Неточные совпадения
Алексей Александрович поклонился Бетси
в зале и пошел к жене. Она лежала, но, услыхав его шаги, поспешно села
в прежнее положение и испуганно глядела на него. Он
видел, что она плакала.
В левом углу
залы, она
видела, сгруппировался цвет общества.
Она
видела, что они чувствовали себя наедине
в этой полной
зале.
Он
видел и княгиню, красную, напряженную, с распустившимися буклями седых волос и
в слезах, которые она усиленно глотала, кусая губы,
видел и Долли, и доктора, курившего толстые папиросы, и Лизавету Петровну, с твердым, решительным и успокаивающим лицом, и старого князя, гуляющего по
зале с нахмуренным лицом.
Вошедши
в залу присутствия, они
увидели, что председатель был не один, подле него сидел Собакевич, совершенно заслоненный зерцалом.
«
Увидеть барский дом нельзя ли?» —
Спросила Таня. Поскорей
К Анисье дети побежали
У ней ключи взять от сеней;
Анисья тотчас к ней явилась,
И дверь пред ними отворилась,
И Таня входит
в дом пустой,
Где жил недавно наш герой.
Она глядит: забытый
в залеКий на бильярде отдыхал,
На смятом канапе лежал
Манежный хлыстик. Таня дале;
Старушка ей: «А вот камин;
Здесь барин сиживал один.
Сонечка занимала все мое внимание: я помню, что, когда Володя, Этьен и я разговаривали
в зале на таком месте, с которого видна была Сонечка и она могла
видеть и слышать нас, я говорил с удовольствием; когда мне случалось сказать, по моим понятиям, смешное или молодецкое словцо, я произносил его громче и оглядывался на дверь
в гостиную; когда же мы перешли на другое место, с которого нас нельзя было ни слышать, ни
видеть из гостиной, я молчал и не находил больше никакого удовольствия
в разговоре.
Он пошел
в залу, толкнув плечом монахиню,
видел, что она отмахнулась от него четками, но не извинился. Пианист отчаянно барабанил русскую;
в плотном, пестром кольце людей, хлопавших ладонями
в такт музыке, дробно топали две пары ног, плясали китаец и грузин.
Клим впервые
видел Инокова
в таком настроении и, заинтересованный этим, пошел с ним
в зал, где читали лекции, доклады и Главач отлично играл на органе.
Когда она начала есть, Клим подумал, что он впервые
видит человека, который умеет есть так изящно, с таким наслаждением, и ему показалось, что и все только теперь дружно заработали вилками и ножами, а до этой минуты
в зале было тихо.
После тяжелой, жаркой сырости улиц было очень приятно ходить
в прохладе пустынных
зал. Живопись не очень интересовала Самгина. Он смотрел на посещение музеев и выставок как на обязанность культурного человека, — обязанность, которая дает темы для бесед. Картины он обычно читал, как книги, и сам
видел, что это обесцвечивает их.
Бальзаминов. Впотьмах, маменька, мечтать лучше. Оно можно и при огне, только надобно зажмуриться, а
в потемках можно и так, с открытыми глазами. Я теперь могу себя представить как угодно. И
в зале могу себя представить
в отличной, и
в карете, и
в саду; а принесите вы свечку, я сейчас
увижу, что я
в самой бедной комнате, мебель скверная, ну и все пропало. Да и на себя-то взгляну — совсем не тот, какой я
в мечтах-то.
Да и
в самом Верхлёве стоит, хотя большую часть года пустой, запертой дом, но туда частенько забирается шаловливый мальчик, и там
видит он длинные
залы и галереи, темные портреты на стенах, не с грубой свежестью, не с жесткими большими руками, —
видит томные голубые глаза, волосы под пудрой, белые, изнеженные лица, полные груди, нежные с синими жилками руки
в трепещущих манжетах, гордо положенные на эфес шпаги;
видит ряд благородно-бесполезно
в неге протекших поколений,
в парче, бархате и кружевах.
— Я сначала попробовал полететь по комнате, — продолжал он, — отлично! Вы все сидите
в зале, на стульях, а я, как муха, под потолок залетел. Вы на меня кричать, пуще всех бабушка. Она даже велела Якову ткнуть меня половой щеткой, но я пробил головой окно, вылетел и взвился над рощей… Какая прелесть, какое новое, чудесное ощущение! Сердце бьется, кровь замирает, глаза
видят далеко. Я то поднимусь, то опущусь — и, когда однажды поднялся очень высоко, вдруг
вижу, из-за куста,
в меня целится из ружья Марк…
Привалов кое-как отделался от непрошеной любезности Хины и остался
в буфете, дверь из которого как раз выходила на лестницу, так что можно было
видеть всех, входивших
в танцевальный
зал. С Хиной приходилось быть любезным, потому что она могла пригодиться
в будущем.
По лестнице
в это время поднимались Половодовы. Привалов
видел, как они остановились
в дверях танцевальной
залы, где их окружила целая толпа знакомых мужчин и женщин; Антонида Ивановна улыбалась направо и налево, отыскивая глазами Привалова. Когда оркестр заиграл вальс, Половодов сделал несколько туров с женой, потом сдал ее с рук на руки какому-то кавалеру, а сам, вытирая лицо платком, побрел
в буфет. Заметив Привалова, он широко расставил свои длинные ноги и поднял
в знак удивления плечи.
Мы
видели еще сегодня здесь,
в этой
зале, что непосредственная сила правды еще живет
в его молодом сердце, что еще чувства семейной привязанности не заглушены
в нем безверием и нравственным цинизмом, приобретенным больше по наследству, чем истинным страданием мысли.
Я
видел сам, как
в конце
залы, за эстрадой, была временно и наскоро устроена особая загородка,
в которую впустили всех этих съехавшихся юристов, и они почли себя даже счастливыми, что могли тут хоть стоять, потому что стулья, чтобы выгадать место, были из этой загородки совсем вынесены, и вся набравшаяся толпа простояла все «дело» густо сомкнувшеюся кучей, плечом к плечу.
Знаю только, что потом, когда уже все успокоилось и все поняли,
в чем дело, судебному приставу таки досталось, хотя он и основательно объяснил начальству, что свидетель был все время здоров, что его
видел доктор, когда час пред тем с ним сделалась легкая дурнота, но что до входа
в залу он все говорил связно, так что предвидеть было ничего невозможно; что он сам, напротив, настаивал и непременно хотел дать показание.
«Ты
видишь, тут он матовый, чтобы не был слишком скользок, — тут играют дети, а вместе с ними и большие; вот и
в этом
зале пол тоже без ковров, — для танцев».
Ты
видела в зале, как горят щеки, как блистают глаза; ты
видела, они уходили, они приходили; они уходили — это я увлекала их, здесь комната каждого и каждой — мой приют,
в них мои тайны ненарушимы, занавесы дверей, роскошные ковры, поглощающие звук, там тишина, там тайна; они возвращались — это я возвращала их из царства моих тайн на легкое веселье Здесь царствую я».
Мы вошли на третий этаж, Вера Павловна позвонила, и я
увидела себя
в большом
зале, с роялем, с порядочною мебелью, — словом,
зал имел такой вид, как будто мы вошли
в квартиру семейства, проживающего 4 или 5 тысяч рублей
в год.
— Что ж, он хотел обмануть вашу мать, или они оба были
в заговоре против вас? — Верочка горячо стала говорить, что ее мать уж не такая же дурная женщина, чтобы быть
в заговоре. — Я сейчас это
увижу, — сказала Жюли. — Вы оставайтесь здесь, — вы там лишняя. — Жюли вернулась
в залу.
Расхаживая тяжелыми шагами взад и вперед по
зале, он взглянул нечаянно
в окно и
увидел у ворот остановившуюся тройку; маленький человек
в кожаном картузе и фризовой шинели вышел из телеги и пошел во флигель к приказчику; Троекуров узнал заседателя Шабашкина и велел его позвать. Через минуту Шабашкин уже стоял перед Кирилом Петровичем, отвешивая поклон за поклоном и с благоговением ожидая его приказаний.
…Мы остановились еще раз на четверть часа
в зале, вопреки ревностным увещеваниям жандармских и полицейских офицеров, крепко обнялись мы друг с другом и простились надолго. Кроме Оболенского, я никого не
видел до возвращения из Вятки.
В продолжение моего процесса я жил
в Отель Мирабо, Rue de la Paix. Хлопоты по этому делу заняли около полугода.
В апреле месяце, одним утром, говорят мне, что какой-то господин дожидается меня
в зале и хочет непременно
видеть. Я вышел:
в зале стояла какая-то подхалюзая, чиновническая, старая фигура.
Струнников начинает расхаживать взад и вперед по анфиладе комнат. Он заложил руки назад; халат распахнулся и раскрыл нижнее белье. Ходит он и ни о чем не думает. Пропоет «Спаси, Господи, люди Твоя», потом «Слава Отцу», потом вспомнит, как протодьякон
в Успенском соборе,
в Москве, многолетие возглашает, оттопырит губы и старается подражать. По временам заглянет
в зеркало,
увидит: вылитый мопс! Проходя по
зале, посмотрит на часы и обругает стрелку.
— Хочу я вас спросить, сударыня, — обращается он к сестрице, —
в зале я фортепьяно
видел — это вы изволите музыкой заниматься?
Она решается не
видеть и удаляется
в гостиную. Из
залы доносятся звуки кадрили на мотив «Шли наши ребята»; около матушки сменяются дамы одна за другой и поздравляют ее с успехами дочери. Попадаются и совсем незнакомые, которые тоже говорят о сестрице. Чтоб не слышать пересудов и не сделать какой-нибудь истории, матушка вынуждена беспрерывно переходить с места на место. Хозяйка дома даже сочла нужным извиниться перед нею.
Зал переполнен. Наркомы, представители учреждений, рабочих организаций… Пальто, пиджаки, кожаные куртки, военные шинели…
В первый раз за сто лет своего существования
зал видит в числе почетных гостей женщин. Гости собираются группами около уголков и витрин — каждый находит свое, близкое ему по переживаниям.
На его балах бывала вся Москва, и
в роскошных
залах, среди усыпанных бриллиантами великосветских дам и блестящих мундиров, можно было
увидеть сапоги замоскворецких миллионеров, поддевку гласного Давыда Жадаева и долгополый сюртук ростовщика Кашина…
В одно из моих ранних посещений клуба я проходил
в читальный
зал и
в «говорильне» на ходу, мельком
увидел старика военного и двух штатских, сидевших на диване
в углу, а перед ними стоял огромный,
в черном сюртуке, с львиной седеющей гривой, полный энергии человек, то и дело поправлявший свое соскакивающее пенсне, который ругательски ругал «придворную накипь», по протекции рассылаемую по стране управлять губерниями.
Привожу слова пушкинского Пимена, но я его несравненно богаче: на пестром фоне хорошо знакомого мне прошлого, где уже умирающего, где окончательно исчезнувшего, я
вижу растущую не по дням, а по часам новую Москву. Она ширится, стремится вверх и вниз,
в неведомую доселе стратосферу и
в подземные глубины метро, освещенные электричеством, сверкающие мрамором чудесных
зал.
— Персидская ромашка! О нет, вы не шутите, это
в жизни вещь великая. Не будь ее на свете — не был бы я таким, каким вы меня
видите, а мой патрон не состоял бы
в членах Общества драматических писателей и не получал бы тысячи авторского гонорара, а «Собачий
зал»… Вы знаете, что такое «Собачий
зал»?..
Войдя
в залу и
увидев Ганю, бегавшего взад и вперед по комнате, бледного от бешенства и чуть не рвавшего на себе волосы, она поморщилась и опустилась с усталым видом на диван, не снимая шляпки.
Когда я сам встал, чтобы запереть за ним дверь на ключ, мне вдруг припомнилась картина, которую я
видел давеча у Рогожина,
в одной из самых мрачных
зал его дома, над дверями.
Не успел Розанов занять место
в укромной гостиной, как
в зале послышался веселый, громкий говор, и вслед за тем
в гостиную вошли три человека: блондин и брюнет, которых мы
видели в зале, и Пархоменко.
Розанов оглянулся и на пороге дверей
залы увидел Бертольди. Она почти нимало не изменилась: те же короткие волосы, то же неряшество наряда, только разве
в глазах виднелось еще больше суетной самоуверенности, довольства собою и сознания достоинств окружающей ее среды.
— Пойди-ка
в залу, Геша, посмотри, не
увидишь ли чего-нибудь знакомого, — сказала игуменья.
Соединенными силами выгрузили они жениха и втащили на крыльцо; когда же гости вошли
в лакейскую раздеваться, то вся девичья бросилась опрометью
в коридор и буфет, чтоб
видеть, как жених с матерью станут проходить через
залу в гостиную.
Вдруг поднялся глухой шум и топот множества ног
в зале, с которым вместе двигался плач и вой; все это прошло мимо нас… и вскоре я
увидел, что с крыльца, как будто на головах людей, спустился деревянный гроб; потом, когда тесная толпа раздвинулась, я разглядел, что гроб несли мой отец, двое дядей и старик Петр Федоров, которого самого вели под руки; бабушку также вели сначала, но скоро посадили
в сани, а тетушки и маменька шли пешком; многие, стоявшие на дворе, кланялись
в землю.
Едва мать и отец успели снять с себя дорожные шубы, как
в зале раздался свежий и громкий голос: «Да где же они? давайте их сюда!» Двери из
залы растворились, мы вошли, и я
увидел высокого роста женщину,
в волосах с проседью, которая с живостью протянула руки навстречу моей матери и весело сказала: «Насилу я дождалась тебя!» Мать после мне говорила, что Прасковья Ивановна так дружески, с таким чувством ее обняла, что она ту же минуту всею душою полюбила нашу общую благодетельницу и без памяти обрадовалась, что может согласить благодарность с сердечною любовью.
Нас же не пустили туда; но мы
видели и слышали, как с пеньем пронесли образ через
залу, молились
в отворенную дверь нашей столовой.
Когда все было готово и все пошли прощаться с покойником, то
в зале поднялся вой, громко раздававшийся по всему дому; я чувствовал сильное волнение, но уже не от страха, а от темного понимания важности события, жалости к бедному дедушке и грусти, что я никогда его не
увижу.
В маленьком домике Клеопатры Петровны окна были выставлены и горели большие местные свечи. Войдя
в зальцо, Вихров
увидел, что на большом столе лежала Клеопатра Петровна; она была
в белом кисейном платье и с цветами на голове. Сама с закрытыми глазами, бледная и сухая, как бы сделанная из кости. Вид этот показался ему ужасен. Пользуясь тем, что
в зале никого не было, он подошел, взял ее за руку, которая едва послушалась его.
У Еспера Иваныча он застал, как и следует у новорожденного,
в приемных комнатах некоторый парад. Встретивший его Иван Иваныч был
в белом галстуке и во фраке;
в зале был накрыт завтрак; но видно было, что никто ни к одному блюду и не прикасался. Тут же Павел
увидел и Анну Гавриловну; но она до того постарела, что ее узнать почти было невозможно!
Он позвал меня посмотреть, чтобы поправить ему потолок
в зале, и
в это же время я
в зале вижу — стоит какой-то поп.
Вошли и
видим:
в общей
зале один господин, без верхнего платья, танцует с девицами, сам пьет и их поит шампанским, потом бросился и к нам на шею: «Ах, очень рад!..
На этот раз, проходя потихоньку по
зале, Паша заглянул ему
в лицо и
увидел, что по сморщенным и черным щекам старика текли слезы.
В зале и гостиной Павел
увидел несколько хорошо знакомых ему предметов: все почти картины новоселковские, оттуда же часы столовые, катальное кресло Еспера Иваныча и, наконец, фортепьяно Мари.