Неточные совпадения
На его квартире никого уже не было дома: все были на скачках, и лакей его дожидался
у ворот. Пока он переодевался, лакей сообщил ему, что уже начались вторые скачки, что приходило много господ
спрашивать про него, и из конюшни два раза прибегал
мальчик.
— Спивак, Аркадий, — сказал
мальчик и, нахмурясь, сам
спросил: — А — зачем вам нужно знать, кто я? И какое
у вас право
спрашивать? Вы — земгусар?
Это было очень оглушительно, а когда
мальчики кончили петь, стало очень душно. Настоящий Старик отирал платком вспотевшее лицо свое. Климу показалось, что, кроме пота, по щекам деда текут и слезы. Раздачи подарков не стали дожидаться —
у Клима разболелась голова. Дорогой он
спросил дедушку...
— Вы хотите, чтоб я поступил, как послушный благонравный
мальчик, то есть съездил бы к тебе, маменька, и
спросил твоего благословения, потом обратился бы к вам, Татьяна Марковна, и просил бы быть истолковательницей моих чувств, потом через вас получил бы да и при свидетелях выслушал бы признание невесты, с глупой рожей поцеловал бы
у ней руку, и оба, не смея взглянуть друг на друга, играли бы комедию, любя с позволения старших…
«Ишь ведь! снести его к матери; чего он тут на фабрике шлялся?» Два дня потом молчал и опять
спросил: «А что
мальчик?» А с
мальчиком вышло худо: заболел,
у матери в угле лежит, та и место по тому случаю
у чиновников бросила, и вышло
у него воспаление в легких.
— Что он
у вас
спрашивает, кто вы? —
спросила она
у Нехлюдова, слегка улыбаясь и доверчиво глядя ему в глаза так просто, как будто не могло быть сомнения о том, что она со всеми была, есть и должна быть в простых, ласковых, братских отношениях. — Ему всё нужно знать, — сказала она и совсем улыбнулась в лицо
мальчику такой доброй, милой улыбкой, что и
мальчик и Нехлюдов — оба невольно улыбнулись на ее улыбку.
— Чей же это
мальчик? —
спросил Нехлюдов уже
у смотрителя.
Я давеча, как вам прийти, загадала:
спрошу у него вчерашнее письмо, и если он мне спокойно вынет и отдаст его (как и ожидать от него всегда можно), то значит, что он совсем меня не любит, ничего не чувствует, а просто глупый и недостойный
мальчик, а я погибла.
— Послушай, Аня, —
спросил Максим
у сестры по возвращении домой. — Не знаешь ли ты, что случилось во время нашей поездки? Я вижу, что
мальчик изменился именно с этого дня.
— Что тут за чудо? —
спросил я
у одного
мальчика, — чему вы смеетеся?
— Нравится тебе
у меня? —
спросил он однажды.
Мальчик взмахнул ресницами, сдвинул шапку на затылок.
До этого дня
мальчик почти никогда не беседовал с ним так хорошо, и теперь
у него сразу возникло желание
спросить большого рыжего человека о множестве вещей. Между прочим, ему казалось, что отец неверно объяснил появление огня — уж очень просто!
В одно утро Елена сидела, по обыкновению, с своим ребенком. Сынишка ее стоял около нее, и она сейчас только восхищенная его понятливостью, расцеловала его в губки, в щечки, в глаза, так что
у мальчика все лицо даже покраснело; вдруг вошел человек и доложил, что Миклаков ее
спрашивает.
— Где это Золотоноша? —
спросил вдруг один из
мальчиков у Басистова.
«О, вы еще не знаете его, — восклицает Манилов, —
у него чрезвычайно много остроумия: чуть заметит какую-нибудь букашку, козявку, сейчас побежит за ней следом и тотчас обратит внимание…» «Я его прочу по дипломатической части», — заключает литературный Манилов, любуясь великими способностями русского человека и не замечая, что с ним еще надо беспрестанно делать то же, что произвел лакей с Фемистоклюсом Маниловым в то самое мгновение, как отец
спрашивал мальчика, — хочет ли он быть посланником?
— Ну, все меня наряжала к вам идти; потом напомадила, а потом зацеловала совсем, говорит: «Сходи к Васе поздравь, да
спроси, довольны ли они, покойно ли почивали и еще…» и еще что-то
спросить — да! и еще, кончено ль дело, об котором вы вчера… там как-то… да вот,
у меня записано, — сказал
мальчик, читая по бумажке, которую вынул из кармана, — да! беспокоились.
— Так вы, говорите, тоже из России? —
спросил я
у старика, когда мы опять вошли в избу и он поставил на стол небольшой, старенький самовар.
Мальчик ушел за перегородку к проснувшейся сестре и стал забавлять ее. По временам оттуда слышался слабый детский смех, точно кто перекидывал кусочки стекла.
— Ты что? — закричал он на Филипка. Филипок ухватился за шапку и ничего не говорил. — Да ты кто? — Филипок молчал. — Или ты немой? — Филипок так напугался, что говорить не мог. — Ну так иди домой, коли говорить не хочешь. — А Филипок и рад бы что сказать, да в горле
у него от страха пересохло. Он посмотрел на учителя и заплакал. Тогда учителю жалко его стало. Он погладил его по голове и
спросил у ребят, кто этот
мальчик.
— Тррррр!.. — зазвенел звонок телефона. — Александровская больница? —
спросил доктор в телефон. — Коллега, не можете ли вы принять к себе
мальчика двенадцати лет с неопределенною формою тифа?
У нас совершенно нет мест.
Помнил его Теркин с детства самого раннего. Наверное знал
мальчиком, какая птица издает его, но теперь не мог сказать. Это его как будто огорчило.
Спрашивать у Хрящева он не захотел. Ему уже больше не говорилось… Весь он ушел в глаза и слух.
— Как далеко? Всего полквартала, ветер был как раз в нашу сторону. Да и как ты вообще мог оттуда судить, нужен ты или не нужен? Всякий чуткий
мальчик, не такой черствый эгоист, как ты, сейчас же бы бросился домой, сейчас же
спросил бы себя, — не беспокоятся ли мама с папой, не понадоблюсь ли я дома? А
у тебя только и заботы, что о белых лайковых перчатках.
Раза два-три выходили"осечки". Вскочит мальчуган, начнет и напутает; класс тихо засмеется. Учитель сейчас остановит. Одна девочка и два
мальчика отличались памятью: повторяли отрывки из басен Крылова в три-четыре стиха. Тасю это очень заняло. Она тихо
спросила у Рубцова, когда он пододвинулся к их окну...
— Будь
у него ныне же в шесть часов после обеда: ты увидишься там с приятелями и, может статься, — прибавил государь, усмехаясь, — с приятельницей. Живет он в Кокуевой слободе, —
спроси только немецкую школу — всякий
мальчик тебе укажет. Теперь поди, успокой своих камрадов, попируй с ними в адмиральский час [Одиннадцать часов утра.], а там подумаем, что еще сотворить с вами. Открой мне, не придет ли тебе по сердцу в Москве пригожая девка: я твой сват.
— Так. Я не могу этого рассказать. Ты лучше
спроси у папы. Он тоже папа, а не дядя, — решительно ответил
мальчик.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый, старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения,
спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как
мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтоб ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что вероятно император не будет недоволен этим излишним усердием.