Вся беда от стыда

Комната в квартире Леандрова.

Леандров (один). Дочь приказного!.. Неважный ремиз: рука сына разом сотрет его. Не в чины же ему лезть через жену!.. С другой стороны, сколько достоинств! Хороша собой, воспитана, умна, а пуще всего добра, как ангел; все в доме барышней не нахвалятся. Я сам влюблен в нее без памяти. Да и то сказать, сколько ни доискивался приказной родни, не отыскал никакой — круглая сирота! Тем лучше.

Дело решенное: она наша. Вижу, и самой Виталиной хочется честным образом отделаться от Мухоморовых. Мы избавим ее от хлопот; вся проделка падет на нас. Завтра представим ей Гориславскую под именем госпожи Леандровой. Чай, у молодых людей кипит дело: учить и понуждать нечего. Да вот и на помине легки.

Леандров, Сергей Петрович и Ипполитов.

Леандров. Отчет скорей, начистоту!

Сергей Петрович. Все нам помогает. Мухоморовых нынешний день не принимали; со мною старушка была необыкновенно приветлива: в словах ее везде проглядывала родственная, сердечная теплота. Натали была грустна, но успела наградить меня таким взглядом, для которого можно броситься в огонь; прощаясь подала мне руку… О! что сказала мне эта рука!.. Батюшка, я вполне счастлив.

Ипполитов. Пожалуй, он вас займет целый час рассказами о чудесных взглядах, о таинственных пожатиях руки, а настоящего вы от него не узнаете. Извольте, достославный родитель сего Телемака, выслушать рапорт его Ментора. Наталья Ивановна едет решительно на вечер к Гусыниным; ей сопутствует сентиментальная дева Медовицына; Виталина остается дома, будто по нездоровью… Люди, купленные мною, пересказали барыне о наших будущих подвигах, а барыня дала этим людям секретный приказ не мешать нам; все это, как водится, опять передано мне. По вашему повелению, многоуважаемый Петр Сергеевич, я съездил за 20 верст от Москвы, в указанное мне вами село…

Леандров. Стихи, особенно с фимиамами, ныне не в моде; давай-ка нам дельной прозы и прозы!

Ипполитов. Прозаически сказать, все приготовлено, чтоб окрутить влюбленную чету; запасены свидетели, шаферы и не забыта батарея шампанского. Воля ваша, грянем: «Гром победы раздавайся!» — и увлечем вас в полонез.

Леандров. Не только полонез, под эти родные, торжественные звуки готов тряхнуть старыми костями и пройтись русскую, молодецкую. Спасибо, дружище! (Кличет.) Эй! мальчик.

Ипполитов (тихо Сергею Петровичу). Видно, в доме отца твоего не вывелись еще мальчики, которые женятся, имеют сами детей и до смерти остаются все мальчиками! (Сергей Петрович молча жмет ему руку.)

Те же и слуга.

Леандров (слуге). Ты знаешь, как мои приказания исполняются?

Слуга. Знаем; хоть в огонь и воду.

Леандров. Чтоб к девяти часам все было готово…

Слуга. Слушаю.

Ипполитов. Проэкзаменуйте его, хорошо ли выучил он мой урок.

Леандров. Помнишь ли, что надо сделать?

Слуга. Софья Андреевна поедет с вечеринки.

Леандров. Софья Андреевна или Наталья Ивановна — все равно — слышишь?

Слуга. Слушаю. Карета их остановится в Газетном переулке, у второго фонарного столба от Тверской. «Что там сделалось?» — спрашивает барыня или барышня. «Колесо ненадежно» — говорит ихний кучер. Мы тут как снег на голову. Бросаюсь к карете, и ну раскачивать колесо. «Ахти, матушка, сударыня! дело худое; вы этак до Кузнецкого не доплететесь. Да не извольте тревожиться: как будто Бог послал нас сюда на эту беду; барин едет из клуба и здесь в двух шагах, в своей карете». — Тут пересаживается барыня или барышня к вам, а известное дело, прямо в село Самородки.

Леандров. Ладно. Теперь на отдых, а вечером к делу, и не зевать. Ступай. (Слуга уходит.)

Те же, кроме слуги.

Леандров. Люблю такого рода проделки. Это не первинка для меня. В молодости своей, если не для себя увез жену, так приятелю помог увезти.

Ипполитов. Видно, вы были такой же молодец, как и я.

Леандров. Тех же щей, да пожиже. Вы люди нового века: за друга пойдете на дуэль, а под дубину мужика не отважитесь.

Ипполитов. Перед геркулесовой шпагой — пас.

Леандров. Правда, наши времена были проще, пожалуй, и погрубей; многое уж ныне и не позволят.

Ипполитов. Расскажите-ка нам о вашем молодечестве, хоть ради вящего нашего куража.

Леандров. Вот видите, надо было выхватить одну Надежду Николаевну из дома родственника ее, старика богатого и упрямого, который ни за что не хотел отдать ее за моего приятеля. Разумеется, и приятель, и девушка были влюблены друг в друга по самую маковку головы. Нужно было не только вырвать барышню из-под караула старика, но и перемахнуть в другой уезд. В своем никто не хотел венчать, а в соседнем человек мне задушевный и лихач, каких уже нет нынче, все изготовил, чтоб окрутить влюбленную чету. В глухую полночь спустилась Надежда Николаевна из окна своей спальни, прямо ножками на мои плеча; в охапку ее — и сгинул в темноте ночной. До границы промчались мы вихрем благополучно. Стало светать… ахти! вижу — двадцать молодцов с дубинками дожидаются нас наперехват; из плетня сделан барьер. Сам я сидел кучером; четверка была у меня отчаянная, сказочная. Задрожали жилки, не от страха опасности, а от страха удариться лицом в грязь… Смекаю, дело плохо! однако ж подумал, лучше голову снести чем на попятную… перекрестился, да как гаркнул: «Эй! соколики! не выдайте!..» — и был таков. Только видел в облаке пыли, как разметались люди по сторонам, будто полетели щепки… Не утерпел однако ж: в саженях пятидесяти остановился да погрозил кнутом. Правду сказать, и невеста была молодец — обняла меня на козлах и поцеловала.

Ипполитов. Сережа, как думаешь, брат, вместо тебя, не повезти ли батюшку к венцу? Посмотри-ка, тридцать лет с костей долой; глаза горят, как у влюбленного юноши.

Сергей Петрович. Если бы и увез для себя, знаю, и у венца отдаст мне ее. (Целует руку у отца.)

Леандров. Теперь осталось поручить себя Богу. Прилягу немного; нам придется всю ночь не смыкать глаз. (Идет в боковую комнату.)

Сергей Петрович и Ипполитов.

Ипполитов. Чудный человек твой отец!.. Жалею, что я не на твоем месте, то есть, не герой нашего романа, не имею такого отца и, главное, такой бесподобной невесты, которую завтра можешь лобызать, сколько душе угодно.

Сергей Петрович. Да, братец, завидовать мне можно.

Ипполитов. Чтоб не завидовать тебе наяву, пойду заесть горечь моего одиночества трюфелями, от которых за версту несет амброзией, и залью ее добрым хересом. (Расходятся в разные двери.)

Вечер в доме откупщика Гусынина. Авансцена представляет гостиную, наполненную богатою мебелью, расставленною в модном беспорядке. Посреди комнаты, ближе к левой стороне, мраморный камин, в виде пьедестала, на котором стоит из мрамора изваянная группа Психеи и Амура; крутом цветы в горшках. Сквозь широкую арку, с богатою драпри, видна зала. Во время танцев, звуки музыки слабо долетают до зрителей; сквозь анфиладу комнат видно танцующих, а иногда полькирующие показываются на авансцене, в гостиной.

Гусынин, Гусынина, Сергей Петрович, Ипполитов, Павел Флегонтыч, молодые люди 1-й. 2-й, 3-й. прочие гости обоего пола. Гусынин и 1-й молодой человек разносят карты гостям. Мужчины и дамы, большею частию, рассаживаются за карточные столы. Несколько девиц и молодых дам сидят в разных местах гостиной и залы, другие переходят парами и группами из одной комнаты в другую. Молодые люди рассыпаны там и сям; редкий из них подходит к дамам и девицам. Гости то и дело прибывают. Сергей Петрович и Ипполитов сидят на диване; первый внимательно выглядывает приезжающих; Павел Флегонтыч издали наблюдает за ними.

Сергей Петрович. До сих пор нет ее! Уж не случилось ли чего? Не отдумала ли приехать?

Ипполитов. Просто, лишних пять минут на туалет, и для тебя, неблагодарный.

Сергей Петрович. Для меня?.. Да, после утреннего свидания я сделался самолюбив.

Ипполитов. Скажу еще тебе в утешение: несчастье приходит внезапно, счастье любит пококетничать — заставляет себя ждать.

Сергей Петрович. Несчастье приходит внезапно, говоришь ты? У меня сердце замерло от этих слов.

Ипполитов. Перед добром, Фомич неверный! С тобою шутить нельзя: благополучие у тебя на носу, а ты его не видишь.

Сергей Петрович. Боюсь всего, пока не скажу: она моя!.. Не выдержу, пойду стеречь ее поближе к дверям. (Уходит в другую комнату.)

Павел Флегонтыч (сев подле Ипполитова, иронически). Ваш приятель ждет ее… с нетерпением, которого не может скрыть.

Ипполитов. Ее?.. Кто дал вам право, сударь, обращаться ко мне с подобными таинственными вопросами? Кажется, мы с вами не на такой дружеской ноге.

Павел Флегонтыч. Но вы… друг Леандрову, вы желаете ему счастья… он ждет этого счастья с рукою ее; но горько будет разочарование: он обманут!

Ипполитов. А вы, из желания ему добра, хотите открыть обман?..

Павел Флегонтыч. Не столько для его добра, сколько для своего, признаюсь вам. Я в этой драме теперь главное страдающее лицо; берегитесь, чтобы друг ваш, став на мое место, не раскаялся… будет поздно!

Ипполитов (иронически). Благодарим за участие.

Павел Флегонтыч. Волею или неволею, вы должны принять его.

Ипполитов. Неволею? это дерзко и смешно! Посмотрим, однако ж, вашей удали.

Павел Флегонтыч. Ни дерзко, ни смешно, если узнаете, что заставляет меня так говорить. Не засмеетесь вы, тем менее засмеется ваш друг, когда увидите ее, бледную, трепещущую от одного моего слова. Не засмеетесь, когда я вам покажу изумительные, страшные доказательства моего на нее влияния! Смех разве будет на моей стороне!

Ипполитов (измеряя его глазами). После такого предисловия очень любопытно было бы, в самом деле, увидеть ваши штуки, новый дивный Пинетти!

Гусынин (останавливается в раздумье с картою в руках близ говорящих).

Гусынина (своему мужу). Да вот monsieur Ипполитов не танцует; он избавит нас от хлопот.

Гусынин (Ипполитову, предлагая ему карточку). Не достает одного партнера… не откажитесь.

Ипполитов. Извините, я не играю.

Гусынин. Два генерала и кавалеры разных орденов…

Ипполитов. Хоть бы гран-метры тамплиеров!.. Не играю решительно.

Гусынина (отходя с мужем). Злой человек! не танцует и не играет; зачем же эти господа приезжают на вечера?

Павел Флегонтыч. Пожалуй, я дам вам здесь, теперь, образчики тех таинственных отношений, которые существуют между ею и мною. Так… желаете?

Ипполитов. Что ж? В самом деле интересно. Но помните, почтеннейший, что если это одни фарсы с вашей стороны, если вы хоть на волос солгали, я назову вас публично негодяем и лжецом.

Павел Флегонтыч. Я этого не боюсь, потому что дело подтвердит мои слова. После этих доказательств, подадите ли мне руку на мир?

Ипполитов. О! и в этом случае, нет, никогда! Но я даю вам слово препятствовать тогда, чтобы мой друг женился на ней, во что бы ни стало. Для вас, как я вижу, более ничего не надо.

Павел Флегонтыч. Довольно с меня и этого.

Ипполитов. Говорите же… давайте опыты. (Трое молодых людей останавливаются у камина близ Ипполитова и Павла Флегонтыча и мешают им продолжать разговор.)

1-й молодой человек. Насилу рассадил по мастям!.. Устал, как собака.

2-й молодой человек. Есть из чего! твоя Клеопатра дивно хороша, а Амфитрион дивно глуп — выручаешь его славно!

3-й молодой человек. Смотря на нее; я всегда вспоминаю «Египетские Ночи» Пушкина:

Счастливец! (Все трое удаляются.)

Павел Флегонтыч. Вы желаете опытов? Извольте. Ваш друг наверно будет звать ее на первый танец?

Ипполитов. Если б он этого не сделал, я уговорю.

Павел Флегонтыч. Хорошо. Я уверен так в своем чудесном влиянии на нее, в своем преимуществе над вашим другом, что дождусь, пока он ее ангажирует.

Ипполитов. И потом?

Павел Флегонтыч. И потом пойду к ней, скажу ей два, три слова… она пойдет со мною и откажет Леандрову. Мало, я сделаю этот опыт два раза, пожалуй…

Ипполитов. Довольно и двух!.. Если б я был на месте Леандрова, я задушил бы вас обоих на первом опыте.

Павел Флегонтыч. Вы не должны подслушивать нас.

Ипполитов. Даю слово.

Павел Флегонтыч. Ждать недолго; через пять минут она будет здесь.

Ипполитов. Неимоверная пунктуальность!.. Помните, если вы на волос отступите… Но… посмотрим эту оказию.

Павел Флегонтыч. До решения задачи!.. (Встает и скрывается между гостями.)

Ипполитов (про себя). Воплощенный дьявол!.. Он, однако ж, говорил с такою уверенностью… Нет, он не лжет!.. Так лгать невозможно!.. Несчастный друг!.. И я, как будто вещий ворон, напророчил ему внезапную беду? Что ж? лучше узнать обман прежде, нежели навек с ним соединиться… Вот любовь нашего времени! (Скрывается между гостями.)

3-й молодой человек. Ждут нового светила; говорят, должна затмить все, что ты видишь здесь блестящего красотою и любезностию.

Четвертый. Не ты ли открыл ее, великий звездочет?

3-й молодой человек. Наш пансионский товарищ, Мухоморов, помнишь, был такой угрюмый и сердитый на весь мир.

Четвертый. Помню, однако ж славно этюдировал.

3-й молодой человек. Стоит навесть наши обсервативные орудия — пятьсот душ, сотни тысяч денег, каменные дома. Может быть, удастся дать этому светилу свое имя!

Четвертый. Подцепит какой-нибудь мичман Нептун, или департаментский Меркурий. Кто же она такая?

3-й молодой человек. Полька… сказывают, правнука Лещинского — по боковой линии! фамилия какая-то славянская… как бишь? да, да, Гориславская.

Слышны голоса: «Она! Гориславская!» — «Гориславская!» — «Дивно хороша!» — «чудо!»

Те же, Гориславская и Медовицына.

Сергей Петрович (Гориславской, провожая ее через гостиную до дивана, с правой стороны от зрителей, на который она и садится. Медовицына с досадою садится в некотором расстоянии; Сергей Петрович становится за Гориславской). Посмотрите, с каким восторгом все здесь вас встречает; послушайте, как общий голос называет вас царицею нынешнего вечера.

Гориславская. Что мне теперь до безумной похвалы их!.. я никого из них не вижу, никого не слышу… Только… для одного… хотела бы я быть лучше всех.

Сергей Петрович. Для одного?.. О! скажите мне имя этого счастливца… (Гориславская смотрит на него с любовью.) Ваши глаза говорят мне так много… Неужели… я?

Гориславская. Кто же может быть другой?.. Видите, какая я нынче болтушка!.. Это оттого, что мне позволено… я так долго молчала. Надо же себя вознаградить!..

Сергей Петрович. Что вы делаете со мною?.. Если б я не боялся, чтоб почли меня безумным, я бросился бы к ногам вашим… Да, я у ног ваших… я целую их с трепетом благодарности, любви, блаженства — высшего, какое только небо посылало человеку.

Гориславская! Мы этак забудем, что на вечере, что не одни здесь. Ангажируйте меня поскорей, а то кто-нибудь предупредит вас.

Сергей Петрович. На первый и второй танец, не так ли?

Гориславская. С большим удовольствием… Мне надо так много говорить с вами. Ступайте… ищите себе скорей визави. (Сергей Петрович отходит несколько шагов вперед и останавливается в забытье подле Ипполитова.)

Ипполитов. Чего ты ищешь?

Сергей Петрович. Визави.

Ипполитов. На одном месте, не говоря ни слова? странно!

Сергей Петрович. Я потерял голову от блаженства и не знаю, куда идти. Укажи мне… толкни меня на кого-нибудь.

Ипполитов. Пойди в залу, там найдешь десятки охотников стать против твоей очаровательницы. На сколько танцев ты ее ангажируешь?

Сергей Петрович. На два. Но для чего этот вопрос?

Ипполитов. Мне смертельно хочется подолее насладиться, как вы, в парочке с нею, обратите на себя общее внимание. Сколько перекосится хорошеньких личиков! сколько маменек перебесится! (Сергей Петрович уходит в другую комнату. Между тем Павел Флегонтыч подходит к одному молодому человеку и шепчет ему что-то на ухо; молодой человек приглашает Медовицыну и уводит ее.)

Павел Флегонтыч (наклонясь к Гориславской, тихо). Вы будете танцевать со мною первый и второй танец?

Гориславская. Это невозможно; вы видите, я дала слово Леандрову.

Павел Флегонтыч. Вы… не пойдете с ним, Эсфира! (Гориславская бледнеет и в величайшем смущении.) А если это сделаете, через пять минут все, что здесь есть, узнают, что вы дочь еврея Соломона, и Леандров первый!.. Выбирайте. Мое слово неизменно, как свят Бог! Идите со мною! решайтесь поскорей!

Гориславская (хочет подать ему руку и приподняться с кресел и опять опускается на них). Иду. (Мухоморов подает ей руку и помогает встать.)

Ипполитов (про себя). Великий Боже!

Сергей Петрович (возвратившись, Мухоморову). Павел Флегонтыч, что это значит? позвольте, я ангажировал Наталью Ивановну.

Павел Флегонтыч. Спросите у нее.

Гориславская. Виновата… я забыла… слово дала прежде.

Сергей Петрович. По крайней мере, на вальс.

Павел Флегонтыч. И вальс идет Наталья Ивановна со мною. (Увлекает Гориславскую в кадриль, которая составляется, смотря с торжествующею улыбкою на Ипполитова.)

Сергей Петрович (остается неподвижным, на одном месте; отчаяние изображается во всех его чертах).

2-й молодой человек (встретив Гориславскую). На вторую кадриль.

Гориславская. Я?.. на вторую?..

2-й молодой человек. Да-с, на вторую.

Гориславская. Извините… я… не танцую.

2-й молодой человек. Что за странная! идет танцевать и не танцует? (Уходит в залу.)

Ипполитов. Есть от чего сокрушаться! она недостойна твоей любви, она недостойна твоего мщения.

Сергей Петрович. А ты почему знаешь? Разве… ты видел, слышал? Или открыл что-нибудь?

Ипполитов. А ты не видал, какому таинственному влиянию она покорна?.. Да, я знаю более тебя, но здесь не место объясняться. Брось ее поганому Мухоморову. Чета, достойная друг друга!

Сергей Петрович. Бросить! Нет, пока я жив! пускай возьмет ее разве у мертвого!

Ипполитов. Стоит терять жизнь из-за такой…

Сергей Петрович. Ради Бога, не договаривай… дай мне еще помечтать, что она не виновата. Упасть с такой высоты блаженства и в такой омут… нет! Увериться в этом, так надо с ума сойти.

Ипполитов. Что ж сказать отцу?.. Слышишь, идет проливной дождь… (Слуга закрывает окна.) Музыка не заглушает ужасной погоды. Я знаю твоего отца: как пылкий юноша, нетерпеливый от любви к тебе, от желания устроить скорее твое счастье, он ранее назначенного часа будет на месте.

Сергей Петрович. Бедный отец!.. Да, надо дать знать ему, что я… сам не хочу… что я отложил… Но прошу, умоляю тебя, подожди немного, хоть полчаса.

Ипполитов. Поди, поди, любезный… испытай еще раз чудную покорность ее господину Мухоморову; испытай новые насмешки, новое унижение; дай этому презренному орудие торжествовать над тобою. Впрочем, кто знает? на этот раз, может быть, счастье тебе улыбнется. Кокетки имеют…

Сергей Петрович. Одно обидное слово, и мы навек рассоримся. Объявляю тебе, пойду еще на унижение… испытаю, объяснюсь… может быть, еще прежде меня дала слово, и забыла — для меня же.

Ипполитов. Бедняк, жаль мне тебя! Впрочем, делай, как хочешь и что хочешь, а моя нога не будет более в их доме.

Гусынина (увидев Сергея Петровича). Что это значит? Вы были всегда душою моих вечеров, а теперь убежали сюда от танцев, как анахорет от соблазна.

Сергей Петрович. Я не нашел себе пары.

Гусынина. У меня?.. Извините, вы клевещете на мой вечер, mon cher monsieur Леандров… Какая-нибудь размолвка!.. Мы вам поможем, мы отомстим. Пойдемте, я вам сыщу… (берет его под руку и уходит с ним в залу). Княжна… пара сокрушительных глаз… богата… как будто вас ждала… Может быть, и судьба!..

Кадриль кончилась. Сергей Петрович извиняется перед Гусыниной и спешит к Гориславской, которую и ангажирует на следующий танец; Гориславская на авансцене садится с левой стороны.

Ипполитов (тихо Сергею Петровичу). Что?

Сергей Петрович. Идет.

Ипполитов. Но к ней подходит сатана; посмотрим, что будет.

Павел Флегонтыч (Гориславской, тихо). Вы не пойдете с ним, я запрещаю.

Гориславская (тихо). Вы?.. О! Это уже слишком много… это свыше всякого унижения.

Павел Флегонтыч. Будете раскаиваться, но поздно.

Гориславская. Пора вам сказать: я вас ненавижу и презираю.

Павел Флегонтыч. Так мщение!

Гориславская. Предпочитаю вашей любви.

Павел Флегонтыч. Помните… мщение (начинается музыка, кадриль составляется.)

Гориславская (подходя к Сергею Петровичу). Где наш визави? (Входят в кадриль.)

Павел Флегонтыч (провожая их глазами, про себя). На то пошло, так я сокрушу тебя в прах, еврейка! (Задумывается.) Гениальная мысль! Прямо из преисподней!.. Она сама просила мщения… будет!.. не отложу надолго. Мое слово не ребяческое слово, оно не мимо идет, не лай пса на привязи, который разносится ветром!.. Ревность, унижение, злоба — все адские стихии смешались в душе моей, буря в ней завывает. Устроит ли против нее этот жалкий цветок? (Увидев Ипполитова.) Довольны ли вы моими опытами?

Ипполитов. По горло!.. Только ради моего и вашего спокойствия, прошу подале от меня… Когда вы ко мне подходите, я всегда слышу запах серы; я всегда боюсь, чтобы новый Самиэль не выпустил на меня свои когти. (Оборачивается к нему спиною.)

Павел Флегонтыч. И здесь неблагодарность! (Увидев первого молодого человека.) Подойди ко мне, Саша, на два слова.

1-й молодой человек. Что вам угодно?

Павел Флегонтыч. Вы?.. Полно сердиться. Вчера ты просил у меня взаймы пятьсот рублей; вчера их не было — нынче есть. Надо?

1-й молодой человек. До зарезу. Моя Цирцея обещала, но не могла ничего выпросить у своего супруга; откуп, дескать, плохо идет.

Павел Флегонтыч. Приезжай завтра, получишь. Рад товарищу университетскому услужить.

1-й молодой человек. Избавитель!

Павел Флегонтыч. Попрошу и от тебя услугу на доброе дело.

1-й молодой человек. Ты знаешь, у меня сердце как воск; делай из него, что хочешь.

Павел Флегонтыч. Мне только нужно влияние твое на хозяйку дома. Нечего скрывать, ты всемогущ над сердцем ее, а в нем неистощимые рудники добра. Недаром слывет добродетельною дамой.

1-й молодой человек. По-моему, на чужие деньги.

Павел Флегонтыч. Ты против себя злословишь ее. Я знаю, она готова рассыпать свое добро на бедных…

1-й молодой человек. В чем бы ни нуждались.

Павел Флегонтыч. Какому бы народу, какой бы вере ни принадлежали. Femme émancipée [Femme émancipée – эмансипированная женщина (фр.)], в полном, высоком значении этого слова, жорж-сандовская женщина! Дело теперь в безделице. Вот видишь, я интересуюсь несчастным семейством… Жид — это правда, но по человечеству наш брат… у него две дочери чудесной красоты.

1-й молодой человек. Только-то? Даю слово — здесь и сейчас.

Павел Флегонтыч. Смотри, не забудь: отец — Соломон, дочери — Рахиль и Ревекка.

1-й молодой человек. Соломонов храм, Рашель — знаменитая актриса… Ревекка — жидовка в романе Вальтера Скотта… припомню, припомню.

Павел Флегонтыч. Приехали сюда из Белостока к богатой родственнице, которая их не признает.

1-й молодой человек. Жестокая! Чугунное сердце!

Павел Флегонтыч. Опиши дряхлого, седого старика…

1-й молодой человек.

Павел Флегонтыч. Изобрази черными красками их рубища, скажи, что если завтра утром они не получат помощи…

1-й молодой человек. Три тени явятся следующею ночью в спальню жестокосердных дам, и — тогда горе им! вампиры припадут к груди их… Но увидишь, что ни один Массильон не действовал так на своих слушателей, как твой слуга покорный. О! я чувствую в себе красноречие целой академии! (Убегает.)

Павел Флегонтыч. Ни один ростовщик не отдавал своих денег с такою ужасною лихвой! Подлинно, жидовские проценты! Она будет моею, или ничьей!..

Между тем, кадриль кончилась; танцевавшие расходятся в разные стороны, между прочими Гориславская и Медовицына садятся в гостиной на одном из диванов, ближе к авансцене. Первый молодой человек переговаривает с Гусыниной, потом горячо рассказывает что-то гостям. Гусынина берет маленькую корзинку с этажерки и обходит с нею гостей, играющих в карты и прохаживающихся по гостиной. Сергей Петрович стоит, облокотясь на пьедестал Психеи и Амура, недалеко от Гориславской.

Гусынина (одному из играющих в карты за столом, ближайшему к Гориславской). Ваш кошелек на минуту. (Играющий дает свой кошелек. Гусынина высыпает из кошелька деньги в корзинку и потом возвращает его.) На доброе дело — бедному, умирающему семейству еврея. (Хозяин кошелька кланяется. Гусынина подходит к пожилой даме, играющей за тем же столом.) Не откажите, я знаю ваше доброе сердце.

Гусынина. Все-таки ближний наш и несчастный.

Пожилая дама (сердито). Более четвертака не дам. (Кладет монету в корзину. В это время подходит к Гусыниной несколько мужчин и кладут в корзину деньги разного вида.) Вздумала обирать нас для презренного жида; у нас свои бедные есть!.. Да еще подошла ко мне после Дремухиной.

Молодая дама (лорнируя группу мужчин, стоящих близ нее, мужу своему). Wladimir, donnez quelque chose [Wladimir, donnez quelque chose – Владимир, надо что-нибудь дать (фр.)].

Муж. На что? сколько?

Молодая дама (с нетерпением). Mon Dieu, une monnaie, un billet… ce que tu veux, pour un malheureux juif et deux pauvres enfans [Mon Dieu, une monnaie, un billet… ce que tu veux, pour un malheureux juif et deux pauvres enfans – Боже мой, мелочь, банкноту… что можете для несчастного еврея и двух бедных детей (фр.)]. (Муж кладет в корзину депозитку. До Гориславской доходят некоторые слова Гусыниной и гостей; грудь ее сильно волнуется, она в тревожном состоянии.)

Павел Флегонтыч (становится позади дивана за Гориславской, тихо ей). Вы желали мщения?.. Оно не заставило себя ждать. (Гориславская ничего не отвечает; Павел Флегонтыч удаляется.)

Сергей Петрович (кладет свой кошелек в корзинку). Несчастье имеет нынче особый доступ к сердцу моему.

Гусынина. Вы подаете, не зная даже для кого.

Сергей Петрович. Мне кажется, доброе дело не требует отчета.

Гусынина. Я, однако ж, дам вам его. Приехал какой-то бедный еврей Соломон из Белостока с двумя маленькими дочерьми, говорят, дивной красоты!.. Имена романические!.. одну зовут Рахиль… может быть, новая Рашель для нашей сцены… мы об этом помолчим. Другая… виновата, забыла…

1-й молодой человек. Вспомните жидовку из «Айвенго».

Гусынина. Ревекка!.. на память этой обольстительной еврейки!.. Думали найти в Москве помощь от богатой родственницы, которая всем обязана Соломону, и — нашли один бесчеловечный, жестокий отказ… Несчастные умирают с голоду.

Гориславская (хватая Медовицыну за руку, тихо ей): Помогите, ради Бога!.. Выведите меня… мне дурно… (Падает без чувств на диван.)

Гусынина (в испуге). Что с вами?.. Душа моя, ангел мой!.. (Сергею Петровичу.) Возьмите корзинку… позовите горничных… спирту! воды! что вздумается! (Сергей. Петрович бежит опрометью в боковую дверь; любопытные со всех сторон окружают эту сцену; девицы стараются загородить собою Гориславскую.) Боже мой! что я наделала!.. Воображала ли? Какие слабые нервы!..

Один из гостей. Что такое?

Другой. Что сделалось?

Третий. Не мудрено, стягиваются в корсет насмерть.

Четвертый (иронически). Может, от любви.

Пятый (заглядывая через девиц). Как она хороша в этом положении.

Шестой (тоже заглядывая). Как будто ждет своего Пигмалиона!

(Приходят горничная и вместе с Медовицыной уносят Гориславскую в боковую комнату. Гости расходятся по комнатам и принимаются за прежние занятия. Сергей Петрович исчезает на некоторое время.)

Павел Флегонтыч (бледный, дрожащим голосом Ипполитову, который проходит мимо него). Ловко была пущена стрела и прямо в сердце! Видите, стрелок искусный не дает промаха!

Ипполитов (схватив его за руку и отводя в сторону). Слушайте. Это мне надоело; надо положить конец вашим проделкам. Между вами и ею есть ужасная тайна: вы должны открыть мне ее.

Павел Флегонтыч. Теперь и я скажу: это требование и дерзко и смешно.

Ипполитов. И я в свою очередь отвечу: ни дерзко, ни смешно, сударь, когда я вам объявляю, что от разгадки этой тайны зависит счастье моего друга. Завтра, в десять часов утра, я буду у вас и предложу вам на выбор: открыть мне эту тайну, или… если вы не подлец… разгадать тотчас на свинцовых жеребьях, вам ли молчать о ней молчанием смертным, или мне узнать ее в другом мире.

Павел Флегонтыч. Не прочь. Но прежде хочу доказать вам, что вина не на моей стороне. В три дня тайна сама собой скажется вашему другу. Если вы после трех суток потребуете от меня удовлетворения, я к вашим услугам.

Ипполитов. Буду ждать.

Сергей Петрович (прибегая к Ипполитову). Слава Богу, ей лучше!.. Она уехала домой… я успел ее проводить… Едем, мы обгоним их.

Ипполитов. Слабое существо! (Уходя.) Но мое дело предупредить отца твоего, а там что угодно.