Неточные совпадения
Кружок ставил — с разрешения генерал-губернатора князя Долгорукова, воображавшего себя удельным князем и не подчинявшегося Петербургу, — спектакли и постом, и по субботам, но с тем только, чтобы на афишах стояло: «
сцены из
трагедии „Макбет“, „
сцены из комедии „Ревизор“, или «
сцены из оперетты “Елена Прекрасная"“, хотя пьесы шли целиком.
Оставшись жить один, он нередко по вечерам призывал к себе Ваньку и чету Симоновых и, надев халат и подпоясавшись кушаком, декламировал перед ними из «Димитрия Донского»: [«Димитрий Донской» —
трагедия В.А.Озерова (1769—1816), впервые поставлена на
сцене в 1807 году.
— Потому что после смерти Егора Егорыча прошло всего только шесть месяцев, и Сусанна, как, помнишь, на
сцене говорил Мочалов, башмаков еще не износила […башмаков еще не износила… — слова Гамлета из одноименной
трагедии Шекспира в переводе Н.А.Полевого (1796—1846), акт 1-й.], в которых шла за гробом мужа.
— Мне же раскаяться? Нет! — воскликнул Аггей Никитич. — «Довольно мне пред гордою полячкой унижаться!» [«Довольно мне пред гордою полячкой унижаться!» — неточная цитата из
трагедии А.С.Пушкина «Борис Годунов».] — продекламировал он, переврав немного, из «
Сцены у фонтана».
Замечание это вывело на
сцену новую тему:"привычка к
трагедиям". Какого рода влияние оказывает на жизнь"привычка к
трагедиям"? Облегчает ли она жизненный процесс, или же, напротив того, сообщает ему новую трагическую окраску, и притом еще более горькую и удручающую? Я был на стороне последнего мнения, но Глумов и Очищенный, напротив, утверждали, что только тому и живется легко, кто до того принюхался к трагическим запахам, что ничего уж и различить не может.
В заключение Милославский 10-й и девица Налимова представили «сцену-маскарад», в которой трагик декламировал отрывки из «Уголино» («Уголино»,
трагедия в 5-ти действиях, соч.
Барин. Барышню какую-нибудь воспитанную, институтку!… Я бы сейчас пал на колени перед ней, и
сцену из
трагедии.
Со строгим выбором брала Шкаморда актеров для своих поездок. Страшно боялась провинциальных трагиков. И после того как Волгин-Кречетов напился пьяным в Коломне и переломал — хорошо еще, что после спектакля, — все кулисы и декорации в театре купцов Фроловых и те подали в суд на Шкаморду, она уже «
сцен из
трагедий» не ставила и обходилась комедиями и водевилями.
Я не мог тогда, особенно сначала, видеть недостатков Плавильщикова и равно восхищался им и в
трагедиях, и в комедиях, и в драмах; но как он прожил в Казани довольно долго, поставил на
сцену много новых пиес, между прочим комедию свою «Бобыль», имевшую большой успех, и даже свою
трагедию «Ермак», не имевшую никакого достоинства и успеха, и сыграл некоторые роли по два и по три раза, — то мы вгляделись в его игру и почувствовали, что он гораздо выше в «Боте», чем в «Дмитрие Самозванце», в «Досажаеве», чем в «Магомете», в «Отце семейства», чем в «Рославе».
Николев отвечал, что «кроме писца, никто не имел его
трагедии в своих руках, но что он сам, зная ее наизусть, играет некоторые
сцены из нее друзьям своим, потому что драматическое сочинение надобно играть, а не читать».
Так называемая классическая
трагедия начинала уже колебаться и сходить со
сцены.
Впоследствии я слышал еще несколько
сцен, которые уже не производили на меня такого впечатления; но из всего слышанного я вывел заключение, что в
трагедии много сильных мест, а в чувствах Малек-Аделя много пылкости.
Впоследствии, бывая довольно часто у Николева, я слышал несколько
сцен из «Малек-Аделя», но всегда при других посетителях, наедине же он никогда не читал мне своей
трагедии.
Я перевел осьмую сатиру Буало, несколько
сцен из французских
трагедий и написал с десяток посланий в стихах.
В ответ на это слышишь, с одной стороны, что будто вкус публики испортился (какой публики?), обратился к фарсу и что последствием этого была и есть отвычка артистов от серьезной
сцены и серьезных, художественных ролей; а с другой, что и самые условия искусства изменились: от исторического рода, от
трагедии, высокой комедии — общество ушло, как из-под тяжелой тучи, и обратилось к буржуазной так называемой драме и комедии, наконец к жанру.
Я был гордостью русской
сцены, я оставил след в истории русского театра, и если я пал, то в этом
трагедия, болваны!
На другой же день родилась у него мысль составить еще спектакль и устроить в нем сюрприз для всех, особенно для его друга Н. С. Мордвинова; сюрприз состоял в том, чтобы разыграть на итальянском языке две
сцены из
трагедии Метастазия (кажется, из «Александра Македонского»), состоящие из двух лиц: Александра Македонского и пастуха.
Но вот что: вы, верно, читали или слышали на театре „Ирода и Мариамну“; прочтите мне из нее некоторые
сцены», — и, не дождавшись ответа, он позвонил и приказал вошедшему человеку собрать экземпляр этой
трагедии из печатных листов, лежавших большим тюком в нижнем ящике того же дивана.
«Аталиба»,
трагедия в пяти действиях, с хорами и великолепным, не исполнимым на
сцене, спектаклем, была любимым его произведением.
Но время шло. Дифирамб превратился в
трагедию. Вместо Диониса на подмостки
сцены выступили Прометеи, Этеоклы, Эдипы, Антигоны. Однако основное настроение хора осталось прежним. Герои
сцены могли бороться, стремиться, — все они были для хора не больше, как масками того же страдающего бога Диониса. И вся жизнь сплошь была тем же Дионисом. Долго сами эллины не хотели примириться с этим «одионисированием» жизни и, пожимая плечами, спрашивали по поводу
трагедии...
Внизу, на возвышении
сцены и на круглой площадке орхестры, идет представление
трагедии.
И в это-то время Софокл ставит на
сцену своего «Эдипа-царя».
Трагедия разыгрывается на фоне моровой язвы, посетившей город Эдипа Фивы. С глубоким волнением должен был слушать зритель рыдания хора, вызванные скорбью, столь близкою и ему самому.
Игра артистки трогала и волновала его и в следующих актах. Он даже прослезился в одной
сцене. Но в антракте между четвертым и пятым действиями в сенях, где он прохаживался, глядя через двери подъезда в теплую августовскую ночь, чувство его обратилось от себя и своего поведения к женщине, к героине
трагедии и ее сопернице, вообще к сути женского «естества».
Играть он почти и не учил, а только давал образцы прекрасного исполнения отдельных
сцен и монологов из
трагедий и комедий, а также и отдельных стихотворений.
Пьеса эта, как и
трагедия"Юдифь", была написана тогдашним поставщиком итальянских
сцен (кажется, по фамилии Джакометти) в грубовато-романтическом тоне, но с обилием разных более реальных подробностей. В Елизавете он дал ей еще больше выгодного материала, чем в Юдифи. И она показала большое мастерство в постепенных изменениях посадки тела, голоса, лица, движений вплоть до момента смерти.
На образцовой
сцене идет классическая
трагедия «Борис Годунов». Мы должны изображать часть толпы: бояр и боярынь, крестьян и крестьянок.
Весь Петербург кричал про приближавшийся бенефис любимицы публики Генриетты Шевалье и о готовящейся торжественной постановке на
сцене французского театра «Ифигении»,
трагедии Расина.