После всех вошел седой старик. Очевидно, его сняли с
теплой лежанки собственно для этого случая. Волосы у него были белые, как снег, редкие усы и борода тоже. Рука, опиравшаяся на длинную палку, дрожала. Под другую руку его поддерживал молодой ямщик, вероятно, внук.
Нестерпимо потянуло ее назад, в деревню… Коричневый дом с его садом казались бедной девочке каким-то заколдованным местом, чужим и печальным, откуда нет и не будет возврата ей, Дуне. Мучительно забилось сердечко… Повлекло на волю… В бедную родную избенку, на кладбище к дорогим могилкам, в знакомый милый лес, к коту Игнатке, в ее уютный уголок, на
теплую лежанку… Дуня и не заметила, как слезинки одна за другою скатывались по ее захолодевшему личику, как губы помимо воли девочки шептали что-то…
Неточные совпадения
Тут втягивает; тут конец свету, якорь, тихое пристанище, пуп земли, трехрыбное основание мира, эссенция блинов, жирных кулебяк, вечернего самовара, тихих воздыханий и
теплых кацавеек, натопленных
лежанок, — ну, вот точно ты умер, а в то же время и жив, обе выгоды разом!
Это случалось периодически один или два раза в месяц, потому что
тепла даром в трубу пускать не любили и закрывали печи, когда в них бегали еще такие огоньки, как в «Роберте-дьяволе». Ни к одной
лежанке, ни к одной печке нельзя было приложить руки: того и гляди, вскочит пузырь.
Я съехал с
теплых изразцов
лежанки, как по льду, бросился вон; наверху бабушка, расхаживая по комнате, полоскала рот.
Не одна она оплакивала разлуку: сильно горевал тоже камердинер Сашеньки, Евсей. Он отправлялся с барином в Петербург, покидал самый
теплый угол в дому, за
лежанкой, в комнате Аграфены, первого министра в хозяйстве Анны Павловны и — что всего важнее для Евсея — первой ее ключницы.
Во всяком случае почти с полною вероятностью можно было предположить, что если б и услышаны были кем-нибудь из этих уединившихся обитателей вопли или крики о помощи, то возбудили бы лишь страх, но ни один из них не пошевелился бы на помощь с
теплых печей и нагретых
лежанок.
В большой комнате, которую мы для себя заняли, Борис Савельич тотчас же ориентировал нас к углу, где была
тепло, даже жарко натопленная печка. Он усадил меня на
лежанку, матушку на диван и беспрестанно прибегал и убегал с разными узлами, делая в это время отрывочные замечания то самому дворнику, то его кухарке, — замечания, состоявшие в том, что не вовремя они взялись переделывать печки в упокоях, что темно у них в сенях, что вообще он усматривает у них в хозяйстве большие нестроения.
Обогрела у
теплой печки руки, поправила ночник, что горел на
лежанке, постлала свой войлочек, помолилась перед образником богу, стала у Машиной кроватки на колена и смотрит ей в лицо.
Там у нее были комнаты низенькие, уютные, с большими образниками, с
теплыми, широкими
лежанками из пестрых саксонских кафель, с гуслями из карельской березы и с рядом больших длинных сундуков, тяжело окованных железом и медью.
Но Афанасий Иванович еще сверх того, чтобы было
теплее, спал на
лежанке, хотя сильный жар часто заставлял его несколько раз вставать среди ночи и прохаживаться по комнате.
В игуменской келье за перегородкой сидела мать Манефа на
теплой изразцовой
лежанке, медленно развязывая и снимая с себя платки и платочки, наверченные на ее шею.
Первым сознательным воспоминанием Дуни было: невероятно
теплый угол
лежанки, крошечное оконце, выходящее на луг и на синеющие деревья леса, молчаливо-прекрасного и стройного там, вдалеке…
Там на
теплой изразцовой
лежанке ищет он удобств, каких не сыскать в разубранных комнатах.
В серых сумерках повозка за повозкою выезжали на дорогу. До нас было еще далеко. Мы напились чаю и зашли с Шанцером в фанзу, где спали офицеры. Она была уже пуста. Мы присели на кхан (
лежанку). Постланные на нем золотистые циновки были теплы, и
тепло было в фанзе. Я прилег на циновку, положил под голову папаху; мысли в голове замешались и медленно стали опускаться в
теплую, мягкую мглу.
Шел к сестрам и, стесняя их, целыми часами сидел у них на
теплом кхане (
лежанке). Сидел, поджав по-турецки ноги, мягкий, толстый, и молчал. Если начинал говорить, то в таком роде...
Помолившись Богу и положив несколько земных поклонов, Аксинья полезла на
лежанку, где на ночь устраивала себе постель. На
лежанке было
тепло и уютно. Толстая птичница с удовольствием протянула усталые ноги и, закрыв глаза, сладко зевнула на всю избу. И вдруг, в ту самую минуту, когда приятная дремота уже подкралась к отяжелевшей голове Аксиньи, чей-то резкий, крикливый голос прокричал отчетливо на всю избу...