Неточные совпадения
На первого ребенка, хотя и от нелюбимого человека, были положены все силы
любви, не получавшие удовлетворения; девочка была рождена в самых тяжелых
условиях, и на нее не было положено и сотой доли тех забот, которые были положены на первого.
Разговор, затеянный Васенькой с Кити, шел опять о вчерашнем, об Анне и о том, может ли
любовь стать выше
условий света.
— Сообразите же, насколько трудно при таких
условиях создавать общественное мнение и руководить им. А тут еще являются люди, которые уверенно говорят: «Чем хуже — тем лучше». И, наконец, — марксисты, эти квазиреволюционеры без
любви к народу.
Уж одни размеры, в которые развилась их
любовь, составляют загадку, потому что первое
условие таких, как Версилов, — это тотчас же бросить, если достигнута цель.
Вот как выражает Белинский свою социальную утопию, свою новую веру: «И настанет время, — я горячо верю этому, настанет время, когда никого не будут жечь, никому не будут рубить головы, когда преступник, как милости и спасения, будет молить себе конца, и не будет ему казни, но жизнь останется ему в казнь, как теперь смерть; когда не будет бессмысленных форм и обрядов, не будет договоров и
условий на чувства, не будет долга и обязанностей, и воля будет уступать не воле, а одной
любви; когда не будет мужей и жен, а будут любовники и любовницы, и когда любовница придет к любовнику и скажет: „я люблю другого“, любовник ответит: „я не могу быть счастлив без тебя, я буду страдать всю жизнь, но ступай к тому, кого ты любишь“, и не примет ее жертвы, если по великодушию она захочет остаться с ним, но, подобно Богу, скажет ей: хочу милости, а не жертв…
— Дядюшка твердит, что я должен быть благодарен Наденьке, — продолжал он, — за что? чем ознаменована эта
любовь? всё пошлости, всё общие места. Было ли какое-нибудь явление, которое бы выходило из обыкновенного круга ежедневных дрязгов? Видно ли было в этой
любви сколько-нибудь героизма и самоотвержения? Нет, она все почти делала с ведома матери! отступила ли для меня хоть раз от
условий света, от долга? — никогда! И это
любовь!!! Девушка — и не умела влить поэзии в это чувство!
Хельчицкий учит тому же, чему учили и учат теперь непротивляющиеся менониты, квакеры, в прежние времена — богомилы, павликиане и многие другие. Он учит тому, что христианство, требующее от своих последователей кротости, смирения, незлобия, прощения обид, подставления другой щеки, когда бьют по одной,
любви к врагам, — несовместимо с насилием, составляющим необходимое
условие власти.
И как ни стараются люди, нельзя скрыть того, что одно из первых
условий христианской жизни есть
любовь не на словах, на деле.
Освобождение происходит вследствие того, что, во-первых, христианин признает закон
любви, открытый ему его учителем, совершенно достаточным для отношений людских и потому считает всякое насилие излишним и беззаконным, и, во-вторых, вследствие того, что те лишения, страдания, угрозы страданий и лишений, которыми общественный человек приводится к необходимости повиновения, для христианина, при его ином понимании жизни, представляются только неизбежными
условиями существования, которые он, не борясь против них насилием, терпеливо переносит, как болезни, голод и всякие другие бедствия, но которые никак не могут служить руководством его поступков.
На все такие предварительные
условия и предъявления будущих прав жены Алексей Степаныч отвечал с подобострастием, что «все желания Софьи Николавны для него закон и что его счастие будет состоять в исполнении ее воли…», и этот ответ, недостойный мужчины, верный признак, что на
любовь такого человека нельзя положиться, что он не может составить счастья женщины, — мог понравиться такой умной девушке.
Так вот какой имела исход эта нежная, взаимная
любовь отца и дочери, скрепленная, казалось, неразрывными узами временного охлаждения, произведенного покойною Александрой Петровной, потом раскаянием и благодарностью со стороны виновного отца и пламенною безграничною горячностью невиноватой дочери, забывшей все прежние оскорбления, — дочери, которая посвятила свою жизнь больному старику, которая вышла замуж именно за такого человека и с таким
условием, чтоб он не разлучал ее с отцом!..
Я задумывался над несправедливостью людей, осуждавших меня за то, что я пегий, я задумывался о непостоянстве материнской и вообще женской
любви и зависимости ее от физических
условий, и главное я задумывался над свойствами той странной породы животных, с которыми мы так тесно связаны и которых мы называем людьми — теми свойствами, из которых вытекала особенность моего положения на заводе, которую я чувствовал, но не мог понять.
Брось снова вызов призраку
любви,
Условий пошлых мелкие сплетенья
Вокруг себя, как паутину, рви —
Живи один, для мщенья и для страсти!
Эта скрытая положительность освобождается
любовью, струится во все стороны, как теплотвор, беспрерывно стремясь найти
условия осуществления и выхода из области всеобщего отрицания в область свободного деяния; когда наука достигает высшей точки, она естественно переходит самое себя.
— Я очень понимаю, Катерина Архиповна, ваши чувства — и даже сам бы на вашем месте поступил точно таким же образом. В настоящем случае позвольте мне, Катерина Архиповна, попросить у вас извинения в моей дерзости. Что делать.
Любовь заставляет нас иногда забывать общественные
условия.
До Петра все
условия общественной жизни Руси необычайно способствовали развитию в ней
любви к общему благу.
Мирович(понурив голову). Как мне сказать тебе правду?.. Определить тебе решительно, разлюбил ли я тебя или нет, я не могу, потому что это для меня самого тайна. Я одно только совершенно ясно сознаю, что мужчине при благоприятных даже
условиях жизни, когда ему не нужно ни заботиться, ни трудиться, сидеть все время около женщины и заниматься только ее
любовью и ласками с ней невозможно!.. Это унизительно почти и позорно!
— Тема предложена мною. Я имел в виду показание Аврелия Виктора, который пишет, будто бы Клеопатра назначила смерть ценою своей
любви, и что нашлись обожатели, которых таковое
условие не испугало и не отвратило… Мне кажется, однако, что предмет немного затруднителен… не выберете ли вы другого?..
Неверно думают и говорят, что для исполнения назначения жизни и для блага нужны здоровье, достаток и вообще благоприятные внешние
условия. Это неправда: здоровье, достаток и благоприятные
условия не нужны для исполнения назначения и для блага. Нам дана возможность блага духовной жизни, ничем не могущего быть нарушенным, блага увеличения в себе
любви. Только надо верить в эту духовную жизнь, перенести в нее все свои усилия.
В самом же человеке таким
условием была чистая
любовь супругов, которые во взаимных отношениях своих переживали эротический экстаз мироздания.
Законом жизни для него становится мудрость цельности и цельность мудрости — целомудрие, которое есть одновременно и
условие, и следствие
любви.
Флоренский) [«Ревность есть необходимое
условие и непременная сторона
любви… она признается лишь необходимым выражением, или, точнее сказать, лишь необходимою стороною сильной
любви» (Флоренский П. А. Столп и утверждение истины. М., 1914.
Любовь к Наташе. Увлечение Наташи Анатолем. Разрыв Андрея с Наташей. И Андрей снова сваливается в темную яму. «Прежде были все те же
условия жизни, но прежде они все вязались между собою, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею».
Для
любви необходимым
условием является полная свобода…
— Я жить без нее не могу. Она тоже. Вы ученый человек, вы поймете, что при таких
условиях ваша семейная жизнь невозможна. Эта женщина не ваша. Ну да… Одним словом, я прошу взглянуть на это дело с снисходительной… гуманной точки. Иван Петрович! Поймите же наконец, что я люблю ее, люблю больше себя, больше всего на свете, и противиться этой
любви выше сил моих!
Людям мирского учения, направившим свой разум на устройство известных
условий существования, кажется, что увеличение блага жизни происходит от лучшего внешнего устройства своего существования. Лучшее же внешнее устройство их существования зависит от большего насилия над людьми, прямо противоположного
любви. Так что, чем лучше их устройство, тем меньше у них остается возможности
любви, возможности жизни.
И потому приносит величайшее зло миру и так восхваляемая
любовь к женщине, к детям, к друзьям, не говоря уже о
любви к науке, к искусству, к отечеству, которая есть ничто иное, как предпочтение на время известных
условий животной жизни другим.
Предпочтения эти относятся к
любви так же, как существование относится к жизни. И как людьми, не понимающими жизни, жизнью называется существование, так этими же людьми
любовью называется предпочтение одних
условий личного существования другим.
То, что люди, не понимающие жизни, называют
любовью, это только известные предпочтения одних
условий блага своей личности другим. Когда человек, не понимающий жизни, говорит, что он любит свою жену или ребенка, или друга, он говорит только то, что присутствие в его жизни его жены, ребенка, друга увеличивает благо его личной жизни.
Но зачем же одни проходят быстро, а другие медленно? Зачем старик, засохший, закостеневший нравственно, неспособный, по нашему взгляду, исполнять закон жизни — увеличение
любви — живет, а дитя, юноша, девушка, человек во всей силе душевной работы, умирает, — выходит из
условий этой плотской жизни, в которой, по нашему представлению, он только начинал устанавливать в себе правильное отношение к жизни?
Жизнь понимается не так, как она сознается разумным сознанием — как невидимое, но несомненное подчинение в каждое мгновение настоящего своего животного — закону разума, освобождающее свойственное человеку благоволение ко всем людям и вытекающую из него деятельность
любви, а только как плотское существование в продолжении известного промежутка времени, в определенных и устраиваемых нами, исключающих возможность благоволения ко всем людям,
условиях.
Между тем
условия блага, которого он по своей
любви желает различным любимым существам, так связаны между собой, что всякая любовная деятельность человека для одного из любимых существ не только мешает его деятельности для других, но бывает в ущерб другим.
Если бы боги сотворили людей без ощущения боли, очень скоро люди бы стали просить о ней; женщины без родовых болей рожали бы детей в таких
условиях, при которых редкие бы оставались живыми, дети и молодежь перепортили бы себе все тела, а взрослые люди никогда не знали бы ни заблуждений других, прежде живших и теперь живущих людей, ни, главное, своих заблуждений, — не знали бы что им надо делать в этой жизни, не имели бы разумной цели деятельности, никогда не могли бы примириться с мыслью о предстоящей плотской смерти и не имели бы
любви.
Свое особенное отношение к миру,
любовь к одному и нелюбовь к другому, такому человеку представляется только одним из
условий его существования; и единственное дело жизни, установление нового отношения к миру, увеличение
любви, представляется ему делом не нужным.
Только если бы люди были боги, как мы воображаем их, только тогда они бы могли любить одних избранных людей; тогда бы только и предпочтение одних другим могло быть истинною
любовью. Но люди не боги, а находятся в тех
условиях существования, при которых все живые существа всегда живут одни другими, пожирая одни других, и в прямом и в переносном смысле; и человек, как разумное существо, должен знать и видеть это. Он должен знать, что всякое плотское благо получается одним существом только в ущерб другому.
В
условиях той бедности, которой Толстой для себя желал, это была бы, действительно, проповедь христианской
любви делом.
Но для христианской духовности, для христианской мистики можно установить три
условия, три признака: личность, свобода,
любовь.
Отворачивание, отрешение от мира множественного, т. е. от всего тварного мира, всей человеческой множественности, было понято как необходимое
условие обращения к Единому,
любви к Единому.
— А вы послушайте мои
условия: стрелять в вас я буду, но убить не убью, а только раню, потому что рана облегчит ваше дело женитьбы на
Любовь Аркадьевне.
Всякая победа статики над динамикой в
любви есть омертвение, окостенение
любви, превращение ее из творчества в послушание, в приспособление к
условиям существования.
— Граф. Вы забыли наше
условие — не говорить о
любви.
Вы найдете здесь две бумаги. Постарайтесь всячески, чтобы государыня их увидела и прочла, но под
условием, чтобы Бирона при этом случае с нею не было. Да благословит вас
любовь на этот подвиг! Провидение, конечно, вас назначило спасти любимого человека от гибели и позора. Что может быть сладостнее этого для вас, существо необыкновенное!
— Не смущайся, Маша. Повторяю: ты не застрахована от вторичного падения. И одна мистическая сила
любви, которую проповедует Лизавета Петровна, не удержала бы тебя, если тебя поставить в известные
условия…
Злые языки уверяли, что это побочный сын Потемкина и княгини, не признанный покойным князем Андреем Павловичем, простившим жену под
условием, что плод ее
любви к Григорию Александровичу не разделит ни титула, ни состояния с их сыном.
— Мы не поверили оговору уличенного изменника, — снова начал царь, — возвратили милость нашу князю Никите с
условием, чтобы он очистил себя на наших глазах, заставил бы замолкнуть в себе голос крови и, принеся братскую
любовь в жертву
любви к царю и отечеству, собственноручно, на наших глазах, наказал бы изменника… Он принял наше
условие… Так ли, князь Никита?
То, что
любовь есть необходимое и благое
условие жизни человеческой, было признаваемо всеми религиозными учениями древности.
Достигается это освобождение от мучащего и развращающего людей зла не тем, что люди укрепят или удержат существующее устройство: монархию, республику, какую бы то ни было, и не тем, что, уничтожив существующее устройство, установят лучшее, социалистическое, коммунистическое, вообще не тем, что одни люди будут себе представлять известное, считаемое ими наилучшим, устройство общества и будут насилием принуждать к нему других людей, а только тем, что каждый человек (большинство людей), не думая и не заботясь для себя и для других о последствиях своей деятельности, будет поступать так или иначе, не ради того или иного устройства общества, а только ради исполнения для себя, для своей жизни, признаваемого им высшим, закона жизни, закона
любви, не допускающего насилия ни при каких
условиях.
Только пойми, кто ты, и как, с одной стороны, ничтожно то, что ты ошибочно называешь собою, признавая себя в своем теле, как необъятно велико то, что ты сознаешь истинно собою, — твое духовное существо, — только пойми это и начни каждый час своей жизни жить не для внешних целей, а для исполнения того истинного назначения твоей жизни, которое открыто тебе и мудростью всего мира, и учением Христа, и твоим собственным сознанием, начни жить, полагая цель и благо твоей жизни в том, чтобы с каждым днем всё больше и больше освобождать дух свой от обманов плоти, всё больше и больше совершенствоваться в
любви, что в сущности одно и то же; только начни делать это — и с первого часа, дня ты почувствуешь, какое новое и радостное чувство сознания полной свободы и блага всё больше и больше будет вливаться в твою душу и — что больше всего поразит тебя — как те самые внешние
условия, которыми ты так был озабочен и которые всё-таки так далеки были от твоих желаний, — как эти
условия сами собой (оставляя тебя в твоем внешнем положении или выводя из него) перестанут быть препятствиями и будут только всё большими и большими радостями твоей жизни.
Безграничная
любовь этой женщины к мужу и огромное несчастие, заключавшееся для нее в
условиях ее здоровья, как-то смешивались, ее нравственные понятия никому не были ясны и понятны.
«Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб (Исход, 21, 14), а я говорю вам, не противься злому», сказано в 38 ст. V гл. Матфея. В стихах же 39 и 40, как бы предвидя те исключения, которые могут показаться нужными при приложении к жизни закона
любви, ясно и определенно говорится, что нет и не может быть таких
условий, при которых возможно бы было отступление от самого простого и первого требования
любви: неделания другому того, чего не хочешь, чтобы тебе делали.