Неточные совпадения
Стародум. Льстец есть тварь, которая не только о других, ниже о себе хорошего мнения не имеет. Все его
стремление к тому, чтоб сперва ослепить ум у
человека, а потом делать из него, что ему надобно. Он ночной вор, который сперва свечу погасит, а потом красть станет.
Но в глубине своей души, чем старше он становился и чем ближе узнавал своего брата, тем чаще и чаще ему приходило в голову, что эта способность деятельности для общего блага, которой он чувствовал себя совершенно лишенным, может быть и не есть качество, а, напротив, недостаток чего-то — не недостаток добрых, честных, благородных желаний и вкусов, но недостаток силы жизни, того, что называют сердцем, того
стремления, которое заставляет
человека из всех бесчисленных представляющихся путей жизни выбрать один и желать этого одного.
Самая полнота и средние лета Чичикова много повредят ему: полноты ни в каком случае не простят герою, и весьма многие дамы, отворотившись, скажут: «Фи, такой гадкий!» Увы! все это известно автору, и при всем том он не может взять в герои добродетельного
человека, но… может быть, в сей же самой повести почуются иные, еще доселе не бранные струны, предстанет несметное богатство русского духа, пройдет муж, одаренный божескими доблестями, или чудная русская девица, какой не сыскать нигде в мире, со всей дивной красотой женской души, вся из великодушного
стремления и самоотвержения.
Ее случайно увидел некто Одинцов, очень богатый
человек лет сорока шести, чудак, ипохондрик, [Ипохондрия — психическое заболевание, выражающееся в мнительности и
стремлении преувеличить свои болезненные ощущения; мрачность.] пухлый, тяжелый и кислый, впрочем не глупый и не злой; влюбился в нее и предложил ей руку.
Но тут он почувствовал, что это именно чужие мысли подвели его к противоречию, и тотчас же напомнил себе, что
стремление быть на виду, показывать себя большим
человеком — вполне естественное
стремление и не будь его — жизнь потеряла бы смысл.
«…Можно думать, что
стремление заставить крестьянство и рабочих политически мыслить — это жест отчаяния честолюбивых
людей. Проиграв одну ставку, хотят взять реванш».
Такие мысли являлись у нее неожиданно, вне связи с предыдущим, и Клим всегда чувствовал в них нечто подозрительное, намекающее. Не считает ли она актером его? Он уже догадывался, что Лидия, о чем бы она ни говорила, думает о любви, как Макаров о судьбе женщин, Кутузов о социализме, как Нехаева будто бы думала о смерти, до поры, пока ей не удалось вынудить любовь. Клим Самгин все более не любил и боялся
людей, одержимых одной идеей, они все насильники, все заражены
стремлением порабощать.
— Не сердись, — сказал Макаров, уходя и споткнувшись о ножку стула, а Клим, глядя за реку, углубленно догадывался: что значат эти все чаще наблюдаемые изменения
людей? Он довольно скоро нашел ответ, простой и ясный:
люди пробуют различные маски, чтоб найти одну, наиболее удобную и выгодную. Они колеблются, мечутся, спорят друг с другом именно в поисках этих масок, в
стремлении скрыть свою бесцветность, пустоту.
Говорил, конечно, то же самое: что
стремление объединить
людей вокруг справедливости ведет к погибели
человека.
— Истина буддизма в аксиоме: всякое существование есть страдание, но в страдание оно обращается благодаря желанию. Непрерывный рост страданий благодаря росту желаний и, наконец, смерть — убеждают
человека в иллюзорности его
стремления достигнуть личного блага.
— Я признаю вполне законным
стремление каждого холостого
человека поять в супругу себе ту или иную идейку и жить, до конца дней, в добром с нею согласии, но — лично я предпочитаю остаться холостым.
Клим Самгин смял бумажку, чувствуя желание обругать Любашу очень крепкими словами. Поразительно настойчива эта развязная девица в своем
стремлении запутать его в ее петли, затянуть в «деятельность». Он стоял у двери, искоса разглядывая бесцеремонного гостя.
Человек этот напомнил ему одного из посетителей литератора Катина, да и вообще Долганов имел вид существа, явившегося откуда-то «из мрака забвения».
В
стремлении своем упрощать непонятное Клим Самгин через час убедил себя, что Лютов действительно
человек жуликоватый и неудачно притворяется шутом. Все в нем было искусственно, во всем обнажалась деланность; особенно обличала это вычурная речь, насыщенная славянизмами, латинскими цитатами, злыми стихами Гейне, украшенная тем грубым юмором, которым щеголяют актеры провинциальных театров, рассказывая анекдоты в «дивертисментах».
— Меньшиков, — назвал его Тагильский, усмехаясь. — Один из крупнейших в лагере мошенников пера и разбойников печати, как знаете, разумеется. В словаре Брокгауза о нем сказано, что, будучи нравственно чутким
человеком, он одержим искренним
стремлением познать истину.
И, слушая ее, он еще раз опасливо подумал, что все знакомые ему
люди как будто сговорились в
стремлении опередить его; все хотят быть умнее его, непонятнее ему, хитрят и прячутся в словах.
Плохо верили обломовцы и душевным тревогам; не принимали за жизнь круговорота вечных
стремлений куда-то, к чему-то; боялись как огня увлечения страстей; и как в другом месте тело у
людей быстро сгорало от волканической работы внутреннего, душевного огня, так душа обломовцев мирно, без помехи утопала в мягком теле.
Случается и то, что он исполнится презрения к людскому пороку, ко лжи, к клевете, к разлитому в мире злу и разгорится желанием указать
человеку на его язвы, и вдруг загораются в нем мысли, ходят и гуляют в голове, как волны в море, потом вырастают в намерения, зажгут всю кровь в нем, задвигаются мускулы его, напрягутся жилы, намерения преображаются в
стремления: он, движимый нравственною силою, в одну минуту быстро изменит две-три позы, с блистающими глазами привстанет до половины на постели, протянет руку и вдохновенно озирается кругом…
А если до сих пор эти законы исследованы мало, так это потому, что
человеку, пораженному любовью, не до того, чтоб ученым оком следить, как вкрадывается в душу впечатление, как оковывает будто сном чувства, как сначала ослепнут глаза, с какого момента пульс, а за ним сердце начинает биться сильнее, как является со вчерашнего дня вдруг преданность до могилы,
стремление жертвовать собою, как мало-помалу исчезает свое я и переходит в него или в нее, как ум необыкновенно тупеет или необыкновенно изощряется, как воля отдается в волю другого, как клонится голова, дрожат колени, являются слезы, горячка…
Между тем, отрицая в
человеке человека — с душой, с правами на бессмертие, он проповедовал какую-то правду, какую-то честность, какие-то
стремления к лучшему порядку, к благородным целям, не замечая, что все это делалось ненужным при том, указываемом им, случайном порядке бытия, где
люди, по его словам, толпятся, как мошки в жаркую погоду в огромном столбе, сталкиваются, мятутся, плодятся, питаются, греются и исчезают в бестолковом процессе жизни, чтоб завтра дать место другому такому же столбу.
Угадывая законы явления, он думал, что уничтожил и неведомую силу, давшую эти законы, только тем, что отвергал ее, за неимением приемов и свойств ума, чтобы уразуметь ее. Закрывал доступ в вечность и к бессмертию всем религиозным и философским упованиям, разрушая, младенческими химическими или физическими опытами, и вечность, и бессмертие, думая своей детской тросточкой, как рычагом, шевелить дальние миры и заставляя всю вселенную отвечать отрицательно на религиозные надежды и
стремления «отживших»
людей.
Впрочем, действительность и всегда отзывается сапогом, даже при самом ярком
стремлении к идеалу, и я, конечно, это должен был знать; но все же я был другого типа
человек; я был свободен в выборе, а они нет — и я плакал, за них плакал, плакал по старой идее, и, может быть, плакал настоящими слезами, без красного слова.
С этим же равнодушием он, то есть Фаддеев, — а этих Фаддеевых легион — смотрит и на новый прекрасный берег, и на невиданное им дерево,
человека — словом, все отскакивает от этого спокойствия, кроме одного ничем не сокрушимого
стремления к своему долгу — к работе, к смерти, если нужно.
Это от непривычки: если б пароходы существовали несколько тысяч лет, а парусные суда недавно, глаз людской, конечно, находил бы больше поэзии в этом быстром, видимом
стремлении судна, на котором не мечется из угла в угол измученная толпа
людей, стараясь угодить ветру, а стоит в бездействии, скрестив руки на груди,
человек, с покойным сознанием, что под ногами его сжата сила, равная силе моря, заставляющая служить себе и бурю, и штиль.
Все крупно, красиво, бодро; в животных
стремление к исполнению своего назначения простерто, кажется, до разумного сознания, а в
людях, напротив, низведено до степени животного инстинкта.
С тех пор они оба развратились: он — военной службой, дурной жизнью, она — замужеством с
человеком, которого она полюбила чувственно, но который не только не любил всего того, что было когда-то для нее с Дмитрием самым святым и дорогим, но даже не понимал, что это такое, и приписывал все те
стремления к нравственному совершенствованию и служению
людям, которыми она жила когда-то, одному, понятному ему, увлечению самолюбием, желанием выказаться перед
людьми.
— Да так… Существует что-то вроде фатализма:
люди, близкие друг другу по духу, по складу ума, по
стремлениям и даже по содержанию основных идей, расходятся иногда на всю жизнь из-за каких-либо глупейших пустяков, пустой фразы, даже из-за одного непонятого слова.
Ницшеанская идея сверхчеловека есть
стремление к высоте, измена
человеку и человечности.
Для выражения своей духовной жизни
человек должен двигать руками, ногами, языком, т. е. прибегать к материальным знакам, без которых нельзя выразить любви или ненависти, нельзя осуществить волевых
стремлений.
В самой глубине народной жизни, у лучших
людей из народа никакого народничества нет, там есть жажда развития и восхождения,
стремление к свету, а не к народности.
А оправдать его тоже не годится, потому что любители прекрасных идей и защитники возвышенных
стремлений, объявившие материалистов
людьми низкими и безнравственными, в последнее время так отлично зарекомендовали себя со стороны ума, да и со стороны характера, в глазах всех порядочных
людей, материалистов ли, или не материалистов, что защищать кого-нибудь от их порицаний стало делом излишним, а обращать внимание на их слова стало делом неприличным.
Но вот что слишком немногими испытано, что очаровательность, которую всему дает любовь, вовсе не должна, по — настоящему, быть мимолетным явлением в жизни
человека, что этот яркий свет жизни не должен озарять только эпоху искания,
стремления, назовем хотя так: ухаживания, или сватания, нет, что эта эпоха по — настоящему должна быть только зарею, милою, прекрасною, но предшественницею дня, в котором несравненно больше и света и теплоты, чем в его предшественнице, свет и теплота которого долго, очень долго растут, все растут, и особенно теплота очень долго растет, далеко за полдень все еще растет.
Промежуточная среда эта, настоящая николаевская Русь, была бесцветна и пошла — без екатерининской оригинальности, без отваги и удали
людей 1812 года, без наших
стремлений и интересов.
В аудитории, в церкви, в клубе одинаковость
стремлений, интересов идет вперед, во имя их
люди встречаются там, стоит продолжать развитие.
Высказываются очень ценные мысли, характерные для
стремлений лучших русских
людей XIX в., и эти мысли неверно применяются к истории.
Гонит ссыльных из Сахалина также
стремление к свободе, присущее
человеку и составляющее, при нормальных условиях, одно из его благороднейших свойств.
Он образован, начитан и, кроме того, обладает большою практическою опытностью, так как до своего назначения на Сахалин в продолжение 18 лет заведовал каторгой на Каре; он красиво говорит и красиво пишет и производит впечатление
человека искреннего, проникнутого гуманными
стремлениями.
— Вылечился, когда увидел ваше «вольное козачество» на службе у турецкого деспотизма… Исторический маскарад и шарлатанство!.. Я понял, что история выкинула уже всю эту ветошь на задворки и что главное не в этих красивых формах, а в целях… Тогда-то я и отправился в Италию. Даже не зная языка этих
людей, я был готов умереть за их
стремления.
Говорили, — зачем Островский вывел представителем честных
стремлений такого плохого господина, как Жадов; сердились даже на то, что взяточники у Островского так пошлы и наивны, и выражали мнение, что «гораздо лучше было бы выставить на суд публичный тех
людей, которые обдуманно и ловко созидают, развивают, поддерживают взяточничество, холопское начало и со всей энергией противятся всем, чем могут, проведению в государственный и общественный организм свежих элементов».
Чем более
стремление это стесняется, тем его проявления бывают уродливее; но совсем не быть они не могут, пока
человек не совсем замер.
Так они и остались вне жизни, эти
люди честных
стремлений и самостоятельных убеждений (нередко, впрочем, на деле изменявшие им вследствие своей непрактичности).
Но пока жив
человек, в нем нельзя уничтожить
стремления жить, т. е. проявлять себя каким бы то ни было образом во внешних действиях.
И действительно, оно поддерживается постоянно тем, что в
людях есть неизбежное
стремление и потребность — обеспечить свой материальный быт.
Тут все в войне: жена с мужем — за его самовольство, муж с женой — за ее непослушание или неугождение; родители с детьми — за то, что дети хотят жить своим умом; дети с родителями — за то, что им не дают жить своим умом; хозяева с приказчиками, начальники с подчиненными воюют за то, что одни хотят все подавить своим самодурством, а другие не находят простора для самых законных своих
стремлений; деловые
люди воюют из-за того, чтобы другой не перебил у них барышей их деятельности, всегда рассчитанной на эксплуатацию других; праздные шатуны бьются, чтобы не ускользнули от них те
люди, трудами которых они задаром кормятся, щеголяют и богатеют.
— Враждебную нам силу, силу, давящую свободные
стремления лучших
людей страны.
Вас отуманивает ваша горячая натура и честные
стремления, и вы не видите, кого вы принимаете за
людей.
— У всех
людей натуры больше или меньше одинаковы. Воспитывайте их одинаково, и будет солидарность в
стремлениях.
Ничего я от вас не хочу, а желаю, чтобы необъятная ширь ваших
стремлений не мешала вам, любя человечество, жалеть
людей, которые вас окружают, и быть к ним поснисходительнее.
Это все-таки положение
человека, которого ум поглощен не действительным предметом известных и ясно сознанных
стремлений, а теми несносными околичностями, которые, бог весть откуда, легли на пути и ни на волос не приближают к цели.
Мне казалось, что я целый вечер видел перед собой
человека, который зашел в бесконечный, темный и извилистый коридор и ждет чуда, которое вывело бы его оттуда. С одной стороны, его терзает мысль:"А что, если мне всю жизнь суждено бродить по этому коридору?"С другой —
стремление увидеть свет само по себе так настоятельно, что оно, даже в виду полнейшей безнадежности, нет-нет да и подскажет:"А вот, погоди, упадут стены по обе стороны коридора, или снесет манием волшебства потолок, и тогда…"
Всюду было ясно видно грубо-голое, нагло-откровенное
стремление обмануть
человека, обобрать его, выжать из него побольше пользы для себя, испить его крови.