Неточные совпадения
— Ах, помилуйте, я совсем не думал напоминать вам, я вас просто так спросил. Мы вас передали с рук на руки
графу Строганову и не очень торопим, как видите, сверх того, такая законная причина, как болезнь вашей
супруги… (Учтивейший в мире человек!)
Кроме Белоконской и «старичка сановника», в самом деле важного лица, кроме его
супруги, тут был, во-первых, один очень солидный военный генерал, барон или
граф, с немецким именем, — человек чрезвычайной молчаливости, с репутацией удивительного знания правительственных дел и чуть ли даже не с репутацией учености, — один из тех олимпийцев-администраторов, которые знают всё, «кроме разве самой России», человек, говорящий в пять лет по одному «замечательному по глубине своей» изречению, но, впрочем, такому, которое непременно входит в поговорку и о котором узнается даже в самом чрезвычайном кругу; один из тех начальствующих чиновников, которые обыкновенно после чрезвычайно продолжительной (даже до странности) службы, умирают в больших чинах, на прекрасных местах и с большими деньгами, хотя и без больших подвигов и даже с некоторою враждебностью к подвигам.
— Ах, Жорж, как ты всегда неосторожен! — воскликнула
супруга попечителя, очень еще бодрая и свежая старуха, и, проворно встав со стула, начала мужа обтирать салфеткой. — Пригласи
графа, — прибавила она затем швейцару.
— Очень многим и очень малым, — отвечал развязнейшим тоном
граф. — Вы хороший знакомый madame Чуйкиной, а
супруга генерала написала превосходную пьесу, которую и просит madame Чуйкину, со свойственным ей искусством, прочесть у ней на вечере, имеющемся быть в воскресенье; генерал вместе с тем приглашает и вас посетить их дом.
— Вы мало заботитесь, Михайло Егорыч, об удовольствии вашей
супруги, — продолжал
граф, обращаясь к нему. — Отчего вы не выпишете для них рояль?
— Благодарю, — сказал
граф, протягивая Мановскому руку. — Вы очень оригинально хотите отметить мне за любовь к вашей
супруге.
— Честь имею рекомендоваться: я
граф Сапега, — начал тот, подходя к хозяину, — сосед ваш, и приехал, чтобы начать знакомство с вами, которое тем более интересно для меня, что
супруга ваша уже знакома мне. Она дочь моего приятеля.
Мы въехали в деревню и скоро остановились у ворот замка. Я велел людям слезть и в сопровождении унтер-офицера вошел в дом. Всё было пусто. Пройдя несколько комнат, я был встречен самим
графом, дрожащим и бледным, как полотно. Я объявил ему мое поручение, разумеется он уверял, что у него нет оружий, отдал мне ключи от всех своих кладовых и, между прочим, предложил завтракать. После второй рюмки хереса
граф стал просить позволения представить мне свою
супругу и дочерей.
Дядя Никон. Не станут, да! Что такое теперь, значит, купец? Мыльный пузырь! Трах! Ткнул его пальцем — и нет его! А мастеровой человек…
Графу Милорадычу теперь надо коляску изготовить, платье себе испошить,
супруге своей подарком какую-нибудь вещь сделать, — мастеровой человек и будь готов, сейчас команда: «Пошел во дворец!» — и являйся.
Граф. Мне же грех, ах, ты, негодяйка этакая! Они мне с
супругом делают на каждом шагу козни и мерзости, а я и высказать того не смей — фу, ты, наглецы бесстыжие! (Порывисто встает и уходит.)
Граф(с прежней злобной усмешкой и низко кланяясь дочери). Поздравляю вас:
супруг ваш назначается на мое место…
Граф. Да, пожинал труды твоего
супруга за время болезни моей и наслаждался ими.
Граф. У вас с
супругом, кажется, только те дела и серьезны, когда что до вас касается.
«Но чем же, говорит,
граф нездоров;
супруга ваша мне с большим горем рассказывала, что у него даже маленькое мозговое расстройство начинается!» Я пожал плечами.
Граф. Все высчитала! И забыла только одно, что я службе еще могу быть полезен; и пусть твой
супруг не думает, что он тут нужней меня: я его нужней, и он пока еще выученик мой и щенок, которого я выдрессировал!..
— На ветер лаять все можно, — отвечал Яков Иванов, — а коли человек в рассудке, так он никогда сказать того не может, чтоб госпожа наша внучки своей не любила всем сердцем, только конечно, что по своей привязанности к ним ожидали, что какой-нибудь принц или
граф будет им
супругом, и сколь много у нашей барышни ни было женихов по губернии, всем генеральша одно отвечала: «Ищите себе другой невесты, а Оленька моя вам не пара, если быть ей в замужестве, так быть за придворным».
Граф. Я думал, что вы на службе. А мы здесь с вашей
супругой занимались музыкой. Господин Ступендьев, вы счастливейший человек! Я вам это говорю так просто, без обиняков, потому что я вашу жену знаю с детства.
Граф Любин. О, полноте! Но мне теперь весьма приятно, что вашему
супругу нельзя было пожаловать ко мне: это мне доставило случай возобновить знакомство с вами. Ведь мы старинные друзья.
Граф Любин. Любезнейший Алексей Иваныч, нам нужно с вами переговорить о деле… Я думаю, этот разговор вашу
супругу занять не может… так не лучше ли нам, знаете… удалиться, остаться наедине на некоторое время а?.. Мы с вами потолкуем…
Граф. Вы нисколько не виноваты, помилуйте! Нельзя не смеяться над тем, что смешно, — я вас в этом не упрекаю, поверьте; но, сколько я мог заметить, это всё было у вас наперед сговорено с вашим
супругом.
Зачем я так не могу?..» Их ведь так воспитали и…
граф (мы их
супруга называем для их удовольствия
графом — они француз)…
граф их робковат, и он им сказал, что надо опасаться голодных людей, — и сам уехал, — и княгиня всё боятся и затомили себя в одной комнате в доме…
Были в то время толки (и до сих пор они не прекратились), будто
граф Алексей Орлов, оскорбленный падением кредита, сам вошел в сношения с самозванкой, принял искреннее участие в ее предприятии, хотел возвести ее на престол, чтобы, сделавшись
супругом императрицы Елизаветы II, достичь того положения, к которому тщетно стремился брат его вскоре по воцарении Екатерины [М. Н. Лонгинов в статье своей «Княжна Тараканова», напечатанной в «Русском вестнике», 1859 г., № 24, говорит, будто Алексей Орлов еще в январе 1774 года, то есть за десять месяцев до получения повеления Екатерины захватить самозванку (12 ноября 1774 г.), посылал к ней в Рим офицера Христенека с приглашением приехать к нему и что таким образом он в 1774 году играл в двойную игру.
Граф Орлов и другие, находившиеся на русской службе, делали это дело, исполняя волю своей государыни, и действовали во имя блага своего отечества, где принцесса могла произвести некоторые, хотя, конечно, самые незначительные замешательства, но из каких расчетов действовал сэр Джон Дик с своею
супругой?
На другой день Екатерина велела
графу Воронцову написать указ о даровании Разумовскому, как
супругу покойной императрицы, титула императорского высочества и проект указа показать Разумовскому, но попросить его, чтоб он предварительно показал бумаги, удостоверяющие в действительности события.
Граф, однако, обманул своего молодого друга — он не поехал к Панину, а возвратился домой и прошел к
супруге. Графиня Екатерина Захаровна (рожденная Муравьева) в это время принимала у себя какого-то иностранца-пианиста, которого привез ей напоказ частый ее гость, известный в свое время откупщик Жадовский.
Граф был нужен, — и Иван Павлович знал это ничуть не менее, чем его
супруга.
После ужина вдвоем с
графом, за которым последний был очень весел и оживлен, подробно говорил о проекте нового каменного дома, который он намеревался начать строить в Грузине нынешним летом,
супруги разошлись по своим комнатам.
В этом письме
граф сообщал Литте, что его величество, имея ввиду, что он,
граф Литта, получил за своею
супругою весьма значительные имения, находит, что для успешного управления этими имениями
графу Литте следовало бы жить в них, выехав поскорее из Петербурга, тем более, что пребывание в деревне может быть полезно и для его здоровья.
Граф Алексей Андреевич, войдя в полную ничем не нарушаемого порядка колею грузинской жизни, занятый начавшимися постройками, не заметил перемену в отношении к нему молодой графини, да и перемена эта, кстати сказать, не была резка, так как отношения между
супругами были уже давно холодны.
— Я знаю, что
графа Казимира хотят женить на Похвисневой, с тем, чтобы он предоставил свою
супругу в распоряжение
графа Кутайсова…
Граф находился безотлучно у ложа страдания и святой радости матери, к великому утешению молодой
супруги.
Из этого окна видна была хорошенькая дачка, занимаемая
графом Белавиным, где находилась в это время его
супруга.
Иван Павлович предоставил
супругу своего предмета должность по военному ведомству и выхлопотал ему производство в майоры. При тогдашних строгих правилах военного чинопроизводства, это одно доказывало, какую силу имел при дворе
граф.
Молодые
супруги были счастливы, и, таким образом,
граф Джулио Литта недаром поработал, вдохновенный обещанием Грубера устроить его брак в пользу общины Иисуса, во главе которого в России стал аббат.
Люди, имевшие надобность в
графе, а таких было тогда в Петербурге тысячи, пробовали зондировать почву со стороны влияния на него его молодой
супруги, но вскоре разочаровались.
На этой-то набережной, в собственном палаццо с цельными зеркальными стеклами в громадных окнах, с шикарным подъездом и жил
граф Лев Николаевич Ратицын со своей
супругою, но на разных половинах, по непреложным законам высшего света.
Пока он возился с конвертом, я думал, что тут, черт знает, что выйдет, но оказалось, что
граф Петр очень вежливо уговаривает ее вернуться, а затем рассыпается в любезностях по адресу своей
супруги.
В столовой висели на стенах написанные масляными красками виды тех городов и местностей, которые особенно понравились Павлу Петровичу, когда он, будучи еще великим князем, путешествовал вместе с
супругою по Европе, под именем
графа Северного.
В Петербург возвратился и
граф Литта с
супругой.
В это время доложили о приезде
графа Безухова. Оба
супруга переглянулись самодовольною улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
— Я сейчас был у графини, вашей
супруги, и был так несчастлив, что́ моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас,
граф, я буду счастливее, — сказал он, улыбаясь.
— Я теперь,
граф, уже совершенно устроился на новой квартире, — сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; — и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей
супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
— У
графа был ячмень, — сказал адъютант улыбаясь, — и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, чтó с ним. А чтò,
граф? — сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру: — мы слышали, что у вас семейные тревоги, что будто графиня, ваша
супруга…