Неточные совпадения
Степан Аркадьич вздохнул, отер лицо и тихими шагами пошел из комнаты. «Матвей говорит: образуется; но как? Я не вижу даже возможности. Ах, ах, какой ужас! И как тривиально она кричала, — говорил он сам себе, вспоминая ее крик и слова: подлец и любовница. — И, может быть,
девушки слышали! Ужасно тривиально, ужасно». Степан Аркадьич постоял несколько секунд один, отер глаза, вздохнул и, выпрямив грудь, вышел из комнаты.
В то время как Левин выходил в одну дверь, он
слышал, как в другую входила
девушка. Он остановился у двери и
слышал, как Кити отдавала подробные приказания
девушке и сама с нею стала передвигать кровать.
Она вечером
слышала остановившийся стук его коляски, его звонок, его шаги и разговор с
девушкой: он поверил тому, что ему сказали, не хотел больше ничего узнавать и пошел к себе. Стало быть, всё было кончено.
Когда она думала о Вронском, ей представлялось, что он не любит ее, что он уже начинает тяготиться ею, что она не может предложить ему себя, и чувствовала враждебность к нему зa это. Ей казалось, что те слова, которые она сказала мужу и которые она беспрестанно повторяла в своем воображении, что она их сказала всем и что все их
слышали. Она не могла решиться взглянуть в глаза тем, с кем она жила. Она не могла решиться позвать
девушку и еще меньше сойти вниз и увидать сына и гувернантку.
Мне невольно пришло на мысль, что ночью я
слышал тот же голос; я на минуту задумался, и когда снова посмотрел на крышу,
девушки там не было.
Тень листвы подобралась ближе к стволам, а Грэй все еще сидел в той же малоудобной позе. Все спало на
девушке: спали темные волосы, спало платье и складки платья; даже трава поблизости ее тела, казалось, задремала в силу сочувствия. Когда впечатление стало полным, Грэй вошел в его теплую подмывающую волну и уплыл с ней. Давно уже Летика кричал: «Капитан, где вы?» — но капитан не
слышал его.
Пульхерия Александровна взглянула на Соню и слегка прищурилась. Несмотря на все свое замешательство перед настойчивым и вызывающим взглядом Роди, она никак не могла отказать себе в этом удовольствии. Дунечка серьезно, пристально уставилась прямо в лицо бедной
девушки и с недоумением ее рассматривала. Соня,
услышав рекомендацию, подняла было глаза опять, но смутилась еще более прежнего.
Пора, сударь, вам знать, вы не ребенок;
У
девушек сон утренний так тонок;
Чуть дверью скрипнешь, чуть шепнешь:
Всё
слышат…
— Строгий моралист найдет мою откровенность неуместною, но, во-первых, это скрыть нельзя, а во-вторых, тебе известно, у меня всегда были особенные принципы насчет отношений отца к сыну. Впрочем, ты, конечно, будешь вправе осудить меня. В мои лета… Словом, эта… эта
девушка, про которую ты, вероятно, уже
слышал…
— И потом, — продолжала
девушка, — у них все как-то перевернуто. Мне кажется, что они говорят о любви к народу с ненавистью, а о ненависти к властям — с любовью. По крайней мере я так
слышу.
И тотчас же забыл о Дронове. Лидия поглощала все его мысли, внушая все более тягостную тревогу. Ясно, что она — не та
девушка, какой он воображал ее. Не та. Все более обаятельная физически, она уже начинала относиться к нему с обидным снисхождением, и не однажды он
слышал в ее расспросах иронию.
Его обслуживала горничная Настя, худенькая
девушка с большими глазами; глаза были серые, с золотой искрой в зрачках, а смотрели так, как будто Настя всегда прислушивалась к чему-то, что
слышит только она. Еще более, чем Анфимьевна, она заботилась о том, чтобы напоить чаем и накормить защитников баррикады. Она окончательно превратила кухню в трактир.
Клим чувствовал, что вино, запах духов и стихи необычно опьяняют его. Он постепенно подчинялся неизведанной скуке, которая, все обесцвечивая, вызывала желание не двигаться, ничего не
слышать, не думать ни о чем. Он и не думал, прислушиваясь, как исчезает в нем тяжелое впечатление речей
девушки.
Даже носатая ее сестра, озабоченно ухаживавшая за гостями, точно провинившаяся горничная, которой необходимо угодить хозяевам, — даже эта
девушка, незаметная, как Таня Куликова, привлекала внимание Клима своим бюстом, туго натянувшим ее ситцевую, пеструю кофточку. Клим
слышал, как писатель Катин кричал на нее...
Клим
услышал нечто полупонятное, как бы некий вызов или намек. Он вопросительно взглянул на
девушку, но она смотрела в книгу. Правая рука ее блуждала в воздухе, этой рукой, синеватой в сумраке и как бы бестелесной, Нехаева касалась лица своего, груди, плеча, точно она незаконченно крестилась или хотела убедиться в том, что существует.
— Очень хорошо, — сказал он. Ему послышалось, что
девушка говорит строптиво, но, наклонясь над столом, он
услышал тихое всхлипыванье.
Я
слышал, что с дворовыми
девушками это иногда случалось во времена крепостного права, да еще с самыми честными.
— Я уже
слышал, что Ляховская очень красивая
девушка, — заметил Привалов улыбаясь.
Я имею к вам поручение: этот самый мой брат, этот Дмитрий, оскорбил и свою невесту, благороднейшую
девушку, и о которой вы, верно,
слышали.
Сторешников
слышал и видел, что богатые молодые люди приобретают себе хорошеньких небогатых
девушек в любовницы, — ну, он и добивался сделать Верочку своею любовницею: другого слова не приходило ему в голову;
услышал он другое слово: «можно жениться», — ну, и стал думать на тему «жена», как прежде думал на тему «любовница».
Черевик заглянул в это время в дверь и, увидя дочь свою танцующею перед зеркалом, остановился. Долго глядел он, смеясь невиданному капризу
девушки, которая, задумавшись, не примечала, казалось, ничего; но когда же
услышал знакомые звуки песни — жилки в нем зашевелились; гордо подбоченившись, выступил он вперед и пустился вприсядку, позабыв про все дела свои. Громкий хохот кума заставил обоих вздрогнуть.
— Посмотри, посмотри! — быстро говорила она, — она здесь! она на берегу играет в хороводе между моими
девушками и греется на месяце. Но она лукава и хитра. Она приняла на себя вид утопленницы; но я знаю, но я
слышу, что она здесь. Мне тяжело, мне душно от ней. Я не могу чрез нее плавать легко и вольно, как рыба. Я тону и падаю на дно, как ключ. Отыщи ее, парубок!
Некоторые авторы видели в Рыковском хороводы и
слышали здесь гармонику и разудалые песни; я же ничего подобного не видел и не
слышал и не могу себе представить
девушек, ведущих хороводы около тюрьмы.
— Значит, в самом деле княгиня! — прошептала она про себя как бы насмешливо и, взглянув нечаянно на Дарью Алексеевну, засмеялась. — Развязка неожиданная… я… не так ожидала… Да что же вы, господа, стоите, сделайте одолжение, садитесь, поздравьте меня с князем! Кто-то, кажется, просил шампанского; Фердыщенко, сходите, прикажите. Катя, Паша, — увидала она вдруг в дверях своих
девушек, — подите сюда, я замуж выхожу,
слышали? За князя, у него полтора миллиона, он князь Мышкин и меня берет!
Слышала тоже, что Нина Александровна Иволгина, мать Гаврилы Ардалионовича, превосходная и в высшей степени уважаемая женщина; что сестра его Варвара Ардалионовна очень замечательная и энергичная
девушка; она много
слышала о ней от Птицына.
Она первая ее и выдала на позор: когда в деревне
услышали, что Мари воротилась, то все побежали смотреть Мари, и чуть не вся деревня сбежалась в избу к старухе: старики, дети, женщины,
девушки, все, такою торопливою, жадною толпой.
Остальные двое согласились на это, вероятно, неохотно, но Елене Викторовне сопротивляться не было никакой возможности. Она всегда делала все, что хотела. И потом все они
слышали и знали, что в Петербурге светские кутящие дамы и даже
девушки позволяют себе из модного снобизма выходки куда похуже той, какую предложила Ровинская.
Появилися на стене словеса огненные: «Не бойся, моя госпожа прекрасная: не будешь ты почивать одна, дожидается тебя твоя
девушка сенная, верная и любимая; и много в палатах душ человеческих, а только ты их не видишь и не
слышишь, и все они вместе со мною берегут тебя и день и ночь: не дадим мы на тебя ветру венути, не дадим и пылинке сесть».
Один раз, сидя на окошке (с этой минуты я все уже твердо помню),
услышал я какой-то жалобный визг в саду; мать тоже его
услышала, и когда я стал просить, чтобы послали посмотреть, кто это плачет, что, «верно, кому-нибудь больно» — мать послала
девушку, и та через несколько минут принесла в своих пригоршнях крошечного, еще слепого, щеночка, который, весь дрожа и не твердо опираясь на свои кривые лапки, тыкаясь во все стороны головой, жалобно визжал, или скучал, как выражалась моя нянька.
Сначала заглядывали к нам, под разными предлогами, горничные девчонки и
девушки, даже дворовые женщины, просили у нас «поцеловать ручку», к чему мы не были приучены и потому не соглашались, кое о чем спрашивали и уходили; потом все совершенно нас оставили, и, кажется, по приказанью бабушки или тетушки, которая (я сам
слышал) говорила, что «Софья Николавна не любит, чтоб лакеи и девки разговаривали с ее детьми».
Тот, оставшись один, вошел в следующую комнату и почему-то опять поприфрантился перед зеркалом. Затем,
услышав шелест женского шелкового платья, он обернулся: вошла, сопровождаемая Анной Гавриловной, белокурая, чрезвычайно миловидная
девушка, лет восемнадцати, с нежным цветом лица, с темно-голубыми глазами, которые она постоянно держала несколько прищуренными.
— А вы знаете что: я и об героине вашего романа
слышала, это одна какая-то московская молодая
девушка!
— Я с этим, собственно, и пришел к тебе. Вчера ночью
слышу стук в мою дверь. Я вышел и увидал одну молоденькую
девушку, которая прежде жила в номерах; она вся дрожала, рыдала, просила, чтоб ей дали убежище; я сходил и схлопотал ей у хозяйки номер, куда перевел ее, и там она рассказала мне свою печальную историю.
По всему было заметно, что Илариону Захаревскому тяжело было
слышать эти слова брата и стыдно меня; он переменил разговор и стал расспрашивать меня об деревне моей и, между прочим, объявил мне, что ему писала обо мне сестра его, очень милая
девушка, с которой, действительно, я встречался несколько раз; а инженер в это время распорядился ужином и в своей маленькой, но прелестной столовой угостил нас отличными стерлядями и шампанским.
— Я
слышал, Анна Андреевна, — возразил я, — что эта невеста очаровательная
девушка, да и Наталья Николаевна про нее то же говорила…
— Смотри, Ваня, смотри, — продолжал он, показывая на нее пальцем, — так вся и вспыхнула, как
услышала, что я незнакомой
девушке леденцов носил, так и зарделась, так и вздрогнула, точно мы вдруг из пистолета выстрелили… ишь глазенки-то, так и сверкают, как угольки.
Девушка торопливо вытерла своим платком протянутую мясистую ладонь, которая могла ее поднять на воздух, как перышко. Она
слышала, как тяжело дышал ее собеседник, и опять собрала около ног распустившиеся складки платья, точно защищаясь этим жестом от протянутой к ней сильной руки. В это мгновенье она как-то сама собой очутилась в железных объятиях набоба, который задыхавшимся шепотом повторял ей...
— Хорошая она
девушка, — неопределенно проговорила мать, думая о том, что сообщил ей Егор. Ей было обидно
услышать это не от сына, а от чужого человека, и она плотно поджала губы, низко опустив брови.
Слышавши этот спор их, один тогдашний остряк заметил им: «Господа, если бы у Софьи Павловны с Молчалиным и было что-нибудь, то все-таки зачем же про
девушку распускать такие слухи?
Ямщик
услышал вздох и, повернувшись, поглядел сочувственно на бледное лицо
девушки. Ему захотелось ее утешить. А так как он был поэт, то чувствовал, что это в его власти.
Вместе с этим кто-то громко крикнул, молодая
девушка рванулась к морю, и Матвей
услышал ясно родное слово: «Отец, отец!» Между тем, корабль, тихо работавший винтами, уже отодвинулся от этого места, и самые волны на том месте смешались с белым туманом.
Иногда на прозрачных глазах
девушки выступали слёзы, она металась по комнате, размахивая измятым листом газеты, и старик со страхом
слышал свои давние, забытые мысли...
Её история была знакома Матвею: он
слышал, как Власьевна рассказывала Палаге, что давно когда-то один из господ Воеводиных привёз её, Собачью Матку, — барышнею — в Окуров, купил дом ей и некоторое время жил с нею, а потом бросил. Оставшись одна,
девушка служила развлечением уездных чиновников, потом заболела, состарилась и вот выдумала сама себе наказание за грехи: до конца дней жить со псами.
Я
слышал сам, как она рассказывала, что в первые минуты совсем было сошла с ума; но необычайная твердость духа и теплая вера подкрепили ее, и она вскоре решилась на такой поступок, на какой едва ли бы отважился самый смелый мужчина: она велела заложить лошадей, сказавши, что едет в губернский город, и с одною горничною
девушкой, с кучером и лакеем отправилась прямо в Парашино.
— С вами раньше никогда не случалось таких вещей?.. — спросила
девушка, как бы не
слыша моего ответа.
Слышите,
девушка в белом платье: никогда!
— Ну, теперь ты оставь нас одних, — проговорила Татьяна Власьевна Нюше, когда
девушки вошли в ее комнату. — Феня, голубка моя, садись вот сюда… ближе… Плохо
слышу… ох, смерть моя…
Лука. Добрый, говоришь? Ну… и ладно, коли так… да! (За красной стеной тихо звучит гармоника и песня.) Надо,
девушка, кому-нибудь и добрым быть… жалеть людей надо! Христос-от всех жалел и нам так велел… Я те скажу — вовремя человека пожалеть… хорошо бывает! Вот, примерно, служил я сторожем на даче… у инженера одного под Томском-городом… Ну, ладно! В лесу дача стояла, место — глухое… а зима была, и — один я, на даче-то… Славно-хорошо! Только раз —
слышу — лезут!
В шелесте кружев и лент он
слышал приятную музыку, девушки-швейки, прибегавшие купить у него на несколько копеек, казались ему красивыми и милыми.
Кручинина. Как горько это
слышать! Вы не даете никакой цены свежему, молодому чувству простой любящей
девушки и готовы унижаться перед женщиной пожившей, которой душа уж охладела, из-за того только, что она имеет известность!