Неточные совпадения
«Не все
между мужчинами
Отыскивать счастливого,
Пощупаем-ка баб!» —
Решили наши странники
И
стали баб опрашивать.
В селе Наготине
Сказали, как отрезали:
«У нас такой не водится,
А есть в селе Клину:
Корова холмогорская,
Не баба! доброумнее
И глаже — бабы нет.
Спросите вы Корчагину
Матрену Тимофеевну,
Она же: губернаторша...
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника
стал в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и
между тем начать под рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то есть приступил к дознанию, и в то же время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить в нем несбыточных мечтаний.
Во время градоначальствования Фердыщенки Козырю посчастливилось еще больше благодаря влиянию ямщичихи Аленки, которая приходилась ему внучатной сестрой. В начале 1766 года он угадал голод и
стал заблаговременно скупать хлеб. По его наущению Фердыщенко поставил у всех застав полицейских, которые останавливали возы с хлебом и гнали их прямо на двор к скупщику. Там Козырь объявлял, что платит за хлеб"по такции", и ежели
между продавцами возникали сомнения, то недоумевающих отправлял в часть.
Ел сначала все, что попало, но когда отъелся, то
стал употреблять преимущественно так называемую не́чисть,
между которой отдавал предпочтение давленине и лягушкам.
То, что он теперь, искупив пред мужем свою вину, должен был отказаться от нее и никогда не
становиться впредь
между ею с ее раскаянием и ее мужем, было твердо решено в его сердце; но он не мог вырвать из своего сердца сожаления о потере ее любви, не мог стереть в воспоминании те минуты счастия, которые он знал с ней, которые так мало ценимы им были тогда и которые во всей своей прелести преследовали его теперь.
Сережа, и прежде робкий в отношении к отцу, теперь, после того как Алексей Александрович
стал его звать молодым человеком и как ему зашла в голову загадка о том, друг или враг Вронский, чуждался отца. Он, как бы прося защиты, оглянулся на мать. С одною матерью ему было хорошо. Алексей Александрович
между тем, заговорив с гувернанткой, держал сына за плечо, и Сереже было так мучительно неловко, что Анна видела, что он собирается плакать.
Одна выгода этой городской жизни была та, что ссор здесь в городе
между ними никогда не было. Оттого ли, что условия городские другие, или оттого, что они оба
стали осторожнее и благоразумнее в этом отношении, в Москве у них не было ссор из-за ревности, которых они так боялись, переезжая в город.
Как ни сильно желала Анна свиданья с сыном, как ни давно думала о том и готовилась к тому, она никак не ожидала, чтоб это свидание так сильно подействовало на нее. Вернувшись в свое одинокое отделение в гостинице, она долго не могла понять, зачем она здесь. «Да, всё это кончено, и я опять одна», сказала она себе и, не снимая шляпы, села на стоявшее у камина кресло. Уставившись неподвижными глазами на бронзовые часы, стоявшие на столе
между окон, она
стала думать.
Дарья Александровна не возражала. Она вдруг почувствовала, что
стала уж так далека от Анны, что
между ними существуют вопросы, в которых они никогда не сойдутся и о которых лучше не говорить.
Узкая тропинка вела
между кустами на крутизну; обломки скал составляли шаткие ступени этой природной лестницы; цепляясь за кусты, мы
стали карабкаться. Грушницкий шел впереди, за ним его секунданты, а потом мы с доктором.
Они ушли. Напрасно я им откликнулся: они б еще с час проискали меня в саду. Тревога
между тем сделалась ужасная. Из крепости прискакал казак. Все зашевелилось;
стали искать черкесов во всех кустах — и, разумеется, ничего не нашли. Но многие, вероятно, остались в твердом убеждении, что если б гарнизон показал более храбрости и поспешности, то по крайней мере десятка два хищников остались бы на месте.
Месяца четыре все шло как нельзя лучше. Григорий Александрович, я уж, кажется, говорил, страстно любил охоту: бывало, так его в лес и подмывает за кабанами или козами, — а тут хоть бы вышел за крепостной вал. Вот, однако же, смотрю, он
стал снова задумываться, ходит по комнате, загнув руки назад; потом раз, не сказав никому, отправился стрелять, — целое утро пропадал; раз и другой, все чаще и чаще… «Нехорошо, — подумал я, — верно,
между ними черная кошка проскочила!»
Крики
между тем
становились явственней. Скороговоркой и звонко выкрикивал барин-арбуз...
«Что ж? почему ж не проездиться? — думал
между тем Платонов. — Авось-либо будет повеселее. Дома же мне делать нечего, хозяйство и без того на руках у брата;
стало быть, расстройства никакого. Почему ж, в самом деле, не проездиться?»
Ибо не признаёт современный суд, что равно чудны стекла, озирающие солнцы и передающие движенья незамеченных насекомых; ибо не признаёт современный суд, что много нужно глубины душевной, дабы озарить картину, взятую из презренной жизни, и возвести ее в перл созданья; ибо не признаёт современный суд, что высокий восторженный смех достоин
стать рядом с высоким лирическим движеньем и что целая пропасть
между ним и кривляньем балаганного скомороха!
Но управляющий сказал: «Где же вы его сыщете? разве у себя в носу?» Но председатель сказал: «Нет, не в носу, а в здешнем же уезде, именно: Петр Петрович Самойлов: вот управитель, какой нужен для мужиков Чичикова!» Многие сильно входили в положение Чичикова, и трудность переселения такого огромного количества крестьян их чрезвычайно устрашала;
стали сильно опасаться, чтобы не произошло даже бунта
между таким беспокойным народом, каковы крестьяне Чичикова.
А
между тем дамы уехали, хорошенькая головка с тоненькими чертами лица и тоненьким
станом скрылась, как что-то похожее на виденье, и опять осталась дорога, бричка, тройка знакомых читателю лошадей, Селифан, Чичиков, гладь и пустота окрестных полей.
А
между тем в хозяйстве доход собирался по-прежнему: столько же оброку должен был принесть мужик, таким же приносом орехов обложена была всякая баба; столько же поставов холста должна была наткать ткачиха, — все это сваливалось в кладовые, и все
становилось гниль и прореха, и сам он обратился наконец в какую-то прореху на человечестве.
Между тем Чичиков
стал примечать, что бричка качалась на все стороны и наделяла его пресильными толчками; это дало ему почувствовать, что они своротили с дороги и, вероятно, тащились по взбороненному полю. Селифан, казалось, сам смекнул, но не говорил ни слова.
Предметом
став суждений шумных,
Несносно (согласитесь в том)
Между людей благоразумных
Прослыть притворным чудаком,
Или печальным сумасбродом,
Иль сатаническим уродом,
Иль даже демоном моим.
Онегин (вновь займуся им),
Убив на поединке друга,
Дожив без цели, без трудов
До двадцати шести годов,
Томясь в бездействии досуга
Без службы, без жены, без дел,
Ничем заняться не умел.
Фока, несмотря на свои преклонные лета, сбежал с лестницы очень ловко и скоро, крикнул: «Подавай!» — и, раздвинув ноги, твердо
стал посредине подъезда,
между тем местом, куда должен был подкатить линейку кучер, и порогом, в позиции человека, которому не нужно напоминать о его обязанности.
Тарас видел, как смутны
стали козацкие ряды и как уныние, неприличное храброму,
стало тихо обнимать козацкие головы, но молчал: он хотел дать время всему, чтобы пообыклись они и к унынью, наведенному прощаньем с товарищами, а
между тем в тишине готовился разом и вдруг разбудить их всех, гикнувши по-казацки, чтобы вновь и с большею силой, чем прежде, воротилась бодрость каждому в душу, на что способна одна только славянская порода — широкая, могучая порода перед другими, что море перед мелководными реками.
А
между тем в народе
стали попадаться и степенные, уваженные по заслугам всею Сечью, седые, старые чубы, бывавшие не раз старшинами.
— Много
между нами есть старших и советом умнейших, но коли меня почтили, то мой совет: не терять, товарищи, времени и гнаться за татарином. Ибо вы сами знаете, что за человек татарин. Он не
станет с награбленным добром ожидать нашего прихода, а мигом размытарит его, так что и следов не найдешь. Так мой совет: идти. Мы здесь уже погуляли. Ляхи знают, что такое козаки; за веру, сколько было по силам, отмстили; корысти же с голодного города не много. Итак, мой совет — идти.
Хотя и не было тут науки, на которой пробуется козак, но они
стали уже заметны
между другими молодыми прямою удалью и удачливостью во всем.
Между тем двери из внутренних комнат
стали опять отворяться любопытными.
Не
станем передавать подробностей разговора, и слез обеих женщин, и насколько сошлись они
между собой.
Вы говорите: «или вы, или он?»,
стало быть, тем самым показываете мне, как немного я для вас значу… я не могу допустить этого при отношениях и… обязательствах, существующих
между нами.
Вообще же и наиболее
стала удивлять его та страшная, та непроходимая пропасть, которая лежала
между ним и всем этим людом.
Я тогда Заметова немного поколотил, — это
между нами, брат; пожалуйста, и намека не подавай, что знаешь; я заметил, что он щекотлив; у Лавизы было, — но сегодня, сегодня все
стало ясно.
И он взмахнул хлыстом. Раскольников бросился на него с кулаками, не рассчитав даже и того, что плотный господин мог управиться и с двумя такими, как он. Но в эту минуту кто-то крепко схватил его сзади,
между ними
стал городовой.
Между прочим, он
стал опять слушать университетские лекции, чтобы кончить курс.
Хозяин
между тем на ярмарку собрался,
Поехал, погулял — приехал и назад,
Посмотрит — жизни
стал не рад,
И рвёт, и мечет он с досады...
Тут он остановился и
стал набивать свою трубку. Самолюбие мое торжествовало. Я гордо посмотрел на чиновников, которые
между собою перешептывались с видом неудовольствия и беспокойства.
Ямщик поскакал; но все поглядывал на восток. Лошади бежали дружно. Ветер
между тем час от часу
становился сильнее. Облачко обратилось в белую тучу, которая тяжело подымалась, росла и постепенно облегала небо. Пошел мелкий снег — и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось со снежным морем. Все исчезло. «Ну, барин, — закричал ямщик, — беда: буран!..»
В крепости
между казаками заметно
стало необыкновенное волнение; во всех улицах они толпились в кучки, тихо разговаривали
между собою и расходились, увидя драгуна или гарнизонного солдата.
— Деревья в лесу, — повторила она. —
Стало быть, по-вашему, нет разницы
между глупым и умным человеком,
между добрым и злым?
Почти постоянное разъединение наших приятелей не осталось без последствий: отношения
между ними
стали меняться.
Аркадий принялся говорить о «своем приятеле». Он говорил о нем так подробно и с таким восторгом, что Одинцова обернулась к нему и внимательно на него посмотрела.
Между тем мазурка приближалась к концу. Аркадию
стало жалко расстаться с своей дамой: он так хорошо провел с ней около часа! Правда, он в течение всего этого времени постоянно чувствовал, как будто она к нему снисходила, как будто ему следовало быть ей благодарным… но молодые сердца не тяготятся этим чувством.
Между тем Николай Петрович успел, еще при жизни родителей и к немалому их огорчению, влюбиться в дочку чиновника Преполовенского, бывшего хозяина его квартиры, миловидную и, как говорится, развитую девицу: она в журналах читала серьезные
статьи в отделе «Наук».
Одинцова произнесла весь этот маленький спич [Спич (англ.) — речь, обычно застольная, по поводу какого-либо торжества.] с особенною отчетливостью, словно она наизусть его выучила; потом она обратилась к Аркадию. Оказалось, что мать ее знавала Аркадиеву мать и была даже поверенною ее любви к Николаю Петровичу. Аркадий с жаром заговорил о покойнице; а Базаров
между тем принялся рассматривать альбомы. «Какой я смирненький
стал», — думал он про себя.
Он вздрогнул. Ему не
стало ни больно, ни совестно… Он не допускал даже возможности сравнения
между женой и Фенечкой, но он пожалел о том, что она вздумала его отыскивать. Ее голос разом напомнил ему: его седые волосы, его старость, его настоящее…
Забавно было наблюдать колебание ее симпатии
между madame Рекамье и madame Ролан, портреты той и другой поочередно являлись на самом видном месте среди портретов других знаменитостей, и по тому, которая из двух француженок выступала на первый план, Самгин безошибочно определял, как настроена Варвара: и если на видном месте являлась Рекамье, он говорил, что искусство — забава пресыщенных, художники — шуты буржуазии, а когда Рекамье сменяла madame Ролан, доказывал, что Бодлер революционнее Некрасова и рассказы Мопассана обнажают ложь и ужасы буржуазного общества убедительнее политических
статей.
Он, видимо, вспомнил что-то раздражающее, оскорбительное: глаза его налились кровью; царапая ногтями колено, он
стал ругать японцев и,
между прочим, сказал смешные слова...
Самгин отошел от окна, лег на диван и
стал думать о женщинах, о Тосе, Марине. А вечером, в купе вагона, он отдыхал от себя, слушая непрерывную, возбужденную речь Ивана Матвеевича Дронова. Дронов сидел против него, держа в руке стакан белого вина, бутылка была зажата у него
между колен, ладонью правой руки он растирал небритый подбородок, щеки, и Самгину казалось, что даже сквозь железный шум под ногами он слышит треск жестких волос.
Новости следовали одна за другой с небольшими перерывами, и казалось, что с каждым днем тюрьма
становится все более шумной; заключенные перекликались
между собой ликующими голосами, на прогулках Корнев кричал свои новости в окна, и надзиратели не мешали ему, только один раз начальник тюрьмы лишил Корнева прогулок на три дня. Этот беспокойный человек, наконец, встряхнул Самгина, простучав...
Дни и ночи по улице, по крышам рыкал не сильный, но неотвязный ветер и воздвигал
между домами и людьми стены отчуждения; стены были невидимы, но чувствовались в том, как молчаливы
стали обыватели, как подозрительно и сумрачно осматривали друг друга и как быстро, при встречах, отскакивали в разные стороны.
Но яйца он тоже не
стал есть, а, покатав их
между ладонями, спрятал в карман.
Приятели Варвары шумно восхищались мудростью Диомидова, а Самгину показалось, что
между бывшим бутафором и Кумовым есть что-то родственное, и он стравил их на спор. Но — он ошибся: Кумов спорить не
стал; тихонько изложив свою теорию непримиримости души и духа, он молча и терпеливо выслушал сердитые окрики Диомидова.
— Вырубова
становится все более влиятельной при дворе, царица от нее — без ума, и даже говорят, что
между ними эдакие отношения…