Неточные совпадения
«Вот оно, объяснение»,
подумала она, и ей стало
страшно.
Княгине слишком
страшно было
думать, как много она виновата пред дочерью, и она рассердилась.
«Для Бетси еще рано»,
подумала она и, взглянув в окно, увидела карету и высовывающуюся из нее черную шляпу и столь знакомые ей уши Алексея Александровича. «Вот некстати; неужели ночевать?»
подумала она, и ей так показалось ужасно и
страшно всё, что могло от этого выйти, что она, ни минуты не задумываясь, с веселым и сияющим лицом вышла к ним навстречу и, чувствуя в себе присутствие уже знакомого ей духа лжи и обмана, тотчас же отдалась этому духу и начала говорить, сама не зная, что скажет.
Когда она
думала о сыне и его будущих отношениях к бросившей его отца матери, ей так становилось
страшно за то, что она сделала, что она не рассуждала, а, как женщина, старалась только успокоить себя лживыми рассуждениями и словами, с тем чтобы всё оставалось по старому и чтобы можно было забыть про страшный вопрос, что будет с сыном.
То она
думала о том, как жизнь могла бы быть еще счастлива, и как мучительно она любит и ненавидит его, и как
страшно бьется ее сердце.
Ей стало
страшно за позор, о котором она прежде и не
думала.
— Ты смотришь на меня, — сказала она, — и
думаешь, могу ли я быть счастлива в моем положении? Ну, и что ж! Стыдно признаться; но я… я непростительно счастлива. Со мной случилось что-то волшебное, как сон, когда сделается
страшно, жутко, и вдруг проснешься и чувствуешь, что всех этих страхов нет. Я проснулась. Я пережила мучительное, страшное и теперь уже давно, особенно с тех пор, как мы здесь, так счастлива!.. — сказала она, с робкою улыбкой вопроса глядя на Долли.
Мелькала постоянно во все эти дни у Раскольникова еще одна мысль и
страшно его беспокоила, хотя он даже старался прогонять ее от себя, так она была тяжела для него! Он
думал иногда: Свидригайлов все вертелся около него, да и теперь вертится; Свидригайлов узнал его тайну; Свидригайлов имел замыслы против Дуни. А если и теперь имеет? Почти наверное можно сказать, что да.А если теперь, узнав его тайну и таким образом получив над ним власть, он захочет употребить ее как оружие против Дуни?
Катерина. Как, девушка, не бояться! Всякий должен бояться. Не то
страшно, что убьет тебя, а то, что смерть тебя вдруг застанет, как ты есть, со всеми твоими грехами, со всеми помыслами лукавыми. Мне умереть не
страшно, а как я
подумаю, что вот вдруг я явлюсь перед Богом такая, какая я здесь с тобой, после этого разговору-то, вот что
страшно. Что у меня на уме-то! Какой грех-то!
страшно вымолвить!
Через пять минут Самгин имел право
думать, что дядя Хрисанф давно, нетерпеливо ожидал его и
страшно обрадован тем, что Клим, наконец, явился.
Елизавета Львовна стояла, скрестив руки на груди. Ее застывший взгляд остановился на лице мужа, как бы вспоминая что-то; Клим
подумал, что лицо ее не печально, а только озабоченно и что хотя отец умирал тоже
страшно, но как-то более естественно, более понятно.
— Человек несимпатичный, но — интересный, — тихо заговорил Иноков. — Глядя на него, я, бывало,
думал: откуда у него эти судороги ума?
Страшно ему жить или стыдно? Теперь мне думается, что стыдился он своего богатства, бездолья, романа с этой шалой бабой. Умный он был.
— Нигде, я
думаю, человек не чувствует себя так одиноко, как здесь, — торопливо говорила женщина. — Ах, Клим, до чего это мучительное чувство — одиночество! Революция
страшно обострила и усилила в людях сознание одиночества… И многие от этого стали зверями. Как это — которые грабят на войне?.. После сражений?
— А недавно, перед тем, как взойти луне, по небу летала большущая черная птица, подлетит ко звезде и склюнет ее, подлетит к другой и ее склюет. Я не спал, на подоконнике сидел, потом
страшно стало, лег на постелю, окутался с головой, и так, знаешь, было жалко звезд, вот,
думаю, завтра уж небо-то пустое будет…
Но он понял, что о себе
думает по привычке, механически. Ему было
страшно, и его угнетало сознание своей беспомощности. Он был вырван из обычного, понятного ему, но, не понимая мотивов поступка Варвары, уже инстинктивно одобрял его.
Раиса. Это, я
думаю,
страшно, сестрица, когда увозят.
— С квартиры гонят; вообразите — надо съезжать: ломки, возни…
подумать страшно! Ведь восемь лет жил на квартире. Сыграл со мной штуку хозяин: «Съезжайте, говорит, поскорее».
— Что ж? примем ее как новую стихию жизни… Да нет, этого не бывает, не может быть у нас! Это не твоя грусть; это общий недуг человечества. На тебя брызнула одна капля… Все это
страшно, когда человек отрывается от жизни… когда нет опоры. А у нас… Дай Бог, чтоб эта грусть твоя была то, что я
думаю, а не признак какой-нибудь болезни… то хуже. Вот горе, перед которым я упаду без защиты, без силы… А то, ужели туман, грусть, какие-то сомнения, вопросы могут лишить нас нашего блага, нашей…
— Я
думала, ты утешишь меня. Мне так было скучно одной и
страшно… — Она вздрогнула и оглянулась около себя. — Книги твои все прочла, вон они, на стуле, — прибавила она. — Когда будешь пересматривать, увидишь там мои заметки карандашом; я подчеркивала все места, где находила сходство… как ты и я… любили… Ох, устала, не могу говорить… — Она остановилась, смочила языком горячие губы. — Дай мне пить, вон там, на столе!
Я как стану
думать, так и растеряюсь:
страшно станет.
Теперь он ищет моей дружбы, но я и дружбы его боюсь, боюсь всего от него, боюсь… (тут было зачеркнуто целых три строки). Ах, если б он уехал отсюда!
Страшно и
подумать, если он когда-нибудь… (опять зачеркнуто несколько слов).
— Бабушка! — с радостью воскликнул Райский. — Боже мой! она зовет меня: еду, еду! Ведь там тишина, здоровый воздух, здоровая пища, ласки доброй, нежной, умной женщины; и еще две сестры, два новых, неизвестных мне и в то же время близких лица… «барышни в провинции! Немного
страшно: может быть, уроды!» — успел он
подумать, поморщась… — Однако еду: это судьба посылает меня… А если там скука?
— Ах, как жаль! Какой жребий! Знаешь, даже грешно, что мы идем такие веселые, а ее душа где-нибудь теперь летит во мраке, в каком-нибудь бездонном мраке, согрешившая, и с своей обидой… Аркадий, кто в ее грехе виноват? Ах, как это
страшно!
Думаешь ли ты когда об этом мраке? Ах, как я боюсь смерти, и как это грешно! Не люблю я темноты, то ли дело такое солнце! Мама говорит, что грешно бояться… Аркадий, знаешь ли ты хорошо маму?
«Нет, этого я никому не перескажу, —
подумал я,
страшно покраснев, — это я потому так унизился, что я… влюблен и глуп.
Смотрю я на нее в то утро и сумневаюсь на нее;
страшно мне; не буду,
думаю, противоречить ей ни в одном слове.
— Хорошо, я так и скажу ей. Вы не
думайте, что я влюблен в нее, — продолжал он. — Я люблю ее как прекрасного, редкого, много страдавшего человека. Мне от нее ничего не нужно, но
страшно хочется помочь ей, облегчить ее поло…
Будучи высокочестным от природы своей молодым человеком и войдя тем в доверенность своего барина, отличившего в нем эту честность, когда тот возвратил ему потерянные им деньги, несчастный Смердяков, надо
думать,
страшно мучился раскаянием в измене своему барину, которого любил как своего благодетеля.
„Еще там не успели, —
думает он, — еще можно что-нибудь подыскать, о, еще будет время сочинить план защиты, сообразить отпор, а теперь, теперь — теперь она так прелестна!“ Смутно и
страшно в душе его, но он успевает, однако же, отложить от своих денег половину и где-то их спрятать — иначе я не могу объяснить себе, куда могла исчезнуть целая половина этих трех тысяч, только что взятых им у отца из-под подушки.
— Друг, друг, в унижении, в унижении и теперь.
Страшно много человеку на земле терпеть,
страшно много ему бед! Не
думай, что я всего только хам в офицерском чине, который пьет коньяк и развратничает. Я, брат, почти только об этом и
думаю, об этом униженном человеке, если только не вру. Дай Бог мне теперь не врать и себя не хвалить. Потому мыслю об этом человеке, что я сам такой человек.
— Женщина часто бесчестна, — проскрежетала она. — Я еще час тому
думала, что мне
страшно дотронуться до этого изверга… как до гада… и вот нет, он все еще для меня человек! Да убил ли он? Он ли убил? — воскликнула она вдруг истерически, быстро обращаясь к Ивану Федоровичу. Алеша мигом понял, что этот самый вопрос она уже задавала Ивану Федоровичу, может, всего за минуту пред его приходом, и не в первый раз, а в сотый, и что кончили они ссорой.
— Еще бы не раздражен, завтра судят. И шла с тем, чтоб об завтрашнем ему мое слово сказать, потому, Алеша,
страшно мне даже и
подумать, что завтра будет! Ты вот говоришь, что он раздражен, да я-то как раздражена! А он об поляке! Экой дурак! Вот к Максимушке небось не ревнует.
Я
думал, что не переживу ее; я был огорчен
страшно, убит, но плакать не мог — ходил словно шальной.
Страшно мне и больно
думать, что впоследствии мы надолго расходились с Грановским в теоретических убеждениях. А они для нас не составляли постороннее, а истинную основу жизни. Но я тороплюсь вперед заявить, что если время доказало, что мы могли розно понимать, могли не понимать друг друга и огорчать, то еще больше времени доказало вдвое, что мы не могли ни разойтись, ни сделаться чужими, что на это и самая смерть была бессильна.
Огорчился было Соколовский, но скрепив сердце
подумал,
подумал и написал ко всем gros bonnets, что он
страшно занемог и праздник откладывает.
— Ужасный век! Мудрено ли, что ты кушаешь скоромное постом, когда дети учат родителей! Куда мы идем?
Подумать страшно! Мы с тобой, по счастью, не увидим.
Его слова прерваны были вопросом черта: «Прямо ли ехать к царице?» «Нет,
страшно, —
подумал кузнец.
Думаешь-думаешь — и даже
страшно сделается.
— Вот уж вы совсем большие, взрослые девушки, — говорил он с грустною нотой в голосе. — Я часто
думаю о вас, и мне делается
страшно.
Страшно, как
подумаешь, что ведь обитатели «темного царства», сколько мы знаем их по Островскому, все имеют такие самодурные наклонности, если сами не забиты до совершенного отречения от своей личности…
Это ведь страсть-с; этакие известия — признак очень дурной-с; этаких гостеприимцев и принимать даже у себя
страшно, я и
подумал: не слишком ли для нас с вами будет этакой гостеприимен?
Кажется, столько присутственных мест в государственной службе, что и
подумать страшно; все служили, все служат, все намерены служить, — так как бы, кажется, из такого материала не составить какой-нибудь приличной компанейской пароходной администрации?
Наташка, завидевшая сердитого деда в окно, спряталась куда-то, как мышь. Да и сама баушка Лукерья трухнула: ничего худого не сделала, а
страшно. «Пожалуй, за дочерей пришел отчитывать», — мелькнуло у ней в голове. По дороге она даже
подумала, какой ответ дать. Родион Потапыч зашел в избу, помолился в передний угол и присел на лавку.
— Ох, грешный я человек! — каялась она вслух в порыве своего восторженного настроения. — Недостойная раба… Все равно, как собака, которая сорвалась с цепи: сама бежит, а цепь за ней волочится, так и мое дело.
Страшно, голубушка, и подумать-то, што там будет, на том свете.
Старички даже как будто испугались, когда высказана была роковая мысль, висевшая в воздухе.
Думать каждый
думал, а выговорить
страшно.
Так что, когда я сегодня выбежала от Салова,
думаю: «Что ж, я одна теперь осталась на свете», — и хотела было утопиться и подбежала было уж к Москве-реке; но мне вдруг страшно-страшно сделалось, так что я воротилась поскорее назад и пришла вот сюда…
— Конечно! — подтвердил Неведомов. — А какую он теперь еще, кажется, затевает штуку — и
подумать страшно! — прибавил он и мотнул с грустью головой.
Вскоре после того пришлось им проехать Пустые Поля, въехали потом и в Зенковский лес, — и Вихров невольно припомнил, как он по этому же пути ездил к Клеопатре Петровне — к живой, пылкой, со страстью и нежностью его ожидающей, а теперь — что сталось с нею —
страшно и
подумать! Как бы дорого теперь дал герой мой, чтобы сразу у него все вышло из головы — и прошедшее и настоящее!
«Зачем это она пришла ко мне?» —
думал он, желая в это время куда-нибудь провалиться. Первое его намерение было продолжать спать; но это оказалось совершенно невозможным, потому что становиха, усевшись в соседней комнате на диване, начала беспрестанно ворочаться, пыхтеть, кашлять, так что он, наконец, не вытерпел и, наскоро одевшись, вышел к ней из спальни; лицо у него было
страшно сердитое, но становиха этим, кажется, нисколько не смутилась.
Герой мой между тем
думал пробрать своих слушательниц сюжетом своей повести, главною мыслью, выраженною в ней, и для этого торопился дочитать все до конца — но и тут ничего не вышло: он только
страшно утомил и их и себя.
Возвратился я домой грустный и был
страшно поражен, только что вошел в дверь. Было уже темно. Я разглядел, что Елена сидела на диване, опустив на грудь голову, как будто в глубокой задумчивости. На меня она и не взглянула, точно была в забытьи. Я подошел к ней; она что-то шептала про себя. «Уж не в бреду ли?» —
подумал я.