Неточные совпадения
На крыльце, вроде веранды, уставленной большими кадками с лимонными, померанцевыми деревьями, кактусами, алоэ и разными цветами, отгороженной от двора большой решеткой и обращенной к цветнику и саду,
стояла девушка лет двадцати и с двух тарелок, которые держала перед ней девочка лет двенадцати,
босая, в выбойчатом платье, брала горстями пшено и бросала птицам. У ног ее толпились куры, индейки, утки, голуби, наконец воробьи и галки.
Над толпой у двора старосты
стоял говор, но как только Нехлюдов подошел, говор утих, и крестьяне, так же как и в Кузминском, все друг за другом поснимали шапки. Крестьяне этой местности были гораздо серее крестьян Кузминского; как девки и бабы носили пушки в ушах, так и мужики были почти все в лаптях и самодельных рубахах и кафтанах. Некоторые были
босые, в одних рубахах, как пришли с работы.
«Вот кто была причиной смерти этой почтенной женщины» (и неправда, потому что та уже два года была больна), «вот она
стоит пред вами и не смеет взглянуть, потому что она отмечена перстом божиим; вот она
босая и в лохмотьях, — пример тем, которые теряют добродетель!
— «Так вот я тебе, говорит, дам прочесть: был такой один папа, и на императора одного рассердился, и тот у него три дня не пивши, не евши,
босой, на коленках, пред его дворцом простоял, пока тот ему не простил; как ты думаешь, что тот император в эти три дня, на коленках-то
стоя, про себя передумал и какие зароки давал?..
Так он приказал над каждым колодцем по деревянной девке поставить, как есть одетые в кумашные сарафаны, подпоясаны золотым позументом, только
босые; одной ногой
стоит на колодце, а другую подняла, ровно прыгнуть хочет.
Вот крестьянские мальчики и девочки в одних рубашонках: широко раскрыв глаза и растопырив руки, неподвижно
стоят они на одном месте или, быстро семеня в пыли
босыми ножонками, несмотря на угрожающие жесты Филиппа, бегут за экипажами и стараются взобраться на чемоданы, привязанные сзади.
Когда он лег и уснул, мать осторожно встала со своей постели и тихо подошла к нему. Павел лежал кверху грудью, и на белой подушке четко рисовалось его смуглое, упрямое и строгое лицо. Прижав руки к груди, мать,
босая и в одной рубашке,
стояла у его постели, губы ее беззвучно двигались, а из глаз медленно и ровно одна за другой текли большие мутные слезы.
На углу — плотная кучка Иисус-Навинов
стояла, влипши лбами в стекло стены. Внутри на ослепительно белом столе уже лежал один. Виднелись из-под белого развернутые желтым углом
босые подошвы, белые медики — нагнулись к изголовью, белая рука — протянула руке наполненный чем-то шприц.
Старуха слезала с печи осторожно, точно с берега реки в воду, и, шлепая
босыми ногами, шла в угол, где над лоханью для помоев висел ушастый рукомойник, напоминая отрубленную голову; там же
стояла кадка с водой.
В мастерской жарко и душно; работает около двадцати человек «богомазов» из Палеха, Холуя, Мстеры; все сидят в ситцевых рубахах с расстегнутыми воротами, в тиковых подштанниках,
босые или в опорках. Над головами мастеров простерта сизая пелена сожженной махорки,
стоит густой запах олифы, лака, тухлых яиц. Медленно, как смола, течет заунывная владимирская песня...
В темных сенях попался Передонову еще один городовой, низенький, тощий человек вида исполнительного, но все же унылого. Он
стоял неподвижно и держал подмышкой книгу в кожаном черном переплете. Отрепанная
босая девица выбежала из боковой двери, стащила пальто с Передонова и провела его в гостиную, приговаривая...
Высовываю голову, гляжу —
стоит баба в одной рубахе,
босая…
Старик чебан, оборванный и
босой, в теплой шапке, с грязным мешком у бедра и с крючком на длинной палке — совсем ветхозаветная фигура — унял собак и, снявши шапку, подошел к бричке. Точно такая же ветхозаветная фигура
стояла, не шевелясь, на другом краю отары и равнодушно глядела на проезжих.
В эту ночь у меня сильно болел бок, и я до самого утра не мог согреться и уснуть. Мне слышно было, как Орлов прошел из спальни к себе в кабинет. Просидев там около часа, он позвонил. От боли и утомления я забыл о всех порядках и приличиях в свете и отправился в кабинет в одном нижнем белье и
босой. Орлов в халате и в шапочке
стоял в дверях и ждал меня.
В белой вышитой занавеске, красно-бурой паневе, красном ярком платке, с
босыми ногами, свежая, твердая, красивая, она
стояла и робко улыбалась.
…Наталья проснулась скоро, ей показалось, что её разбудили жалость к матери и обида за неё.
Босая, в одной рубахе, она быстро сошла вниз. Дверь в комнату матери, всегда запертая на ночь, была приоткрыта, это ещё более испугало женщину, но, взглянув в угол, где
стояла кровать матери, она увидала под простыней белую глыбу и тёмные волосы, разбросанные по подушке.
Было светлое осеннее утро, когда мы вынесли черный гроб из избы и поставили на телегу; Рыжку предстояло в последний раз везти своего хозяина в далекий путь. Яша, в рваном полушубке и с
босыми ногами, без шапки, с блуждающими добрыми глазами и длинной палкой в руке, суетился, кажется, больше всех: помогал выносить гроб, несколько раз пробовал, крепко ли он
стоит на телеге, и постоянно бормотал...
В конюшне стало совсем светло. Бородатый, старый, вонючий козел, живший между лошадей, подошел к дверям, заложенным изнутри брусом, и заблеял, озираясь назад, на конюха. Васька,
босой, чеша лохматую голову, пошел отворять ему.
Стояло холодноватое, синее, крепкое осеннее утро. Правильный четырехугольник отворенной двери тотчас же застлался теплым паром, повалившим из конюшни. Аромат инея и опавшей листвы тонко потянул по стойлам.
…Играл ветер-поземок, вздымая сухой серый снег, по двору метались клочья сена, ленты мочала, среди двора
стоял круглый, пухлый человек в длинной — до пят — холщовой татарской рубахе и в глубоких резиновых галошах на
босую ногу. Сложив руки на вздутом животе, он быстро вертел короткие большие пальцы, — один вокруг другого, — щупал меня маленькими разноцветными глазами, — правый — зеленый, а левый — серый, — и высоким голосом говорил...
Напротив нас
стояла гнилая избушка, в которой жил рыжий мужик Парфен, обладавший громадным носом; этот Парфен успевал аккуратно два раза в день напиться и каждый раз производил в своей избенке настоящий геологический переворот — как-то разом все начинало лететь из избушки прямо на улицу: горшки, ребятишки, ухваты и, жена Парфена вылетала после всего в самом отчаянном виде, с растрепанными волосами,
босая, в растерзанном сарафанишке.
Там она увидала старшую дочь Марьи, Мотьку, которая
стояла неподвижно на громадном камне и глядела на церковь. Марья рожала тринадцать раз, но осталось у нее только шестеро, и все — девочки, ни одного мальчика, и старшей было восемь лет. Мотька,
босая, в длинной рубахе,
стояла на припеке, солнце жгло ей прямо в темя, но она не замечала этого и точно окаменела. Саша стала с нею рядом и сказала, глядя на церковь...
Бурмистров на секунду остановился в двери, потом шагнул к женщине и широко открытыми глазами уставился в лицо ей — бледное, нахмуренное, злое.
Босая, в рубашке и нижней юбке, она
стояла прямо, держа правую руку за спиной, а левую у горла.
Это было как раз в навозницу, и кузнец Родион, высокий, тощий старик, без шапки,
босой, с вилами через плечо,
стоял около своей грязной, безобразной телеги и, оторопев, смотрел на пони, и видно было по его лицу, что он раньше никогда не видел таких маленьких лошадей.
Ермил
стоял без шапки, понурив голову,
босой, закинув за спину связанные веревочкой сапоги; лицо его, обращенное к барскому дому, не выражало ни отчаяния, ни скорби, ни даже изумления; тупая усмешка застыла на бесцветных губах; глаза, сухие и съёженные, глядели упорно в землю.
— А что ж ей? — вскрикнула Фленушка. — Ноги твои мыть да воду с них пить?.. Ишь зазнайка какой!.. Обули
босого в сапоги — износить не успел, а уж спеси на нем, что сала на свинье, наросло!.. Вспомни, —
стоишь ли весь ты мизинного ее перстика?.. Да нечего рыла-то воротить — правду говорю.
— А коль я к воротам твоим, тетенька,
босая приду да,
стоя у вереи в одной рубахе, громко, именем Христовым, зачну молить, чтобы допустили меня к жениху моему?.. Прогонишь?.. Запрешь ворота?.. А?..
Она громко окликнула акушерку — та не откликнулась. В испуге и волнении стремительно вскочила больная с кровати и, как была, на
босую ногу, опрометью кинулась вон из спальни. Спешно перебежав две смежные комнаты, Нюта влетела в гостиную. Там
стоял Полояров, в своей собачьей чуйке, с шапкой в руках, а рядом акушеркина кухарка в платке и шугае. Сама же акушерка укутывала в салоп младенца.
Она
стояла передо мной — стройная, темноволосая, презрительно щуря глаза, с бледным гордым лицом. Я в своей короткой сорочке,
босая, чужая всем — каким ничтожеством, должно быть, я выглядела в сравнении с ней!..
У каждого номера
стоял бамбуковый longue chaise (длинное кресло-качалка) и столик, и многие жильцы в самых легких костюмах, с туфлями на
босые ноги (местными «бабушами», мягкими, плетенными из какой-то травы), полулежали в ленивом far niente.
Когда колесница с Нептуном подъехала на шканцы и остановилась против мостика, на котором
стояли капитан и офицеры, Нептун сошел с нее и, отставив не без внушительности вперед свою
босую ногу, стукнул трезубцем и велел подать список офицеров. Когда одно из лиц свиты подало Нептуну этот список, владыка морей, прочитав имя, отчество и фамилию капитана, обратился к нему с вопросом...
Разбудили меня лай Азорки и громкие голоса. Фон Штенберг, в одном нижнем белье,
босой и с всклоченными волосами,
стоял на пороге двери и с кем-то громко разговаривал. Светало… Хмурый, синий рассвет гляделся в дверь, в окна и в щели барака и слабо освещал мою кровать, стол с бумагами и Ананьева. Растянувшись на полу на бурке, выпятив свою мясистую, волосатую грудь и с кожаной подушкой под головой, инженер спал и храпел так громко, что я от души пожалел студента, которому приходится спать с ним каждую ночь.
Я оделся и минуты через две вышел из барака. Ананьев и студент, оба в нижнем белье и
босые, что-то горячо и нетерпеливо объясняли мужику, который
стоял перед ними без шапки и о кнутом в руке и, по-видимому, не понимал их. На лицах обоих была написана самая будничная забота.
Возле меня на тротуаре
стоит мой родной отец в поношенном летнем пальто и триковой шапочке, из которой торчит белеющий кусочек ваты. На его ногах большие, тяжелые калоши. Суетный человек, боясь, чтобы люди не увидели, что он носит калоши на
босую ногу, натянул на голени старые голенища.
И другая, вправо, около угла, — тоже в рубашке, простоволосая и
босая, — прислонилась к забору, уперлась лбом о бревно и колыхалась всем телом, изредка испуская звуки — не то плач, не то смех. Это было на расстоянии одного аршина от того места, где он
стоял.
В двух светлых комнатах
стояли койки. Старухи были одеты в темные холщовые сарафаны. Иные сидели на койках и работали или бродили, две лежали лицом к стене и одна у печки, прямо на тюфяке, разостланном по полу,
босая, в одной рубахе.
Нищенка бежит за избы на огороды и находит там Терентия. Сапожник Терентий, высокий старик с рябым худощавым лицом и с очень длинными ногами,
босой и одетый в порванную женину кофту,
стоит около грядок и пьяными, посоловелыми глазками глядит на темную тучу. На своих длинных, точно журавлиных, ногах он покачивается от ветра, как скворечня.
Во дворе около сарая
стояли сыновья Жмухина: один лет девятнадцати, другой — подросток, оба
босые, без шапок; и как раз в то время, когда тарантас въезжал во двор, младший высоко подбросил курицу, которая закудахтала и полетела, описывая в воздухе дугу; старший выстрелил из ружья, и курица, убитая, ударилась о землю.
Через минуту пред Иваном Карлычем
стояла молодая женщина в одной сорочке,
босая и с удивленным лицом… Плача и поднимая обе руки вверх, обманутый муж говорил...
— Не надо
босым стоять, простудишься. Надень башмаки.
Дело, таким образом, тянулось еще ровно шесть лет, несмотря на то, что на первом же году следствия были обнаружены все преступления этого изверга в женском образе, было доказано, что Салтыкова замучила и убила до смерти сто тридцать девять человек своих крестьян и дворовых, что последних она морила голодом, брила головы и заставляла работать в кандалах, а зимой многих
стоять в мороз
босых и в одних рубахах.
Стоит Гриша
босой на кремнях, на стеклах, как вкопанный, — лестовка из рук выпала, «Скитское покаянье» на полу валяется, давят плечи тяжелые вериги. Тихо шепчет келейник...
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала
босою ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что-то, на лавке
стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.