Неточные совпадения
Осторожно отвел он рукою салоп и увидал, что тут
стоит стул, а на стуле
в уголку сидит старушонка, вся скрючившись и наклонив голову, так что он никак не мог разглядеть лица, но это была она.
Но наедине и порознь, смотришь, то та, то другая
стоят, дружески обнявшись с ним, где-нибудь
в уголке, и вечерком, особенно по зимам, кому была охота, мог видеть, как бегали женские тени через двор и как затворялась и отворялась дверь его маленького чуланчика, рядом с комнатами кучеров.
Обязанность ее, когда Татьяна Марковна сидела
в своей комнате,
стоять, плотно прижавшись
в уголке у двери, и вязать чулок, держа клубок под мышкой, но
стоять смирно, не шевелясь, чуть дыша и по возможности не спуская с барыни глаз, чтоб тотчас броситься, если барыня укажет ей пальцем, подать платок, затворить или отворить дверь, или велит позвать кого-нибудь.
Алеша довел своего старца
в спаленку и усадил на кровать. Это была очень маленькая комнатка с необходимою мебелью; кровать была узенькая, железная, а на ней вместо тюфяка один только войлок.
В уголку, у икон,
стоял налой, а на нем лежали крест и Евангелие. Старец опустился на кровать
в бессилии; глаза его блестели, и дышал он трудно. Усевшись, он пристально и как бы обдумывая нечто посмотрел на Алешу.
Обдорский монашек, пробравшись на пасеку по указанию пасечника, тоже весьма молчаливого и угрюмого монаха, пошел
в уголок, где
стояла келейка отца Ферапонта.
Обалдуй, весь разнеженный,
стоял, глупо разинув рот; серый мужичок тихонько всхлипывал
в уголку, с горьким шепотом покачивая головой; и по железному лицу Дикого-Барина, из-под совершенно надвинувшихся бровей, медленно прокатилась тяжелая слеза; рядчик поднес сжатый кулак ко лбу и не шевелился…
Он останавливался посредине комнаты и подымал кверху руки, раскидывая ими, чтоб выразить необъятность пространств.
В дверях кабинета
стояли мать и тетки, привлеченные громким пафосом рассказчика. Мы с братьями тоже давно забрались
в уголок кабинета и слушали, затаив дыхание… Когда капитан взмахивал руками высоко к потолку, то казалось, что самый потолок раздвигается и руки капитана уходят
в безграничные пространства.
Хатка
стояла на склоне, вся
в зелени, усыпанной яркими цветами высокой мальвы, и воспоминание об этом
уголке и об этой счастливой паре осталось
в моей душе светлым пятнышком, обвеянным своеобразной поэзией.
В уголке стоял таинственный деревянный шкаф, всегда запертый на замок.
В одном
уголке стоял заветный деревянный шкапик, занятый материалами для доноса.
Оба окна
в комнате у Ольги Сергеевны были занавешены зелеными шерстяными занавесками, и только
в одном
уголок занавески был приподнят и приколот булавкой.
В комнате был полусвет. Ольга Сергеевна с несколько расстроенным лицом лежала
в кровати. Возле ее подушек
стоял кругленький столик с баночками, пузыречками и чашкою недопитого чаю.
В ногах, держась обеими руками за кровать,
стояла Лиза. Глаза у нее были заплаканы и ноздерки раздувались.
В уголке стоял худенький, маленький человек с белокурою головою и жиденькой бородкой. Длинный сюртук висел на нем, как на вешалке, маленькие его голубые глазки, сверкающие фантастическим воодушевлением, были постоянно подняты к небу, а руки сложены крестом на груди, из которой с певучим рыданием летел плач Иосифа, едущего на верблюдах
в неволю и видящего гроб своей матери среди пустыни, покинутой их родом.
Целую ночь затем ей снился тот зеленый
уголок,
в котором притаился целый детский мир с своей великой любовью, «Злая… ведьма…» —
стояли у ней
в ушах роковые слова, и во сне она чувствовала, как все лицо у ней горело огнем и
в глазах накипали слезы.
Долгое время наш дом
стоял на такой высоте, что даже
в таких отдаленных
уголках Тамбовской губернии, каковы уезды Елатомский и Шацкий, — и там гордились Очищенными.
В уголку на небольшой полочке
стоял крошечный образок Успения Богородицы с водруженною за ним засохшею вербочкой и маленький киевский молитвословик.
Она собиралась молиться, вынула свой образок и только что хотела приладить его где-нибудь
в уголку, как слова Розы напомнили ей, что она —
в еврейском помещении. Она
стояла в нерешительности, с образком
в руках. Роза все смотрела на нее и потом сказала...
Глядишь на него и всё ждёшь — вот он что-либо сделает или скажет, необычное, всем приятное, и очень хорошо
стоять в тёмном
уголку с этим ожиданием
в душе».
— Вот ключ, отопри кладовку, но сперва протри снаружи левое окно. Там, под ним,
в театральном
уголке стоит белый китайский сундук… Помнишь? Мы его с собой возьмем
в отъезд.
Погребок этот замечательный. Он
стоит в укромном
уголке бойкой, оживленной ночью и днем разгульной улицы, и
в него не заглядывает всевидящее око полиции.
— Ничего, я и
в уголке постою…
Наступил и такой счастливый день. Рано утром наша Муха проснулась довольно поздно. Она давно уже испытывала какую-то непонятную усталость и предпочитала сидеть неподвижно
в своем
уголке, под печкой. А тут она почувствовала, что случилось что-то необыкновенное.
Стоило подлететь к окну, как все разъяснилось сразу. Выпал первый снег… Земля была покрыта ярко белевшей пеленой.
Пока моя запущенная квартира устроивалась и приводилась
в порядок, я по необходимости держался одного моего кабинетца или даже, лучше сказать, одного дивана, который
стоял у завешенной сукном двери на половину Истомина; и так я за это время приучился к этому
уголку, что когда
в жилище моем все пришло
в надлежащий порядок, я и тогда все-таки держался одного этого угла.
Чулан тут у них
в сенях был из дощечек отгорожен
в уголке; там их рухлядь кое-какая
стояла: две, не то три коробки, донца, прялки, тальки, что нитки мотают, стан, на котором холсты ткут, да веретье — больше у них ничего не было.
«Это — просто,
в уголке стоять; нет, ты побегай по улице!
В погребе огурец не портится, а на солнце — живо гниёт».
Конечно, он бы дорого дал за возможность находиться теперь, без нарушения приличий, на прежней стоянке своей
в сенях, возле черной лестницы; но так как это было решительно невозможно, то он и начал стараться улизнуть куда-нибудь
в уголок да так и
стоять себе там — скромно, прилично, особо, никого не затрагивая, не обращая на себя исключительного внимания, но вместе с тем снискав благорасположение гостей и хозяина.
На местах отдыха,
в воксале, на музыке или пред фонтаном, он уже непременно останавливается где-нибудь недалеко от нашей скамейки, и, где бы мы ни были,
в парке ли,
в лесу ли, или на Шлангенберге, —
стоит только вскинуть глазами, посмотреть кругом и непременно где-нибудь, или на ближайшей тропинке, или из-за куста, покажется
уголок мистера Астлея.
Владимир Сергеич
постоял с приличной задумчивостью перед телом Марьи Павловны, перекрестился три раза и вышел, не заметив Ивана Ильича, тихо плакавшего
в уголке… И не один он плакал
в тот день, вся прислуга
в доме плакала горько: Марья Павловна оставила по себе добрую память.
Вышел я
в сад, а к заутрене ударили; пошёл
в церковь, выбрал тёмный
уголок,
стою и думаю...
Теперь кружок понтёров праздных
Вообразить прошу я вас,
Цвета их лиц разнообразных,
Блистанье их очков и глаз,
Потом усастого героя,
Который понтирует
стоя;
Против него меж двух свечей
Огромный лоб, седых кудрей
Покрытый редкими клочками,
Улыбкой вытянутый рот
И две руки с колодой — вот
И вся картина перед вами,
Когда прибавим вдалеке
Жену на креслах
в уголке.
Белые ялики с стройно взмахивающими веслами, грузные броненосцы, шпиц немецкой кирки, улицы, перерезанные каналами доков, где среди зданий, точно киты, неведомо как попавшие
в средину города,
стоят огромные морские громады с толстыми мачтами, каменные дома, бульвары, казармы, блеск и роскошь
уголка столицы…
—
Стой, Прасковья Осиповна! Я положу его, завернувши
в тряпку,
в уголок: пусть там маленечко полежит, а после его вынесу.
Ему отвели над кухней каморку; он устроил ее себе сам, по своему вкусу, соорудил
в ней кровать из дубовых досок на четырех чурбанах — истинно богатырскую кровать; сто пудов можно было положить на нее — не погнулась бы; под кроватью находился дюжий сундук;
в уголку стоял столик такого же крепкого свойства, а возле столика — стул на трех ножках, да такой прочный и приземистый, что сам Герасим бывало поднимет его, уронит и ухмыльнется.
В заднем углу стон раздался. Оглянулся Патап Максимыч — а там с лестовкой
в руках
стоит на молитве Микешка Волк. Слезы ручьями текут по багровому лицу его. С того дня как заболела Настя, перестал он пить и, забившись
в уголок моленной, почти не выходил из нее.
Как
в тумане каком пробыла Марья Гавриловна, пока
стояла перед Алексеем, а вышел он, тяжело опустилась на стул и закрыла руками лицо… Тяжело и сладко ей было. Почувствовала она особое биенье сердца, напоминавшее золотые минуты, проведенные когда-то
в уголке садика, поросшего густым вишеньем.
Думается Марьюшке, с ума нейдет у Фленушки, как бы скорей повидаться с молодцами, что
стояли у въездных ворот Бояркиных. Огнем горит, ключом кипит ревнивое сердце Устиньи, украдкой кидает она палючие взоры на притомившегося с дороги Василья Борисыча и на дремавшую
в уголке Парашу.
И они прошли
в кабачную горницу, расселись
в уголку перед столиком и спросили себе полуштоф. Перед стойкой, за которой восседала плотная солдатка-кабатчица
в пестрых ситцах,
стояла кучка мужиков, с которыми вершил дело захмелевший кулак
в синей чуйке немецкого сукна. Речь шла насчет пшеницы. По-видимому, только что сейчас совершено было между ними рукобитье и теперь запивались магарычи. Свитка достал из котомки гармонику и заиграл на ней развеселую песню.
Церковь была полнехонька, без различия каких бы то ни было каст и сословий. Между народом, поближе к кафедре, затершись
в одном
уголке,
стоял Феликс Подвиляньский вместе с доктором Яроцем. Оба решились выстоять всю службу, чтобы самолично быть свидетелями того, что произойдет сегодня. Они тоже ожидали чего-то…
Почти на самом краю городка,
в самом укромном, уединенном
уголке,
стоял обширный деревянный дом, обшитый тесом, выкрашенный дикой краской, с девятью окнами по лицу.
Что было потом, Дорушка и Дуня помнили смутно. Как они вышли от надзирательницы, как сменили рабочие передники на обычные, «дневные», как долго
стояли, крепко обнявшись и тихо всхлипывая
в уголку коридора, прежде чем войти
в рукодельную, — все это промелькнуло смутным сном
в маленьких головках обеих девочек. Ясно представлялось только одно: счастье помогло избегнуть наказания Дорушке, да явилось сознание у Дуни, что с этого дня маленькая великодушная Дорушка стала ей дороже и ближе родной сестры.
Мое мнение таково, что нет на свете обитаемого
уголка, где бы не было людей, умеющих и желающих досаждать ближнему, и потому я думаю, что
в этом отношении все перемены не
стоят хлопот, но всякий чувствует и переносит досаду и горести по-своему, и оттого
в подобных делах никто никому не указчик.
Пирожков осмотрелся. Он
стоял у камина,
в небольшом, довольно высоком кабинете, кругом установленном шкапами с книгами. Все смотрело необычно удобно и размеренно
в этой комнате. На свободном куске одной из боковых стен висело несколько портретов. За письменным узким столом, видимо деланным по вкусу хозяина, помещался род шкапчика с перегородками для разных бумаг. Комната дышала уютом тихого рабочего
уголка, но мало походила на кабинет адвоката-дельца.
Дети не заставили отца повторять приглашение и с большим аппетитом принялись за еду. Старик Андрон,
стоя у притолоки, рассказывал Волгину про хозяйственные дела на хуторе. Хутор был куплен Юрием Денисовичем этою весною
в одном из прелестных
уголков России, и он впервые с семьей приехал сюда провести лето и отдохнуть на деревенском просторе.
Он
стоял с нею у окна во дворце. Анна и Елизавета, играя, тихо сидели
в одном из
уголков той же комнаты.
Кутайсов рассказал Ивану Сергеевичу известный нашим читателям разговор его
в Москве с Полиной и свое обещание сделать все возможное и невозможное — это уж так от себя теперь, — прибавил Кутайсов, — по докладной записке,
в уголке которой будет
стоять имя: «Полина».
— Что это я на вас погляжу, какая вы стали, Надежда Александровна? — подсел Бабочкин к Крюковской, приютившейся
в уголке гостиной. —
Стоит разве что-нибудь на свете, чтобы худеть и себя мучить. Я догадывался, а теперь знаю кое-что. Мне Дудкина рассказала. По-моему, надо на все это наплевать. Легче живется.
В одном из отдаленных
уголков княжеского сада
стояла деревянная беседка восьмиугольной формы, состоявшая из половой настилки, балюстрады и восьми деревянных витых столбиков, поддерживавших осьмиконечную крышу с деревянным же шпицем.
Убранство маленькой комнаты, служившей кельей, было более чем просто: кровать, стол и несколько стульев из окрашенного
в черную краску дерева и такой же угольник с киотом,
в котором находилось распятие и несколько образов — вот все, что служило мебелью этого
уголка красавицы-послушницы. У окна, впрочем,
стояли небольшие пяльцы с начатым вышиваньем шерстью.
В женской камере, согласно русской пословице: «где две бабы — базар, где три — ярмарка»,
стоял положительный гул от визгливых голосов беседующих друг с другом арестанток, перемешанный с громким пестаньем ребят и криком последних. Типы арестанток тоже были все из обыденных, и лишь одна, лежащая
в дальнем
уголке камеры на нарах, с сложенным арестантским халатом под головой, невольно привлекала к себе внимание.
— А как для себя хорошо пожить! Я этого, вообразите, во всю жизнь никогда не думала, а тут вдруг как будто кто-то точно
стоит в потемочках
в уголке вагона и мне напоминает, что хотя я прожила
в большом счастье, но я ведь мужа с женой разлучила, что об этом забывать худо, а лучше думать об этом!