Неточные совпадения
«Ужасно было
видеть, — говорит летописец, — как оные две беспутные
девки, от третьей, еще беспутнейшей, друг другу на съедение отданы были! Довольно сказать, что к утру на другой день в клетке ничего, кроме смрадных их костей, уже не было!»
— Здесь не бабье дело; уведи Машу;
видишь:
девка ни жива ни мертва».
Неприятно было тупое любопытство баб и
девок, в их глазах он
видел что-то овечье, животное или сосредоточенность полуумного, который хочет, но не может вспомнить забытое. Тугоухие старики со слезящимися глазами, отупевшие от старости беззубые, сердитые старухи, слишком независимые, даже дерзкие подростки — все это не возбуждало симпатий к деревне, а многое казалось созданным беспечностью, ленью.
— Жили тесно, — продолжал Тагильский не спеша и как бы равнодушно. — Я неоднократно
видел… так сказать, взрывы страсти двух животных. На дворе, в большой пристройке к трактиру, помещались подлые
девки. В двенадцать лет я начал онанировать, одна из девиц поймала меня на этом и обучила предпочитать нормальную половую жизнь…
С нами была тогда Наталья Константиновна, знаете, бой-девка, она
увидела, что в углу солдаты что-то едят, взяла вас — и прямо к ним, показывает: маленькому, мол, манже; [ешь (от фр. manger).] они сначала посмотрели на нее так сурово, да и говорят: «Алле, алле», [Ступай (от фр. aller).] а она их ругать, — экие, мол, окаянные, такие, сякие, солдаты ничего не поняли, а таки вспрынули со смеха и дали ей для вас хлеба моченого с водой и ей дали краюшку.
«Не любит она меня, — думал про себя, повеся голову, кузнец. — Ей все игрушки; а я стою перед нею как дурак и очей не свожу с нее. И все бы стоял перед нею, и век бы не сводил с нее очей! Чудная
девка! чего бы я не дал, чтобы узнать, что у нее на сердце, кого она любит! Но нет, ей и нужды нет ни до кого. Она любуется сама собою; мучит меня, бедного; а я за грустью не
вижу света; а я ее так люблю, как ни один человек на свете не любил и не будет никогда любить».
Наливки там, вишневки разные — а не понимают того, что на это есть шампанское!» «А за столом-то какое невежество: молодец в поддевке прислуживает либо
девка!» «Я, — говорит, — в здешнем городе только и
вижу невежество да необразование; для того и хочу в Москву переехать, и буду там моду всякую подражать».
В этом уж крепко сказывается самодурство; но оно смягчается в Русакове следующим рассуждением: «Как
девке поверить? что она
видела? кого она знает?» Рассуждение справедливое в отношении к дочери Русакова; но ни Русакову и никому из ого собратьев не приходит в голову спросить: «Отчего ж она ничего не
видела и никого не знает?
— Зачем на минутку? — возразила старушка. — Что это вы все, молодые
девки, за непоседы за такие? Ты
видишь, у меня гость: покалякай с ним, займи его.
— Ну, ты у меня смотри: знаем мы, как у
девок поясницы болят… Дурите больше с парнями-то!.. Вон я как-то Анисью приказчицу
видела: сарафан кумачный, станушка с кумачным подзором, платок на голове кумачный, ботинки козловые… Поумнее, видно, вас, дур…
— К самому сердцу пришлась она мне, горюшка, — плакала Таисья, качая головой. — Точно вот она моя родная дочь… Все терпела, все скрывалась я, Анфиса Егоровна, а вот теперь прорвало… Кабы можно, так на себя бы, кажется, взяла весь Аграфенин грех!..
Видела, как этот проклятущий Кирилл зенки-то свои прятал: у, волк! Съедят они там
девку в скитах с своею-то Енафой!..
— А за то, что нынче
девки не в моде. Право, посмотришь, свет-то навыворот пошел. Бывало, в домах ли где, в собраниях ли каких,
видишь, все-то кавалеры с девушками, с барышнями, а барышни с кавалерами, и таково-то славно, таково-то весело и пристойно. Парка парку себе отыскивает. А нынче уж нет! Все пошло как-то таранты на вон. Все мужчины, как идолы какие оглашенные, все только около замужних женщин так и вертятся, так и кривляются, как пауки; а те тоже чи-чи-чи! да га-га-га! Сами на шею и вешаются.
Эту светлую и смешную детскость я
видел у самых опустившихся, самых старых
девок, заезженных и искалеченных, как извозчичьи клячи.
Изредка езжал я с отцом в поле на разные работы,
видел, как полют яровые хлеба: овсы, полбы и пшеницы;
видел, как крестьянские бабы и
девки, беспрестанно нагибаясь, выдергивают сорные травы и, набрав их на левую руку целую охапку, бережно ступая, выносят на межи, бросают и снова идут полоть.
— Ишь тебя разобрало! — говорит ямщик, — спал небось, соня, а
девок увидел — во как зазевал. А и то старки! да никак и Полинария (Аполлинария) тут! — продолжает он, всматриваясь пристально в даль, — эка ведь вористая
девка: в самую, то есть, в пору завсегда поспеет.
Однако понадеялся я, выходит, понапрасну. У Map-темьяна застал я
девок зюздинских: сидят бесстыжие и тоже духовные песни распевают, словно молитвой занимаются. Промеж них,
вижу, сидит мужчина, здоровенный такой, лицо незнакомое.
— Вот
видите ли, за вдовца! За шестьдесят рублей я
девку несчастною должна сделать!
— Есть у меня,
видите ли, вдовец. Не стар еще, да детей куча, тягла править не в силах. Своих
девок на выданье у меня во всей вотчине хоть шаром покати, — поневоле в люди идешь!
«Ладно, ладно! — возражал на это Костяков, — вот женитесь, так
увидите. Я сам, бывало, только бы играть с молодыми
девками да бабами, а как пришла пора к венцу, словно кол в голову вбили: так кто-то и пихал жениться!»
— А кругом, куда ни погляди, — все народишко бегает. Неровен час,
увидят и пойдут напраслину плести. Долго ли
девку ославить и осрамить? Вон, погляди-ко, какой-то мужик с коробом сюда тащится. Ты уж, милый, лучше вылезай-ко!
Мне сначала, знаете, как человеку, тоже видавшему на своем веку фейерверки, было просто смешно
видеть, как у них то одно не загорится, то другое не вовремя лопнет, а наконец сделалось страшно, когда вдруг этаких несколько шутих пустили в народ и главным образом в баб и
девок…
— Жаль, — продолжал Басманов, — сегодня не поспеем в баню; до вотчины моей будет верст тридцать, а завтра, князь, милости просим, угощу тебя лучше теперешнего,
увидишь мои хороводы:
девки все на подбор, а парни — старшему двадцати не будет.
—
Видел, да она, говорят, и в школе так щеголяет. А то и хуже бывает: сарафан наденет, совсем как простая
девка ходит.
— Эх, братец, не в том дело! — поспешно прервал меня дядя. — Только,
видишь: ему теперь и проходу нет. Та
девка бойкая, задорная, всех против него подняла: дразнят, уськают, даже мальчишки дворовые его вместо шута почитают…
Староста уже
видел барина, знал, что он в веселом духе, и рассказал о том кое-кому из крестьян; некоторые, имевшие до дедушки надобности или просьбы, выходящие из числа обыкновенных, воспользовались благоприятным случаем, и все были удовлетворены: дедушка дал хлеба крестьянину, который не заплатил еще старого долга, хотя и мог это сделать; другому позволил женить сына, не дожидаясь зимнего времени, и не на той
девке, которую назначил сам; позволил виноватой солдатке, которую приказал было выгнать из деревни, жить попрежнему у отца, и проч.
— А я разве спрашивала, — отвечала
девка. — За чихирем ему ходила,
видела, с дядей Ерошкой в окне сидит, рыжий какой-то. А добра целую арбу полну привезли.
Действительно, выглянув в окно, они
увидели необыкновенную суетню в хозяйской хате.
Девки то с тем, то с другим выбегали из сеней и вбегали обратно.
Между братом и сестрой произошла выразительная немая сцена: Гордей Евстратыч стоял с опущенной головой, а модница улыбалась двусмысленной улыбкой: дескать, что уши-то развесил, разве не
видишь, что
девка ломается просто для порядку.
На Волге в бурлаках и крючниках мы и в глаза не видали женщин, а в полку
видели только грязных баб, сидевших на корчагах с лапшой и картошкой около казарменных ворот, да гуляющих
девок по трактирам, намазанных и хриплых, соприкосновения с которыми наша юнкерская компания прямо-таки боялась, особенно наслушавшись увещаний полкового доктора Глебова.
Василиса. Вася! Зачем — каторга? Ты — не сам… через товарищей! Да если и сам — кто узнает? Наталья — подумай! Деньги будут… уедешь куда-нибудь… меня навек освободишь… И что сестры около меня не будет — это хорошо для нее.
Видеть мне ее — трудно… злоблюсь я на нее за тебя и сдержаться не могу… мучаю
девку, бью ее… так — бью… что — сама плачу от жалости к ней… А — бью. И — буду бить!
— Это ты напрасно… Кабы умнее была — может, он бы не свихнулся!.. Я, бывало,
видя вас вдвоем, думал: «Прикормит
девка моя парня к себе!» Ан — прогадал…
Потапыч. Да-с. Они даже и у знакомых у кого, если
увидят девушку, так сейчас и ищут ей жениха. Наша барыня так рассуждают, что они глупы; если теперича над ними попечения не иметь, так они зря и проживут, без всякого порядка. Точно так, сударь. Некоторые даже, по своей глупости, прячут девок-то от барыни, чтоб они как-нибудь на глаза не попались; потому тут им уж и конец.
Гавриловна. То-то вот, ты говоришь, примеры-то? Лучше бы она сама хороший пример показывала! А то только и кричит: смотри да смотри за
девками! А что за ними смотреть-то? Малолетные они, что ли? У всякого человека свой ум в голове. Пущай всякий сам о себе и думает. Смотрят-то только за пятилетними, чтоб они не сбаловали чего-нибудь. Эка жизнь девичья! Нет-то хуже ее на свете! А не хотят того рассудить: много ли
девка в жизнь-то радости
видит! Ну, много ли? — скажи.
Мурзавецкий. Ах, оставьте, лесе! Вы мне надоели. Миль пардон, мадам! Я совсем о другом. Изволите
видеть, я чист… Ма тант — старая
девка, она не понимает и не может понимать потребностей молодого, холостого офицера, и скупа, как…
Феона. Да уж верно, коли я говорю. Не в первый раз ему Москву-то страмить. Он, было, и за богатеньких брался, ума-то у него хватало, да местах в трех карету подали; вот теперь уж другое грезит. «Изберу я себе из бедных, говорит, повиднее. Ей моего благодеяния всю жизнь не забыть, да и я от ее родных что поклонов земных
увижу! Девка-то
девкой, да и поломаюсь досыта».
Это известие заставило воеводу задуматься. Дал он маху —
девка обошла, а теперь Арефа будет ходить по городу да бахвалиться. Нет, нехорошо. Когда пришло время спуститься вниз, для допроса с пристрастием, воевода только махнул рукой и уехал домой. Он вспомнил нехороший сон, который
видел ночью. Будто сидит он на берегу, а вода так и подступает; он бежать, а вода за ним. Вышибло из памяти этот сон, а то не видать бы Арефе свободы, как своих ушей.
—
Видеть меня не хочет Полуект Степаныч… Со свету сживает: обошла его вконец девка-поганка. Как чирей, теперь сидит и пухнет в моем дому… Ох, горюшко, игумен, а одна надежда на тебя, как ты изволишь мне быть.
—
Видела я ее даве в церкви-то, — задумчиво говорила воеводша, покачивая головой. — Ничего
девка, только рожей калмыковата, в кого она у них уродилась такая раскосая?
— Нет у меня времени
девками любоваться! Я и жену только ночами сквозь сон
вижу, а днём слеп, как сыч. Глупости у тебя на уме…
А что они на фабрике-то
увидят, особливо
девки?
— Как что? Хорошая слава лежит, а худая по дорожке бежит.
Видел Митревну-то? Вот она у меня хлеба приходила занять, да она же первая по всему свету и разнесет про Параху-то… Тут, чтобы по этакой славе,
девке замуж выйти — ни в жисть! Всякий выбирает товар без изъяну… То же вот и Наська… Уж, кажется, всем взяла
девка, а тоже добрых-то людей не скоро проведешь!..
Точно так же, как рассказывал лесной охотник о своих ночных страхах и видениях в лесу, рассказывает и рыбак в своей семье о том, что
видел на воде; он встречает такую же веру в свой рассказы, и такое же воспламененное воображение создает таинственных обитателей вод, называет их русалками, водяными
девками, или чертовками, дополняет и украшает их образы и отводит им законное место в мире народной фантазии; но как жители вод, то есть рыбы — немы, то и водяные красавицы не имеют голоса.
Группа дворовых (в числе их находились две здоровенные
девки, в коротких ситцах и с такими икрами, подобных которым
видеть можно разве на «Страшном судилище» Микеланджело, да еще один, уже совсем ветхий, от древности даже заиндевевший, полуслепой человек в шершавой фризовой шинели — он, по слухам, был при Потемкине «валторщиком» — казачка Максимку Харлов себе предоставил), группа эта выказывала большее оживление, чем крестьяне; она по крайней мере переминалась на месте.
— Я эти ваши холопские хитрости
вижу и понимаю, чем вам сладка эта
девка! А вперед подобных речей чтоб я ни от кого не слыхала.
— Я начала ему говорить, что это нехорошо, что я сделала платье; ну, опять ничего — согласился:
видит, что я говорю правду. Совсем уж собрались. Вдруг черт приносит этого урода толстого, Перепетую, и кинулась на меня… Ах! Папа, вы, я думаю,
девку горничную никогда так не браните — я даже не в состоянии передать вам. С моим-то самолюбием каково мне все это слышать!
Вслед за тем Масуров вошел в спальню матери и
увидел там сидевшего Павла, державшегося обеими руками за голову. Перепетуя Петровна в это время была в девичьей и пред лицом
девок ругательски ругала их молодую барыню и, запретив им строго ухаживать за ней, велела тотчас же отложить лошадей.
Войдя в хату одной из вдовых казачек, у коих обыкновенно собираются вечерницы, мы
увидели множество
девок, сидящих за столом; гребни с пряжей подле них, но веретена валялись по земле, как и прочие работы, принесенные ими из домов, преспокойно лежали по углам; никто и не думал о них, а
девки или играли в дурачки или балагурили с парубками, которые тут же собирались также во множестве; некоторые из них курили трубки, болтали, рассказывали и тому подобно приятным образом проводили время.
Красавина. Каков молодец! Ох, глаза твои плутовские, больно завистливы! Высоко глаза-то закидываешь! А девка-то теперь сохнет, по стенам мечется.
Видит беду неминучую, за Говорилихой сейчас: «Выручай, Говорилиха!» — А Говорилихе-то и на руку. Посольскую должность мне не в первый раз править. Ноги с подходом, голова с поклоном, язык с приговором.
—
Видишь ты: думал я, что быть мне колдуном, — очень душа моя тянулась к этому. У меня и дед с материной стороны колдун был и дядя отцов — тоже. Дядя этот — в нашей стороне — знаменитейший ведун и знахарь, пчеляк тоже редкий, — по всей губернии его слава известна, его даже и татаре, и черемисы, чуваши — все признают. Ему уж далеко за сто лет, а он годов семь тому назад взял
девку, сироту-татарку, — дети пошли. Жениться ему нельзя уж — трижды венчался.
— Не плачь, — говорила какая-то краснощекая старуха, — ну, о чем плакать-то? Слезами не поможешь… знать, уж господу богу так угодно… Да и то грех сказать: Григорий парень ловкий, о чем кручинишься?
Девка ты добрая, обижать тебя ему незачем, а коли по случай горе прикатит, коли жустрить начнет… так и тут что?.. Бог
видит, кто кого обидит…