Неточные совпадения
Когда Вронский опять навел в ту сторону бинокль, он заметил, что
княжна Варвара особенно красна, неестественно смеется и беспрестанно оглядывается на соседнюю ложу; Анна же, сложив веер и постукивая им по красному бархату, приглядывается куда-то, но не
видит и, очевидно, не хочет
видеть того, что происходит в соседней ложе. На лице Яшвина было то выражение, которое бывало на нем, когда он проигрывал. Он насупившись засовывал всё глубже и глубже в рот свой левый ус и косился на ту же соседнюю ложу.
— Ну вот вам и Долли,
княжна, вы так хотели ее
видеть, — сказала Анна, вместе с Дарьей Александровной выходя на большую каменную террасу, на которой в тени, за пяльцами, вышивая кресло для графа Алексея Кирилловича, сидела
княжна Варвара. — Она говорит, что ничего не хочет до обеда, но вы велите подать завтракать, а я пойду сыщу Алексея и приведу их всех.
Дамы на водах еще верят нападениям черкесов среди белого дня; вероятно, поэтому Грушницкий сверх солдатской шинели повесил шашку и пару пистолетов: он был довольно смешон в этом геройском облачении. Высокий куст закрывал меня от них, но сквозь листья его я мог
видеть все и отгадать по выражениям их лиц, что разговор был сентиментальный. Наконец они приблизились к спуску; Грушницкий взял за повод лошадь
княжны, и тогда я услышал конец их разговора...
В одиннадцать часов утра — час, в который княгиня Лиговская обыкновенно потеет в Ермоловской ванне, — я шел мимо ее дома.
Княжна сидела задумчиво у окна;
увидев меня, вскочила.
Княжна Мери
видела все это лучше меня.
Княжне начинает нравиться мой разговор; я рассказал ей некоторые из странных случаев моей жизни, и она начинает
видеть во мне человека необыкновенного.
Я не обращал внимание на ее трепет и смущение, и губы мои коснулись ее нежной щечки; она вздрогнула, но ничего не сказала; мы ехали сзади: никто не видал. Когда мы выбрались на берег, то все пустились рысью.
Княжна удержала свою лошадь; я остался возле нее; видно было, что ее беспокоило мое молчание, но я поклялся не говорить ни слова — из любопытства. Мне хотелось
видеть, как она выпутается из этого затруднительного положения.
Нынче я
видел Веру. Она замучила меня своею ревностью.
Княжна вздумала, кажется, ей поверять свои сердечные тайны: надо признаться, удачный выбор!
— Я вам расскажу всю истину, — отвечал Грушницкий, — только, пожалуйста, не выдавайте меня; вот как это было: вчера один человек, которого я вам не назову, приходит ко мне и рассказывает, что
видел в десятом часу вечера, как кто-то прокрался в дом к Лиговским. Надо вам заметить, что княгиня была здесь, а
княжна дома. Вот мы с ним и отправились под окна, чтоб подстеречь счастливца.
Стали разъезжаться. Сажая
княжну в карету, я быстро прижал ее маленькую ручку к губам своим. Было темно, и никто не мог этого
видеть.
Зачем Володя делал мне знаки, которые все
видели и которые не могли помочь мне? зачем эта противная
княжна так посмотрела на мои ноги? зачем Сонечка… она милочка; но зачем она улыбалась в это время? зачем папа покраснел и схватил меня за руку?
— По крайней мере позвольте объяснить господину Вольдемару, в чем дело, — начал насмешливым голосом Лушин, — а то он совсем растерялся.
Видите ли, молодой человек, мы играем в фанты;
княжна подверглась штрафу, и тот, кому вынется счастливый билет, будет иметь право поцеловать у ней ручку. Поняли ли вы, что я вам сказал?
Ровно в восемь часов я в сюртуке и с приподнятым на голове коком входил в переднюю флигелька, где жила княгиня. Старик слуга угрюмо посмотрел на меня и неохотно поднялся с лавки. В гостиной раздавались веселые голоса. Я отворил дверь и отступил в изумлении. Посреди комнаты, на стуле, стояла
княжна и держала перед собой мужскую шляпу; вокруг стула толпилось пятеро мужчин. Они старались запустить руки в шляпу, а она поднимала ее кверху и сильно встряхивала ею.
Увидевши меня, она вскрикнула...
Княжна знала, какое количество ваты истребляет Надежда Осиповна, чтоб сделать свой бюст роскошным; знала, что Наталья Ивановна в грязь полезет, если
видит, что там сидит мужчина; что Петр Ермолаич только до обеда бывает человеком, а после обеда, вплоть до другого утра, не годится; что Федору Платонычу вчерашнего числа прислал полорецкий городничий свежей икры в презент; что Вера Евлампьевна, выдавая замуж свою дочь, вызывала зачем-то окружных из уездов.
Всем этим, надобно сказать, герой мой маскировал глубоко затаенную и никем не подозреваемую мечту о прекрасной
княжне,
видеть которую пожирало его нестерпимое желание; он даже решался несколько раз, хоть и не получал на то приглашения, ехать к князю в деревню и, вероятно, исполнил бы это, но обстоятельства сами собой расположились совершенно в его пользу.
Княжна решительно уж не могла его
видеть. Бросив ему целую связку лент, она проворно отошла от него.
— Не держите так крепко! — сказал ему князь,
видя, что он трусит. Калинович ослабил поводья. Поехали. Ле Гран начал то горячить свою лошадь, то сдерживать ее, доставляя тем большое удовольствие
княжне и маленькому князьку, который в свою очередь дал шпоры своему клеперу и поскакал.
Калинович вспыхнул от удовольствия: жить целый месяц около
княжны,
видеть ее каждый день — это было выше всех его ожиданий.
Все это Калинович наблюдал с любопытством и удовольствием, как обыкновенно наблюдают и восхищаются сельскою природою солидные городские молодые люди, и в то же время с каким-то замираньем в сердце воображал, что чрез несколько часов он
увидит благоухающую
княжну, и так как ничто столь не располагает человека к мечтательности, как езда, то в голове его начинали мало-помалу образовываться довольно смелые предположения: «Что если б
княжна полюбила меня, — думал он, — и сделалась бы женой моей… я стал бы владетелем и этого фаэтона, и этой четверки… богат… муж красавицы… известный литератор…
Княгиня,
княжна и Полина уставили на певца свои лорнеты. М-r ле Гран вставил в глаз стеклышко: всем хотелось
видеть, каков он собой. Оказалось, что это был белокурый парень с большими голубыми глазами, но и только.
Калинович чувствовал прикосновение к своей ноге ее толстого шелкового платья; он
видел небольшую часть ее грациозной ботинки и в то же время
видел часть высунувшегося замшевого башмака Настеньки; наконец, он чувствовал ароматическое дыхание
княжны, происходящее, впрочем, от дорогой помады и духов.
Княжна видела землемера только издали и никогда не молвила с ним ни слова, но кудри его произвели на нее впечатление.
А Черномор? Он за седлом,
В котомке, ведьмою забытый,
Еще не знает ни о чем;
Усталый, сонный и сердитый
Княжну, героя моего
Бранил от скуки молчаливо;
Не слыша долго ничего,
Волшебник выглянул — о диво!
Он
видит: богатырь убит;
В крови потопленный лежит;
Людмилы нет, все пусто в поле;
Злодей от радости дрожит
И мнит: свершилось, я на воле!
Но старый карла был неправ.
И снится вещий сон герою:
Он
видит, будто бы
княжнаНад страшной бездны глубиною
Стоит недвижна и бледна…
Но
княжна и этим не пронялась: она села на диван и велела передать князю, что до тех пор не встанет и не уедет, пока не
увидит новорожденного.
Литвинов не сдержал своего обещания зайти попозже; он сообразил, что лучше отложить посещение до следующего дня. Войдя, часов около двенадцати, в слишком знакомую гостиную, он нашел там двух младших
княжон, Викториньку и Клеопатриньку. Он поздоровался с ними, потом спросил, легче ли Ирине Павловне и можно ли ее
видеть.
Подозрение, что Кипренский хочет льстить суетности
княжны, тревожило бабушку невыносимо: она хотела во что бы то ни стало
видеть портрет прежде, чем он будет готов. Граф должен был уладить это дело. Кипренский сдался на усиленные просьбы, и княгиня была допущена в его мастерскую.
Та первая подала бабушке руку, но взглянула ей не в лицо, а через плечо, далее. Она, очевидно, искала глазами
княжну, но, не
видя ее, должна была начать разговор с княгинею...
Княгиня
видела в неожиданном сегодняшнем происшествии страшное коварство, которое не пощадило ничего, а
княжна видела во всем этом благородное заступничество за ее тяжелую долю; княгине был эстетически противен поступок человека, который метался с своею рукой от нее к дочери;
княжна этого обстоятельства даже не подозревала и притом не могла и оценить всей важности шага, на который дала свое бесповоротное согласие.
Взволнованная резвым танцем
княжна предстала; ее спросили: она была согласна. Кто же был жених? Княгиня
видела Функендорфа и не верила своим глазам. Ей казалось, что ее обманывают разом все ее чувства, что все это не действительность, а какой-то нелепый сон, в котором и она бредила и теперь бредят все, спеша приносить свои поздравления ей,
княжне и Функендорфу.
Княжна. К чему эти притворные мрачные предчувствия. Я вас не понимаю. Всё проходит, и ваши печали, и (я не знаю даже как назвать) ваши химеры исчезнут. Пойдемте играть в мушку.
Видели ли вы мою кузину, Наташу?
Княжна (глядит ему вслед). Желаю вам много успехов! Нынче же начну приводить в исполнение мой план. И скоро я
увижу конец всему… Боже мой! боже мой! для чего я так слабодушна, так не тверда? (Уходит в гостиную.)
Ей дорог несказанно
С тобой союз, и, если бы избрать
Для сына ты меж юными
княжнамиБритании невесту захотел,
Твое свойство вменила б королева
Себе в любовь и
видела бы в нем
Залог союза наших двух народов
И совершенье мысли Иоанна,
Который был ей другом…
Княжна. Когда я его
вижу с тобой, мне кажется, что он только что сделал или вот сделает предложение.
—
Княжна! — продолжал он. — С тех пор, как я
увидел вас, в мою душу… запало непреодолимое желание… Это желание не дает мне покоя ни днем, ни ночью, и… я если оно не осуществится, я… я буду несчастлив.
— Полно, дитя! Ноги Керима-бека-Джемала могут сравняться в скорости разве лишь с ногами горного тура, а зоркие очи его издалека
видят опасность… Садись на моего коня,
княжна. Я отвезу тебя в твой дом.
Видеть Керима, за поимку которого назначена сумма, на которую можно завести целое хозяйство зажиточного грузина, — Керима, для которого широко раскрыты двери горийской тюрьмы, и я
видела этого героя-абрека, говорила с ним! Он подарил мне бесценный подарок, он обещал придти… «Жди меня в гости,
княжна!» Так он сказал на прощанье…
— Пусть не боится
княжна! — успокоил он, очевидно, превратно истолковав охватившее меня радостное волнение, — пусть не боится. Не горные душманы грозят замку. Нет. Если бродят они кругом да около, так дикое завывание Мариам не подпустит их близко к замку. Нет, здесь другое. Совсем другое,
княжна.
Видишь ту башню, что на стене? — неожиданно обратился он ко мне.
—
Княжна удивляется, как попал Керим в жилые помещения замка? — раздался у самого уха голос моего спутника, будто угадавшего мои мысли, и мне послышалось, что голос дрогнул от сдержанного смеха. — Подземный ход ведет из башни, — тут же пояснил он чуть слышно, — в столовую замка ведет, сейчас его
увидишь, сию минуту.
— Ну, а барышню,
княжну Джаваху, можно
видеть? — в голосе Люды уже слышалось некоторое нетерпение.
— Вот вы
увидите, чем он будет! — порешила
княжна. — Вот вы
увидите!
Княжна говорила, что есть мелкие, и отдавала последнее. Егорушка и Калерия ели и пили, и не
видели, как часы, кольца и серьги Маруси, вещь за вещью, уходили в ссуду, как продавались старьевщикам ее дорогие платья.
Княжна подошла к дому Топоркова и робко, с замиранием сердца, дернула за звонок. Через минуту за дверью послышались шаги. Маруся почувствовала, что у нее леденеют и подгибаются ноги. В двери щелкнул замок, и Маруся
увидела перед собой вопросительное лицо смазливой горничной.
К этому, по всей вероятности, времени относится посещение Рагузы русским майором, который, как мы уже
видели, сообщил графу Алексею Орлову, что находившиеся там французы и поляки считали самозванку за великую
княжну, предлагали ему представиться ей, и что когда он стал называть ее обманщицей, то должен был поскорее оставить Рагузу, дабы избегнуть самых неприятных последствий.
Было семь часов вечера, когда прибежавшая с перевязки Надя Федорова, вечно чем-нибудь и от чего-нибудь лечившаяся, объявила мне желание
княжны видеть меня.
Голос
княжны оборвался, и мы
увидели то, чего никогда еще не видали: Нина плакала.
На страшной своей худобой грудке блестел этот маленький медальон с инициалом
княжны из бриллиантиков. Я не раз
видела его. С одной стороны была карточка матери Нины — чудной красавицы с чертами грустными и строгими, а с другой — изображение самой
княжны в костюме маленького джигита, с большими, смеющимися глазами.
Все помутилось у меня в глазах — доски, кафедра, карта и сам Алексей Иванович, — все завертелось, закружилось передо мною. Я
видела только одну полубесчувственную
княжну на руках фрейлейн. Спустя несколько минут ее унесли в лазарет… Разом светлое настроение куда-то исчезло, и на место его тяжелый мрак воцарился у меня на душе… Я инстинктом чувствовала, что Нина больна, и опаснее, чем мы предполагали.
За последние шесть дней я не жила, а точно неслась куда-то, подгоняемая все новыми и новыми впечатлениями. Моя дружба с Ниной делалась все теснее и неразрывнее с каждым днем. Странная и чудная девочка была эта маленькая
княжна! Она ни разу не приласкала меня, ни разу даже не назвала Людой, но в ее милых глазках, обращенных ко мне, я
видела такую заботливую ласку, такую теплую привязанность, что моя жизнь в чужих, мрачных институтских стенах становилась как бы сноснее.
— Ах, скорее бы тепло, — тоскливо шептала
княжна, — мне так не хочется хворать… весна меня вылечит… наверное вылечит… Скорее бы на Кавказ… там тепло… солнце… горы… Знаешь, Люда, мне иногда начинает казаться, что я не
увижу больше Кавказа.