искры снега.
Около полдён он
уходит в степь, а
по утрам и вечерам постоянно колотится около дорог.
Как сладко слушать моря шум!
Сидишь
по часу нем,
Неугнетенный, бодрый ум
Работает меж тем….
До солнца горною тропой
Взберешься высоко —
Какое
утро пред тобой!
Как дышится легко!
Но жарче, жарче южный день,
На зелени долин
Росинки нет…
Уйдем под тень
Зонтообразных пинн…
Домнушка знала, что Катря в сарайной и точит там лясы с казачком Тишкой, — каждое
утро так-то с жиру бесятся… И нашла с кем время терять: Тишке никак пятнадцатый год только в доходе. Глупая эта Катря, а тут еще барышня пристает: куда
ушла… Вон и Семка скалит зубы: тоже на Катрю заглядывается, пес, да только опасится. У Домнушки в голове зашевелилось много своих бабьих расчетов, и она машинально совала приготовленную говядину
по горшкам, вытаскивала чугун с кипятком и вообще управлялась за четверых.
— Всегда к вашим услугам, — отвечал ей Павел и поспешил
уйти. В голове у него все еще шумело и трещало; в глазах мелькали зеленые пятна; ноги едва двигались. Придя к себе на квартиру, которая была по-прежнему в доме Александры Григорьевны, он лег и так пролежал до самого
утра, с открытыми глазами, не спав и в то же время как бы ничего не понимая, ничего не соображая и даже ничего не чувствуя.
Из дому стал поминутно
уходить: «все
по делам, говорит,
ухожу, адвоката видеть надо»; наконец, сегодня
утром заперся у себя в кабинете: «мне, говорит, нужную бумагу
по тяжебному делу надо писать».
Платон Васильич несколько раз пробовал было просунуть голову в растворенные половинки дверей, но каждый раз
уходил обратно: его точно отбрасывало электрическим током, когда Раиса Павловна поднимала на него глаза. Эта немая сцена была красноречивее слов, и Платон Васильич уснул в своем кабинете, чтобы
утром вести Евгения Константиныча
по фабрикам, на медный рудник и
по всем другим заводским мытарствам.
По праздникам
уходил с
утра, возвращался поздно ночью.
А как свадьбы день пришел и всем людям роздали цветные платки и кому какое идет
по его должности новое платье, я ни платка, ни убора не надел, а взял все в конюшне в своем чуланчике покинул, и
ушел с
утра в лес, и ходил, сам не знаю чего, до самого вечера; все думал: не попаду ли где на ее тело убитое?
С тех пор он и остался у нас, только спать
уходил в квартал да
по утрам играл на бильярде в ресторане Доминика, говоря, что это необходимо в видах внутренней политики.
Читал я в сарае,
уходя колоть дрова, или на чердаке, что было одинаково неудобно, холодно. Иногда, если книга интересовала меня или надо было прочитать ее скорее, я вставал ночью и зажигал свечу, но старая хозяйка, заметив, что свечи
по ночам умаляются, стала измерять их лучинкой и куда-то прятала мерки. Если
утром в свече недоставало вершка или если я, найдя лучинку, не обламывал ее на сгоревший кусок свечи, в кухне начинался яростный крик, и однажды Викторушка возмущенно провозгласил с полатей...
По праздникам, когда хозяева
уходили в собор к поздней обедне, я приходил к ней
утром; она звала меня в спальню к себе, я садился на маленькое, обитое золотистым шелком кресло, девочка влезала мне на колени, я рассказывал матери о прочитанных книгах.
На другое
утро Литвинов только что возвратился домой от банкира, с которым еще раз побеседовал об игривом непостоянстве нашего курса и лучшем способе высылать за границу деньги, как швейцар вручил ему письмо. Он узнал почерк Ирины и, не срывая печати, — недоброе предчувствие, бог знает почему, проснулись в нем, —
ушел к себе в комнату. Вот что прочел он (письмо было написано по-французски...
Астров(будируя). Сегодня, многоуважаемый Иван Петрович, погода недурна.
Утром было пасмурно, словно как бы на дождь, а теперь солнце. Говоря
по совести, осень выдалась прекрасная… и озими ничего себе. (Свертывает картограмму в трубку.) Вот только что: дни коротки стали… (
Уходит.)
Оказывается, что Распротаков с
утра пахать
ушел, а к вечеру боронить будет (а
по другим свидетельствам:
ушел в кабак и выйти оттуда не предполагает), а об Чацком я уже вам писал, что он нынче, ради избежания встреч, с одной стороны улицы на другую перебегает и на днях даже чуть под вагон впопыхах не попал.
По утрам хозяин
уходил в лавку, а Евсей оставался в квартире, чтобы привести комнаты в должный порядок. Кончив это, он умывался, шёл в трактир за кипятком и потом в лавку — там они с хозяином пили утренний чай. И почти всегда старик спрашивал его...
— Погодите, братцы! — заговорил крестьянин в синем кафтане, — коли этот полоненник доподлинно не русской, так мы такую найдем улику, что ему и пикнуть неча будет. Не велика фигура, что он баит по-нашему: ведь французы на все смышлены, только бога-то не знают. Помните ли, ребята, ономнясь, как мы их сотни полторы в одно
утро уходили, был ли хоть на одном из этих басурманов крест господень?
Вернулась она довольно скоро, и глаза у нее были странные, но день прошел обычно; а на следующее
утро она снова
уходила, и так несколько дней подряд, и глаза у нее были странные, — но в остальном все шло по-обычному.
Я
ушел из кухни
утром, маленькие часы на стене показывали шесть с минутами. Шагал в серой мгле
по сугробам, слушая вой метели, и, вспоминая яростные взвизгивания разбитого человека, чувствовал, что его слова остановились где-то в горле у меня, душат. Не хотелось идти в мастерскую, видеть людей, и, таская на себе кучу снега, я шатался
по улицам Татарской слободы до поры, когда стало светло и среди волн снега начали нырять фигуры жителей города.
Как-то
утром они о чем-то повздорили. Таня заплакала и
ушла к себе в комнату. Она не выходила ни обедать, ни чай пить. Егор Семеныч сначала ходил важный, надутый, как бы желая дать понять, что для него интересы справедливости и порядка выше всего на свете, но скоро не выдержал характера и пал духом. Он печально бродил
по парку и все вздыхал: «Ах, боже мой, боже мой!» — и за обедом не съел ни одной крошки. Наконец, виноватый, замученный совестью, он постучал в запертую дверь и позвал робко...
Алехину сильно хотелось спать; он встал
по хозяйству рано, в третьем часу
утра, и теперь у него слипались глаза, но он боялся, как бы гости не стали без него рассказывать что-нибудь интересное, и не
уходил. Умно ли, справедливо ли было то, что только что говорил Иван Иваныч, он не вникал; гости говорили не о крупе, не о сене, не о дегте, а о чем-то, что не имело прямого отношения к его жизни, и он был рад и хотел, чтобы они продолжали…
Тем не менее — Сганарель
ушел. Погоня за ним
по лесу в этот же самый вечер была невозможна; а до следующего
утра в уме того, чья воля была здесь для всех законом, просияло совсем иное настроение.
Обыкновенно в девятом часу
утра он
уходил на службу и уже в десятом начинал тосковать
по Мане и
по своем новом доме и посматривал на часы.
Яков молчал и всё ждал, когда
уйдет Матвей, и всё смотрел на сестру, боясь, как бы она не вмешалась и не началась бы опять брань, какая была
утром. Когда, наконец, Матвей
ушел, он продолжал читать, но уже удовольствия не было, от земных поклонов тяжелела голова и темнело в глазах, и било скучно слушать свой тихий, заунывный голос. Когда такой упадок духа бывал у него
по ночам, то он объяснял ею тем, что не было сна, днем же это его пугало и ему начинало казаться, что на голове и на плечах у него сидят бесы.
Старик с
утра уходит куда-то искать покупателей, а Яша
по целым дням сидит в номере или же выходит на улицу поглядеть столичный город.
— Кисочка, ты бы
ушла домой, — сказал я, — а то твои родные, чего доброго, хватятся тебя и будут искать
по городу. Да и неловко, что ты к матери придешь под
утро…
Ему случалось пить редко, особенно в последнее время, но раза два в год он запирался у себя в квартире, сказывался больным. Иногда пил только
по ночам неделю-другую, —
утром уходил на службу, — и в эти периоды особенно ехидствовал.
С такими мыслями и планами он прибыл в К.
утром, и, получив деньги из банка, поехал прямо в гостиницу Разборова. Там ожидало его неожиданное роковое известие. Вера Андреевна Смельская,
по словам самого хозяина, расплатившись за номер, вскоре после его отъезда
ушла из гостиницы, а куда, неизвестно.
— На собачке и около дула еще видна земля и мне не нужно большего доказательства, что ружье было спрятано в траве или в лесу.
По показанию Харитона Безымянных, ты
ушел от него в двенадцатом часу ночи. Что ты делал до
утра, когда пришел домой и лег спать?
В одно прекрасное
утро оба племянника,
по обыкновению, явились в горницу дяди пожелать ему доброго
утра. Никита Григорьевич вскоре
ушел посмотреть на лошадей, до которых был страстный охотник, а Максим Яковлевич остался с Семеном Иоаникиевичем, разговорившись с ним о необходимости сменить одного из дозорных.
Ну и набрались мы страху сегодня! Вдруг пропала из дому мамаша,
ушла с
утра, и до самого вечера ее нет. Я был на службе, Сашенька по-прежнему стала посещать лазарет, а бестолковая бонна ничего объяснить не умеет, сама не заметила, когда
ушла Инна Ивановна, и никому из нас не дала знать. Совершенно естественно было предположение, что ее, при ее рассеянности и невнимании к окружающему, задавил на улице трамвай или автомобиль.
Мои громкие стоны услыхала Фимочка и в испуге прибежала, потом, узнав, в чем дело, дала мне эфирно-валерьяновых и вообще подействовала на меня успокаивающе одним видом своим живого человека. Но как только
ушла, опять началось то же, хотя и не в таких страшных формах: меня не душили, но соединиться руки по-прежнему не могли, и я
по этому поводу что-то горячо ораторствовал в нашей конторе, сам размахивал длиннейшими руками; и только к самому
утру на полчаса забылся без сновидений.
У меня и голос изменился, стал тихим и заискивающим, у меня и походка другая, точно я ночью хожу один
по спящему дому и стараюсь не шуметь; и только то обстоятельство, что сейчас и все по-разному не похожи на самих себя, не позволяет заметить той же Инне Ивановне, что каждое
утро уходит из дому и возвращается домой не живой человек, а призрак.