Неточные совпадения
Странное, однако, чувство одолело меня, когда решено было, что я еду: тогда только сознание о громадности предприятия заговорило полно и отчетливо. Радужные мечты побледнели надолго; подвиг подавлял воображение, силы ослабевали, нервы падали по мере того, как наступал час отъезда. Я начал завидовать участи остающихся, радовался, когда являлось препятствие, и сам раздувал затруднения, искал предлогов остаться. Но
судьба, по большей части мешающая нашим намерениям, тут как будто задала себе задачу
помогать.
— Нет, ma tante, [тетушка,] это всё кончено. Мне только хотелось
помочь ей, потому что, во-первых, она невинно осуждена, и я в этом виноват, виноват и во всей ее
судьбе. Я чувствую себя обязанным сделать для нее, что могу.
— Сударыня, если вы опытный доктор, то я зато опытный больной, — слюбезничал через силу Митя, — и предчувствую, что если вы уж так следите за
судьбой моею, то и
поможете ей в ее гибели, но для этого позвольте мне наконец изложить пред вами тот план, с которым я рискнул явиться… и то, чего от вас ожидаю… Я пришел, сударыня…
Перфишка бросился к барину — и, придерживая стремя, хотел было
помочь ему слезть с коня; но тот соскочил сам и, кинув вокруг торжествующий взгляд, громко воскликнул: «Я сказал, что отыщу Малек-Аделя, — и отыскал его, назло врагам и самой
судьбе!» Перфишка подошел к нему к ручке, но Чертопханов не обратил внимания на усердие своего слуги.
— Надо
помогать матери — болтал он без умолку, — надо стариково наследство добывать! Подловлю я эту Настьку, как пить дам! Вот ужо пойдем в лес по малину, я ее и припру! Скажу: «Настасья! нам
судьбы не миновать, будем жить в любви!» То да се… «с большим, дескать, удовольствием!» Ну, а тогда наше дело в шляпе! Ликуй, Анна Павловна! лей слезы, Гришка Отрепьев!
Иван Семеныч вообще принял самое живое участие в
судьбе Мухина и даже
помогал Нюрочке укладываться.
И Женни дружилась с доктором и искренно сожалела о его печальной
судьбе, которой, по ее мнению,
помочь уж было невозможно.
В настоящем случае трудно даже сказать, какого рода ответ дал бы герой мой на вызов капитана, если бы сама
судьба не
помогла ему совершенно помимо его воли. Настенька, возвратившись с кладбища, провела почти насильно Калиновича в свою комнату. Он было тотчас взял первую попавшуюся ему на глаза книгу и начал читать ее с большим вниманием. Несколько времени продолжалось молчание.
И
судьба ему
помогает: правда, со внезапной грубостью. Кто-то сзади и с такою силою толкает Александрова, что его ноги сразу потеряли опору, а тело по инерции беспомощно понеслось вперед и вниз. Момент — и Александров неизбежно должен был удариться теменем о каменные плиты ступени, но с бессознательным чувством самосохранения он ухватился рукой за первый предмет, какой ему попался впереди, и это была пола вражеской шинели.
Все в романе этом было удивительно просто и ясно, как будто некий свет, скрытый между строк, освещал доброе и злое,
помогая любить и ненавидеть, заставляя напряженно следить за
судьбами людей, спутанных в тесный рой.
«Военные люди — главное бедствие мира. Мы боремся с природой, с невежеством, чтобы хоть сколько-нибудь улучшить наше жалкое существование. Ученые посвящают труду всю жизнь для того, чтобы найти средства
помочь, облегчить
судьбу своих братьев. И, упорно трудясь и делая открытие за открытием, они обогащают ум человеческий, расширяют науку, каждый день дают новые знания, каждый день увеличивая благосостояние, достаток, силу народа.
А
судьба уже бодрствовала за него, и на сей раз бодрствовала совершенно правильно, ибо
помогала добродетельнейшему из всех в мире помпадуров выйти с честью из затруднения.
На все
судьба… и добрые дела нужно делать…
помогать неимущим.
— Я — не один… нас много таких, загнанных
судьбой, разбитых и больных людей… Мы — несчастнее вас, потому что слабее и телом и духом, но мы сильнее вас, ибо вооружены знанием… которое нам некуда приложить… Мы все с радостью готовы прийти к вам и отдать вам себя,
помочь вам жить… больше нам нечего делать! Без вас мы — без почвы, вы без нас — без света! Товарищи! Мы
судьбой самою созданы для того, чтоб дополнять друг друга!
В тревожном жизни колебанье
Всегда с душой враждует плоть;
Да озарит твое сиянье
Стезю блудящего, господь!
Но если, пламенный и страстный,
Он слепо вступит в мрак и ночь,
В час испытанья, в час опасный,
Дозволь нам слабому
помочь!
Твои пути необъяснимы,
Твоих
судеб таинствен ход,
Блажен, кто всех соблазнов мимо
Дорогой светлою идет!
Если мои записки войдут когда-нибудь, как материал, в полную биографию Гоголя, то, конечно, читатели будут изумлены, что приведенные мною сейчас два письма, написанные словами, вырванными из глубины души, написанные Гоголем к лучшим друзьям его, ценившим так высоко его талант, были приняты ими с ропотом и осуждением, тогда как мы должны были за счастье считать, что
судьба избрала нас к завидной участи: успокоить дух великого писателя, нашего друга,
помочь ему кончить свое высокое творение, в несомненное, первоклассное достоинство которого и пользу общественную мы веровали благоговейно.
Тетка начала по обычаю уговаривать Машу, говоря, что кручиной да слезами своей
судьбе не
поможешь, а разве что веку не доживешь.
Судьба мне
помогает снова.
Весь мир олицетворен: каждая река, каждый лес, каждый пригорок — являются вместилищем высших сил, и самые боги являются между людьми, принимают участие в их действиях,
помогают им, противятся, смешиваются с ними, иногда сами поражаются их героями, полубогами, и над всем этим тяжко властвует непостижимая, неотразимая, грозная сила
судьбы…
Все имущество корнета, кроме носильного платья, заключалось в серебряных ментишкетах да в дорожном погребце, причем, однако, он какими-то
судьбами мог служить в гусарах; этому, впрочем,
помогало необыкновенно ловкое уменье делать долги, не теряя собственного достоинства.
Жива будет душа моя, и восхвалит Тя, и
судьбы Твои
помогут мне (175).
До которых же пор будет
помогать им, однако же,
судьба?
И человеческая душа нисходит в грешный мир, разделяет
судьбу мира и людей, стремится
помочь братьям своим, отдает им духовную энергию, накопленную в движении души вверх, в стяжании духовной силы.
— Кто проповедует ваше довольство? — грубо спросил Шеметов и вдруг остановился. Он поднял брови и, словно что вспомнив, оглянулся назад. — Что это он про кобылу-то говорил?.. Черт знает, что такое! Идут девять здоровенных молодцов,
судьбы революции решают… Пойдемте,
поможем ему!
Без чванства и гордости почувствовал Теркин, как хорошо иметь средства
помогать горюнам вроде Аршаулова. Без денег нельзя ничего такого провести в жизнь. Одной охоты мало. Вот и мудреца лесовода он пригрел и дает полный ход всему, что в нем кроется ценного на потребу родным угодьям и тому же трудовому, обездоленному люду. И
судьбу капитана он обеспечил — взял его на свою службу, видя что на того начали коситься другие пайщики из-за истории с Перновским, хотя она и кончилась ничем.
— Ума не приложу, что мне с вами делать! — сказал он. — Учителем быть вы не можете, до пенсии вы еще не дотянули… отпустить же вас на произвол
судьбы, на все четыре стороны, не совсем ловко. Вы для нас свой человек, прослужили четырнадцать лет, значит, наше дело
помочь вам… Но как
помочь? Что я для вас могу сделать? Войдите вы в мое положение: что я могу для вас сделать?
Долго кипятится и ораторствует Диомид, до самой ночи сплавщики ходят по берегу без шапок и кланяются, но ничто не
помогает… Приходится мириться с
судьбой.
— А, это вы, мой любезный Зуда? Какою
судьбою? — вскричал Щурхов, уронив кочергу из рук. — Иван!
помоги.
Догадался ли он,
помогла ли ему вся его ученость догадаться, как женщина в одно мгновение видит вдаль всю
судьбу и среди пытки подавляет в себе бабью распущенность…
Гусынина. У меня?.. Извините, вы клевещете на мой вечер, mon cher monsieur Леандров… Какая-нибудь размолвка!.. Мы вам
поможем, мы отомстим. Пойдемте, я вам сыщу… (берет его под руку и уходит с ним в залу). Княжна… пара сокрушительных глаз… богата… как будто вас ждала… Может быть, и
судьба!..