Неточные совпадения
Анна улыбалась, и улыбка передавалась ему. Она задумывалась, и он
становился серьезен. Какая-то сверхъестественная сила притягивала глаза Кити к лицу Анны. Она была прелестна в своем простом черном платье, прелестны были ее полные руки с браслетами, прелестна
твердая шея с ниткой жемчуга, прелестны вьющиеся волосы расстроившейся прически, прелестны грациозные легкие движения маленьких ног и рук, прелестно это красивое лицо в своем оживлении; но было что-то ужасное и жестокое в ее прелести.
Она живо вспомнила это мужественное,
твердое лицо, это благородное спокойствие и светящуюся во всем доброту ко всем; вспомнила любовь к себе того, кого она любила, и ей опять
стало радостно на душе, и она с улыбкой счастия легла на подушку.
Они ушли. Напрасно я им откликнулся: они б еще с час проискали меня в саду. Тревога между тем сделалась ужасная. Из крепости прискакал казак. Все зашевелилось;
стали искать черкесов во всех кустах — и, разумеется, ничего не нашли. Но многие, вероятно, остались в
твердом убеждении, что если б гарнизон показал более храбрости и поспешности, то по крайней мере десятка два хищников остались бы на месте.
Как бы то ни было, цель человека все еще не определена, если он не
стал наконец
твердой стопою на прочное основание, а не на какую-нибудь вольнодумную химеру юности.
Есть случаи, где женщина, как ни слаба и бессильна характером в сравнении с мужчиною, но
становится вдруг
тверже не только мужчины, но и всего что ни есть на свете.
«Теперь сходитесь».
Хладнокровно,
Еще не целя, два врага
Походкой
твердой, тихо, ровно
Четыре перешли шага,
Четыре смертные ступени.
Свой пистолет тогда Евгений,
Не преставая наступать,
Стал первый тихо подымать.
Вот пять шагов еще ступили,
И Ленский, жмуря левый глаз,
Стал также целить — но как раз
Онегин выстрелил… Пробили
Часы урочные: поэт
Роняет молча пистолет.
Но когда подвели его к последним смертным мукам, — казалось, как будто
стала подаваться его сила. И повел он очами вокруг себя: боже, всё неведомые, всё чужие лица! Хоть бы кто-нибудь из близких присутствовал при его смерти! Он не хотел бы слышать рыданий и сокрушения слабой матери или безумных воплей супруги, исторгающей волосы и биющей себя в белые груди; хотел бы он теперь увидеть
твердого мужа, который бы разумным словом освежил его и утешил при кончине. И упал он силою и воскликнул в душевной немощи...
И думал он:
Отсель грозить мы будем шведу.
Здесь будет город заложен
Назло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,
Ногою
твердой стать при море.
Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе.
На другой день, возвращаясь от обедни, она увидела Ивана Игнатьича, который вытаскивал из пушки тряпички, камушки, щепки, бабки и сор всякого рода, запиханный в нее ребятишками. «Что бы значили эти военные приготовления? — думала комендантша, — уж не ждут ли нападения от киргизцев? Но неужто Иван Кузмич
стал бы от меня таить такие пустяки?» Она кликнула Ивана Игнатьича, с
твердым намерением выведать от него тайну, которая мучила ее дамское любопытство.
— Ты не знаешь, Лиза, я хоть с ним давеча и поссорился, — если уж тебе пересказывали, — но, ей-Богу, я люблю его искренно и желаю ему тут удачи. Мы давеча помирились. Когда мы счастливы, мы так добры… Видишь, в нем много прекрасных наклонностей… и гуманность есть… Зачатки по крайней мере… а у такой
твердой и умной девушки в руках, как Версилова, он совсем бы выровнялся и
стал бы счастлив. Жаль, что некогда… да проедем вместе немного, я бы тебе сообщил кое-что…
Это был человек
твердый и неуклонный, упорно и прямолинейно идущий к своей точке, если только эта точка по каким-нибудь причинам (часто удивительно нелогическим)
становилась пред ним как непреложная истина.
Но я замолчал и вскорости из города совсем выбыл, а через пять месяцев удостоился Господом Богом
стать на путь
твердый и благолепный, благословляя перст невидимый, мне столь явно сей путь указавший.
Этот день мы употребили на переход к знакомой нам грибной фанзе около озера Благодати. Опять нам пришлось мучиться в болотах, которые после дождей
стали еще непроходимее. Чтобы миновать их, мы сделали большой обход, но и это не помогло. Мы рубили деревья, кусты, устраивали гати, и все-таки наши вьючные животные вязли на каждом шагу чуть не по брюхо. Большого труда стоило нам перейти через зыбуны и только к сумеркам удалось выбраться на
твердую почву.
30-го числа вечером миноносцы дошли до залива Джигит. П.Г. Тигерстедт предложил мне переночевать на судне, а завтра с рассветом начать выгрузку. Всю ночь качался миноносец на мертвой зыби. Качка была бортовая, и я с нетерпением ждал рассвета. С каким удовольствием мы все сошли на
твердую землю! Когда миноносцы
стали сниматься с якоря, моряки помахали нам платками, мы ответили им фуражками. В рупор ветром донесло: «Желаем успеха!» Через 10 минут миноносцы скрылись из виду.
Стрелки не поняли, в чем дело, и в недоумении смотрели на мои движения. Но в это время подошли Дерсу и Чжан Бао. Они бросились ко мне на помощь: Дерсу протянул сошки, а Чжан Бао
стал бросать мне под ноги плавник. Ухватившись рукой за валежину, я высвободил сначала одну ногу, потом другую и не без труда выбрался на
твердую землю.
Узнав, что я хочу идти на медведя один, он посоветовал мне быть осторожнее и предлагал свои услуги. Его уговоры еще больше подзадорили меня, и я еще
тверже решил во что бы то ни
стало поохотиться за «косолапым» в одиночку.
Отец рано заметил, что она
стала показывать ему предпочтение перед остальными, и, человек дельный, решительный,
твердый, тотчас же, как заметил, объяснился с дочерью: «Друг мой, Катя, за тобою сильно ухаживает Соловцов; остерегайся его: он очень дурной человек, совершенно бездушный человек; ты с ним была бы так несчастна, что я желал бы лучше видеть тебя умершею, чем его женою, это было бы легче и для меня, и для тебя».
Вера Павловна, слушая такие звуки, смотря на такое лицо,
стала думать, не вовсе, а несколько, нет не несколько, а почти вовсе думать, что важного ничего нет, что она приняла за сильную страсть просто мечту, которая рассеется в несколько дней, не оставив следа, или она думала, что нет, не думает этого, что чувствует, что это не так? да, это не так, нет, так, так, все
тверже она думала, что думает это, — да вот уж она и в самом деле вовсе думает это, да и как не думать, слушая этот тихий, ровный голос, все говорящий, что нет ничего важного?
«Но шли века; моя сестра — ты знаешь ее? — та, которая раньше меня
стала являться тебе, делала свое дело. Она была всегда, она была прежде всех, она уж была, как были люди, и всегда работала неутомимо. Тяжел был ее труд, медлен успех, но она работала, работала, и рос успех. Мужчина
становился разумнее, женщина
тверже и
тверже сознавала себя равным ему человеком, — и пришло время, родилась я.
Я потом читал в журнале министерства внутренних дел об этом блестящем обращении черемисов. В
статье было упомянуто ревностное содействие Девлет-Кильдеева. По несчастию, забыли прибавить, что усердие к церкви было тем более бескорыстно у него, чем
тверже он верил в исламизм.
И этого человека,
твердого и чистого, как
сталь, разъела ржа страшного времени.
Я почувствовал, без объяснений Авдиева, в чем дело… и прямая фигура Долгоногова
стала мне теперь неприятной. Однажды при встрече с ним на деревянных мостках я уступил ему дорогу, но поклонился запоздало и небрежно. Он повернулся, но, увидя, что я все-таки поклонился, тотчас же проследовал дальше своей
твердой размеренной походкой. Он не был мелочен и не обращал внимания на оттенки.
«Поверив» в этот мир, мы
стали «знать» его; от силы веры нашей в этот мир знание наше этого мира
стало обязательным и
твердым.
Стали на
твердое место и говорим об этом — вот и все.
Поток, загражденный в стремлении своем, тем сильнее
становится, чем
тверже находит противустояние.
Зато Антон за обедом взял свое:
твердой стопою
стал он за кресло Марьи Дмитриевны — и уже никому не уступил своего места.
Маленькому Пете Мухину было двенадцать лет, когда он распрощался с своею Самосадкой, увозя с собой
твердую решимость во что бы то ни
стало бежать от антихристовой учебы.
Это произвело на меня такое действие, что я вдруг, как говорили, развернулся, то есть
стал смелее прежнего,
тверже и бойчее.
В этом крике было что-то суровое, внушительное. Печальная песня оборвалась, говор
стал тише, и только
твердые удары ног о камни наполняли улицу глухим, ровным звуком. Он поднимался над головами людей, уплывая в прозрачное небо, и сотрясал воздух подобно отзвуку первого грома еще далекой грозы. Холодный ветер, все усиливаясь, враждебно нес встречу людям пыль и сор городских улиц, раздувал платье и волосы, слепил глаза, бил в грудь, путался в ногах…
Тишина углублялась под звуками
твердого голоса, он как бы расширял стены зала, Павел точно отодвигался от людей далеко в сторону,
становясь выпуклее.
Много было у нас с ней в этом разговору; все прежняя прелестная жизнь смущала, да я, положившись на ваше родительское благословение,
стала ее усиленно к богоугодному делу нудить, а если бы не то, так и в жизнь бы, кажется, не дозволила: такого
твердого нраву девица.
Когда человек, занося ногу, чтоб сделать шаг вперед, заранее знает, что эта нога
станет на
твердом месте, а не попадет в дыру и не увлечет туда своего обладателя, то для воображения его не представляется никакой роли.
Легкая и шаткая поступь
стала ровною и
твердою походкою.
Шествие
стало удаляться, все так же падали с двух сторон удары на спотыкающегося, корчившегося человека, и все так же били барабаны и свистела флейта, и все так же
твердым шагом двигалась высокая, статная фигура полковника рядом с наказываемым. Вдруг полковник остановился и быстро приблизился к одному из солдат.
В это время явился Михаил Александрович Гиляров со
статьей в руках и с
твердым намерением получить хороший аванс.
— Во всяком случае, дело это теперь кончено и рассказано, а
стало быть, можно и перестать о нем, — прибавил он, и какая-то сухая,
твердая нотка прозвучала в его голосе. Варвара Петровна поняла эту нотку; но экзальтация ее не проходила, даже напротив.
—
Твердое его намерение лишить себя жизни — философское, а по-моему, сумасшедшее —
стало известно там(продолжал разъяснять Петр Степанович).
Но рабочие
стали в упор, как стадо баранов, дошедшее до забора, и отвечали лаконически, что они к «самому енералу»; видна была
твердая решимость.
Стали смеяться, но уж не над ловившими, а над пойманными, сначала немногие, потом почти все, кроме некоторых серьезных и
твердых, думавших самостоятельно и которых не могли сбить с толку насмешками.
Засохшее дерево по виду стоит так же твердо, как оно стояло и прежде, — оно даже кажется
тверже, потому что
стало жестче, — но оно уже подтачивается в сердцевине и готовится к падению.
Что происходило на этой второй и последней конференции двух административных светил — осталось тайною. Как ни прикладывали мы с Павлом Трофимычем глаза и уши к замочной скважине, но могли разобрать только одно: что старик увещевал «нового» быть
твердым и не взирать. Сверх того, нам показалось, что «молодой человек»
стал на колена у изголовья старца и старец его благословил. На этом моменте нас поймала Анна Ивановна и крепко-таки пожурила за нашу нескромность.
Князь очень скоро научился у меня всем секретам ремесла; но по мере того, как он
тверже становился на ноги, я больше и больше падал в его глазах.
Мне оставалась только охота. Но в конце января наступила такая погода, что и охотиться
стало невозможно. Каждый день дул страшный ветер, а за ночь на снегу образовывался
твердый, льдистый слой наста, по которому заяц пробегал, не оставляя следов. Сидя взаперти и прислушиваясь к вою ветра, я тосковал страшно. Понятно, я ухватился с жадностью за такое невинное развлечение, как обучение грамоте полесовщика Ярмолы.
Прелесть весеннего утра, невозмутимая тишина окрестности, пение птиц — все это, конечно, мало действовало на Глеба; со всем тем, благодаря, вероятно, ветерку, который пахнул ему в лицо и освежил разгоряченную его голову, грудь старика
стала дышать свободнее; шаг его сделался
тверже, когда он начал спускаться по площадке.
Горячий вихрь охватил Илью. Любо ему было стоять против толстенького человечка с мокрыми губами на бритом лице и видеть, как он сердится. Сознание, что Автономовы сконфужены пред гостями, глубоко радовало его. Он
становился всё спокойнее, стремление идти вразрез с этими людьми, говорить им дерзкие слова, злить их до бешенства, — это стремление расправлялось в нём, как стальная пружина, и поднимало его на какую-то приятно страшную высоту. Всё спокойнее и
твёрже звучал его голос.
И ожил! Вынул ее. Сжал в руках и чувствую, что держусь за что-то прочное, — и о проволоках забыл! Забыл о своей боязни, открыл, с величайшим наслаждением понюхал — и все время играл этой табакеркой, думая только, как бы не уронить ее, до тех пор пока опять не запрыгали колеса по земле и я не
стал на
твердую землю...
Но чем больше она говорила, — тем настойчивее и
тверже становился Фома в своем желании не расставаться с ней.
Теперь, шагая по улице с ящиком на груди, он по-прежнему осторожно уступал дорогу встречным пешеходам, сходя с тротуара на мостовую или прижимаясь к стенам домов, но
стал смотреть в лица людей более внимательно, с чувством, которое было подобно почтению к ним. Человеческие лица вдруг изменились,
стали значительнее, разнообразнее, все начали охотнее и проще заговаривать друг с другом, ходили быстрее,
твёрже.
Ему
стало жалко себя при мысли, что он больше не увидит Маклакова, и в то же время было приятно вспомнить, каким слабым, иззябшим, суетливым видел он шпиона, всегда спокойного,
твёрдого. Он даже с начальством охраны говорил смело, как равный, но, должно быть, боялся поднадзорного писателя.
Он с большим вниманием
стал следить за
твёрдой речью белокурого юноши, рассматривая его умные, прозрачно-голубые глаза и соглашаясь с ним… Но вдруг съёжился, охваченный острым предчувствием, — на площадке вагона, рядом с кондуктором, он рассмотрел сквозь стекло чёрный выпуклый затылок, опущенные плечи, узкую спину. Вагон трясло, и знакомая Евсею фигура гибко качалась, удерживаясь на ногах.