Неточные совпадения
Возвратясь домой, я сел верхом и поскакал в степь; я люблю скакать на горячей лошади по высокой траве, против
пустынного ветра; с жадностью глотаю я благовонный воздух и устремляю взоры в синюю даль, стараясь уловить туманные очерки предметов, которые ежеминутно
становятся все яснее и яснее.
Глухо все, и еще страшнее и
пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии.
Ассоль смутилась; ее напряжение при этих словах Эгля переступило границу испуга.
Пустынный морской берег, тишина, томительное приключение с яхтой, непонятная речь старика с сверкающими глазами, величественность его бороды и волос
стали казаться девочке смешением сверхъестественного с действительностью. Сострой теперь Эгль гримасу или закричи что-нибудь — девочка помчалась бы прочь, заплакав и изнемогая от страха. Но Эгль, заметив, как широко раскрылись ее глаза, сделал крутой вольт.
Раскольников вышел из сарая на самый берег, сел на складенные у сарая бревна и
стал глядеть на широкую и
пустынную реку.
И он
стал на колени середи тротуара, к счастью на этот раз
пустынного.
Он усмехался с ироническим сожалением. В нем явилось нечто важное и самодовольное; ходил он медленно, выгибая грудь, как солдат; снова отрастил волосы до плеч, но завивались они у него уже только на концах, а со щек и подбородка опускались тяжело и прямо, как нитки деревенской пряжи. В
пустынных глазах его сгустилось нечто гордое, и они
стали менее прозрачны.
На Невском
стало еще страшней; Невский шире других улиц и от этого был
пустынней, а дома на нем бездушнее, мертвей. Он уходил во тьму, точно ущелье в гору. Вдали и низко, там, где должна быть земля, холодная плоть застывшей тьмы была разорвана маленькими и тусклыми пятнами огней. Напоминая раны, кровь, эти огни не освещали ничего, бесконечно углубляя проспект, и было в них что-то подстерегающее.
Люди там жмутся теснее в кучу;
пустынная Лена
стала живым, неумолкающим, ни летом, ни зимою, путем.
От города до монастыря было не более версты с небольшим. Алеша спешно пошел по
пустынной в этот час дороге. Почти уже
стала ночь, в тридцати шагах трудно уже было различать предметы. На половине дороги приходился перекресток. На перекрестке, под уединенною ракитой, завиделась какая-то фигура. Только что Алеша вступил на перекресток, как фигура сорвалась с места, бросилась на него и неистовым голосом прокричала...
Я добрался наконец до угла леса, но там не было никакой дороги: какие-то некошеные, низкие кусты широко расстилались передо мною, а за ними далёко-далёко виднелось
пустынное поле. Я опять остановился. «Что за притча?.. Да где же я?» Я
стал припоминать, как и куда ходил в течение дня… «Э! да это Парахинские кусты! — воскликнул я наконец, — точно! вон это, должно быть, Синдеевская роща… Да как же это я сюда зашел? Так далеко?.. Странно! Теперь опять нужно вправо взять».
Приближались сумерки. Болото приняло одну общую желто-бурую окраску и имело теперь безжизненный и
пустынный вид. Горы спускались в синюю дымку вечернего тумана и казались хмурыми. По мере того как
становилось темнее, ярче разгоралось на небе зарево лесного пожара. Прошел час, другой, а Дерсу не возвращался. Я начал беспокоиться.
Это
стало особенно интересно весной, когда сошел снег, и после дождей, чисто омывавших мощеные улицы
пустынной ярмарки.
Я прошел наш
пустынный переулок и вышел на большую улицу, где
стали встречаться и пешеходы и ломовые с дровами на санях, достававших полозьями до мостовой.
Крамаренко тоже остановился, все продолжая смотреть на Передонова. Теперь они
стали один против другого на шатких мостках
пустынной улицы, у серого, безучастного ко всему живому забора. Крамаренко, весь дрожа, шипящим голосом сказал...
Подходила зима. По утрам кочки грязи, голые сучья деревьев, железные крыши домов и церквей покрывались синеватым инеем; холодный ветер разогнал осенние туманы, воздух, ещё недавно влажный и мутный,
стал беспокойно прозрачным. Открылись глубокие
пустынные дали, почернели леса,
стало видно, как на раздетых холмах вокруг города неприютно качаются тонкие серые былинки.
Ответа не последовало. Мне жаль
стало и ребенка и его мать, подкинувшую его в надежде, что младенец нашедшим не будет брошен, и я взял осторожно ребенка на руки. Он сразу замолк. Я решил сделать, что мог, и, держа ребенка на руках в
пустынной, темной аллее, громко сказал...
Впечатление это вспоминается необыкновенно редко, случайно, без всякой
стати, как вспоминается иногда вещь, давно-давно забытая на грязном столе почтовой станции глухого,
пустынного тракта.
Нам негде было укрыться. Вот
стало темно, и шелест травы зазвучал громче, испуганно. Грянул гром — и тучи дрогнули, охваченные синим огнём. Крупный дождь полился ручьями, и один за другим удары грома начали непрерывно рокотать в
пустынной степи. Трава, сгибаемая ударами ветра и дождя, ложилась на землю. Всё дрожало, волновалось.
При последних трепетаниях закатных лучей солнца они перешли плашкоутный мост, соединяющий ярмарочный город с настоящим городом, и в быстро густеющей тени сумерек
стали подниматься в гору по
пустынному нижегородскому взвозу. Здесь, на этом взвозе, в ярмарочную, да и не в ярмарочную пору, как говорили, бывало нечисто: тут в ночной тьме бродили уличные грабители и воришки, и тут же, под сенью обвалов, ютился гнилой разврат, не имеющий приюта даже за рогожами кабачных выставок.
Сначала надо было Акакию Акакиевичу пройти кое-какие
пустынные улицы с тощим освещением, но по мере приближения к квартире чиновника улицы
становились живее, населенней и сильнее освещены.
Челкаш слушал его радостные вопли, смотрел на сиявшее, искаженное восторгом жадности лицо и чувствовал, что он — вор, гуляка, оторванный от всего родного — никогда не будет таким жадным, низким, не помнящим себя. Никогда не
станет таким!.. И эта мысль и ощущение, наполняя его сознанием своей свободы, удерживали его около Гаврилы на
пустынном морском берегу.
Чем ближе они подъезжали к гимназии, тем
пустыннее становилась местность…
Я писал «Историю железных дорог»; нужно было прочесть множество русских и иностранных книг, брошюр, журнальных
статей, нужно было щёлкать на счетах, перелистывать логарифмы, думать и писать, потом опять читать, щёлкать и думать; но едва я брался за книгу или начинал думать, как мысли мои путались, глаза жмурились, я со вздохом вставал из-за стола и начинал ходить по большим комнатам своего
пустынного деревенского дома.
Кто-то тихо-тихо постучал в окошко. Должно быть, Фекла вернулась. Ольга встала и, зевая, шепча молитву, отперла дверь, потом в сенях вынула засов. Но никто не входил, только с улицы повеяло холодом и
стало вдруг светло от луны. В открытую дверь было видно и улицу, тихую,
пустынную, и самую луну, которая плыла по небу.
Безлюдье, степь. Кругом всё бело,
И небеса над головой…
Еще отчаянье кипело
В душе, упившейся враждой,
И смерти лишь она алкала,
Когда преступная нога,
Звуча цепями, попирала
Недружелюбные снега
Страны
пустынной, сиротливой…
Среди зверей я зверем
стал,
Вином я совесть усыплял
И ум гасил…
Ямщики сложили весла,
стали в лодке, приставили руки к щекам, и над
пустынным берегом, будя ночные отголоски, понесся протяжный крик...
И зачарует он человека и
станет звать его отдохнуть на малое время в
пустынной келье…
— То-то, родная моя, о
пустынном житии писал преподобный Ефрем, как в последние дни от антихриста
станут люди бегать в дебри и пустыни, хорониться в вертепы и пропасти земные.
Станция была маленькая, с двумя короткими запасными путями, и, когда уходил пассажирский поезд,
становилось тихо и безлюдно; лес и лучистое солнце овладевали низенькой платформой и
пустынными путями и заливали их тишиной и светом.
И
стала та икона и опустилась на землю в
пустынных лесах Чернораменских, и там на урочище Шарпан поставил Арсений первый скит в тамошних местах.
Когда Мигуев проходил узким,
пустынным переулочком мимо длинных заборов под густою, черною тенью лип, ему вдруг
стало казаться, что он делает что-то очень жестокое и преступное.
Мы молчали. Мы долго молчали, очень долго. И не было странно. Мы все время переговаривались, только не словами, а смутными пугавшими душу ощущениями, от которых занималось дыхание. Кругом
становилось все тише и
пустыннее. Странно было подумать, что где-нибудь есть или когда-нибудь будут еще люди. У бледного окна стоит красавица смерть. Перед нею падают все обычные человеческие понимания. Нет преград. Все разрешающая, она несет безумное, небывалое в жизни счастье.
Все уже знают
пустынное предание, что за аскетом вслед более бесов ходит, чем за простым грешником, а через это не лучше, а хуже
стало.
Умер отец, я постарела; всё что нравилось, ласкало, давало надежду — шум дождя, раскаты грома, мысли о счастье, разговоры о любви, — всё это
стало одним воспоминанием, и я вижу впереди ровную,
пустынную даль: на равнине ни одной живой души, а там на горизонте темно, страшно…
Место было совершенно
пустынное. С одной стороны расстилалась бесконечная равнина, с другой, чернелся густой лес… Кругом не было видно ни одного жилища. Браницкой
стало страшно.
После похорон Хрущевой, тело которой опустили в фамильный склеп Хвостовых на кладбище Девичьего монастыря, в доме Ольги Николаевны
стало еще
пустыннее, еще сиротливее.
подсказал моей памяти старый Виргилий, — и я поклонился у изголовья моего дикаря лицом донизу, и,
став на колени, благословил его, и, покрыв его мерзлую голову своею полою, спал с ним рядом так, как бы я спал, обнявшись с
пустынным ангелом.
В той каморке, об одном малом оконце,
стал жить и подвизаться молодой келейник, а в свободное время, когда в келейке ни скитских старцев, ни перехожих богомольцев не бывало, читал книги о житии
пустынном, о подвижниках Христовых, что в Палестине, и во Египте, и в Фиваидских пустынях трудным подвигом, ради господа, подвизались.
Не
стало одиночества, — но вместе с ним скрылось и солнце, и
пустынные светлые дали, и плотнее сделался мрак ночи.
Тогда еще в нем что-то будто копошилось; но зато тотчас же с отплытием караванов он себя как будто вознаграждал за кратковременное беспокойство; он
становился таким сонным, таким тихим, что вид его
пустынных улиц и площадей невольно напоминал отдыхающего в полдневный жар сытого барана, по которому изредка пробегают полевые жучки в своих запыленных панцирях.