Неточные совпадения
— В чем это? —
спросил я, желая узнать
мнение человека, который до сих пор молчал.
— Ваше сиятельство, позвольте мне вам дать свое
мнение: соберите их всех, дайте им знать, что вам все известно, и представьте им ваше собственное положение точно таким самым образом, как вы его изволили изобразить сейчас передо мной, и
спросите у них совета: что <бы> из них каждый сделал на вашем положении?
Одна за другой, наивные ее попытки к сближению оканчивались горьким плачем, синяками, царапинами и другими проявлениями общественного
мнения; она перестала наконец оскорбляться, но все еще иногда
спрашивала отца: «Скажи, почему нас не любят?» — «Э, Ассоль, — говорил Лонгрен, — разве они умеют любить?
— Так вы вот какого
мнения о Петре Петровиче? — не утерпела не
спросить Пульхерия Александровна.
Кровь моя закипела. «А почему ты об ней такого
мнения?» —
спросил я, с трудом удерживая свое негодование.
— Так-с. И позвольте вас еще
спросить, — но не присесть ли нам? — позвольте вас
спросить, как отцу, со всею откровенностью: какого вы
мнения о моем Евгении?
Николай Петрович, напротив, был высокого
мнения о практичности Павла Петровича и всегда
спрашивал его совета.
Самгин, не интересуясь, откуда ей известно
мнение министра,
спросил...
— Я о ней другого
мнения, — поспешно и громко сказал Самгин, отодвигаясь от пьяного, а тот, опустив руки, удивленно и трезво
спросил...
— Как вы понимаете это? — выпытывала она, и всегда оказывалось, что Клим понимает не так, как следовало бы, по ее
мнению. Иногда она ставила вопросы как будто в тоне упрека. Первый раз Клим почувствовал это, когда она
спросила...
После обеда Нехлюдов с усилием усадил приказчика и, для того, чтобы проверить себя и вместе с тем высказать кому-нибудь то, что его так занимало, передал ему свой проект отдачи земли крестьянам и
спрашивал его
мнение об этом.
— А какого вы были
мнения о Масловой? — краснея и робея,
спросил назначенный от суда кандидат на судебную должность, защитник Масловой.
— Как же,
спросите, по его
мнению, надо поступать с теми, которые не соблюдают закон? — сказал англичанин.
И действительно, он не навязывал: никак нельзя было спастись от того, чтоб он, когда находил это нужным, не высказал вам своего
мнения настолько, чтобы вы могли понять, о чем и в каком смысле он хочет говорить; но он делал это в двух — трех словах и потом
спрашивал: «Теперь вы знаете, каково было бы содержание разговора; находите ли вы полезным иметь такой разговор?» Если вы сказали «нет», он кланялся и отходил.
Больших прений, горячих рассуждений не было; редко случалось, чтоб советник
спрашивал предварительно
мнения губернатора, еще реже обращался губернатор к советникам с деловым вопросом.
— Мое
мнение, друг мой, — высказался генерал, — что тут нужна теперь, так сказать, скорее сиделка, чем наше волнение, и, пожалуй, благонадежный, трезвый человек на ночь. Во всяком случае,
спросить князя и… немедленно дать покой. А завтра можно и опять принять участие.
— Да уж тут, брат, не нашего
мнения спрашивают, — отвечал тот, — тут без нас положили.
— Да, Терентьев, благодарю вас, князь, давеча говорили, но у меня вылетело… я хотел вас
спросить, господин Терентьев, правду ли я слышал, что вы того
мнения, что стоит вам только четверть часа в окошко с народом поговорить, и он тотчас же с вами во всем согласится и тотчас же за вами пойдет?
Annette теперь ожидает, что сделают твои родные, и между тем все они как-то надеются на предстоящие торжества.
Спрашивали они мое
мнение на этот счет — я им просто отвечал куплетом из одной тюремной нашей песни: ты, верно, его помнишь и согласишься, что я кстати привел на память эту старину. Пусть они разбирают, как знают, мою мысль и перестанут жить пустыми надеждами: такая жизнь всегда тяжела…
Поводом к этой переписке, без сомнения, было перехваченное на почте письмо Пушкина, но кому именно писанное — мне неизвестно; хотя об этом письме Нессельроде и не упоминает, а просто пишет, что по дошедшим до императора сведениям о поведении и образе жизни Пушкина в Одессе его величество находит, что пребывание в этом шумном городе для молодого человека во многих отношениях вредно, и потому поручает
спросить его
мнение на этот счет.
— Да что же понимать, maman? — совсем нетерпеливо
спросила после короткой паузы Лиза. — У тети Агнии я сказала свое
мнение, может быть, очень неверное и, может быть, очень некстати, но неужто это уж такой проступок, которым нужно постоянно пилить меня?
— Слава богу, что не с вами. А вы позволите откровенно
спросить, Лизавета Егоровна, вы тоже за красинское
мнение?
— Что, вы какого
мнения о сих разговорах? —
спрашивал Розанов Белоярцева; но всегда уклончивый Белоярцев отвечал, что он художник и вне сферы чистого художества его ничто не занимает, — так с тем и отошел. Помада говорил, что «все это просто скотство»; косолапый маркиз делал ядовито-лукавые мины и изображал из себя крайнее внимание, а Полинька Калистратова сказала, что «это, бог знает, что-то такое совсем неподобное».
А Игин его и
спрашивает (он все это Игину рассказывал): «А какого вы
мнения о Бахаревой?» — «Так, говорит, девочка ничего, смазливенькая, годится».
— И ваше такое же
мнение? —
спросил ее Павел.
— Вы, кажется, сами об ней переменили
мнение? —
спросил он ее.
— Ну, а ваше какое
мнение о моем произведении? —
спросил он ее.
Теперь же, когда еще ничего не решено, у вас один только путь: признаться в несправедливости вашего иска и признаться открыто, а если надо, так и публично, — вот мое
мнение; говорю вам прямо, потому что вы же сами
спрашивали моего
мнения и, вероятно, не желали, чтоб я с вами хитрил.
— А по моему
мнению, это не только не к оправданию, но даже к отягчению их участи должно послужить. Потому, позвольте вас
спросить: зачем с их стороны поспешность такая вдруг потребовалась? И зачем, кабы они ничего не опасались, им было на цыпочках идти? Не явствует ли…
— Как мне понять ваше заявление? —
спрашивал Евгений Константиныч, обращаясь к оратору. — Как ваше личное
мнение или как
мнение большинства?
«Какого ты
мнения, друг мой, —
спрашивал он, — о реставрации монархического начала в современной Франции?» И денщик, не сморгнув, отвечал: «Точно так, ваше благородие, это выходит очень хорошо».
Разумеется, до моего
мнения никому во Франции нет дела; но ежели бы, паче чаяния, меня
спросили, то я сказал бы следующее. С одной стороны, простота заключает в себе очень серьезную угрозу, но, с другой стороны, она же может представлять и известные гарантии. А за всем тем не представлялось бы для казны ущерба, если б и совсем ее не было.
Частые посещения молодого смотрителя к Годневым, конечно, были замечены в городе и, как водится, перетолкованы. Первая об этом пустила ноту приказничиха, которая совершенно переменила
мнение о своем постояльце — и произошло это вследствие того, что она принялась было делать к нему каждодневные набеги, с целью получить приличное угощение; но, к удивлению ее, Калинович не только не угощал ее, но даже не сажал и очень холодно
спрашивал: «Что вам угодно?»
Когда им случалось обращаться к нему с каким-нибудь серьезным вопросом (чего они, впрочем, уже старались избегать), если они
спрашивали его
мнения про какой-нибудь роман или про его занятия в университете, он делал им гримасу и молча уходил или отвечал какой-нибудь исковерканной французской фразой: ком си три жоли и т. п., или, сделав серьезное, умышленно глупое лицо, говорил какое-нибудь слово, не имеющее никакого смысла и отношения с вопросом, произносил, вдруг сделав мутные глаза, слова: булку, или поехали, или капусту, или что-нибудь в этом роде.
— Да как же-с? — начал он сам, осторожно смотря на Степана Трофимовича с своего стула. — Вдруг призвали меня и
спрашивают «конфиденциально», как я думаю в собственном
мнении: помешан ли Николай Всеволодович или в своем уме? Как же не удивительно?
— Почему же? —
спросила Муза Николаевна, несколько удивленная таким
мнением Ивана Дорофеева.
— Из чего ж вы заключаете, что о нем существует такое
мнение? —
спросила Екатерина Петровна, поняв, что этот камешек в ее огород кинут.
Но последнее время записка эта исчезла по той причине, что вышесказанные три комнаты наняла приехавшая в Москву с дочерью адмиральша, видимо, выбиравшая уединенный переулок для своего местопребывания и желавшая непременно нанять квартиру у одинокой женщины и пожилой, за каковую она и приняла владетельницу дома; но Миропа Дмитриевна Зудченко вовсе не считала себя пожилою дамою и всем своим знакомым доказывала, что у женщины никогда не надобно
спрашивать, сколько ей лет, а должно смотреть, какою она кажется на вид; на вид же Миропа Дмитриевна, по ее
мнению, казалась никак не старее тридцати пяти лет, потому что если у нее и появлялись седые волосы, то она немедля их выщипывала; три — четыре выпавшие зуба были заменены вставленными; цвет ее лица постоянно освежался разными притираньями; при этом Миропа Дмитриевна была стройна; глаза имела хоть и небольшие, но черненькие и светящиеся, нос тонкий; рот, правда, довольно широкий, провалистый, но не без приятности; словом, всей своей физиономией она напоминала несколько мышь, способную всюду пробежать и все вынюхать, что подтверждалось даже прозвищем, которым называли Миропу Дмитриевну соседние лавочники: дама обделистая.
Послание это привело Егора Егорыча еще в больший экстаз, так что, захватив оба письма Сусанны, он поехал к Михаилу Михайлычу Сперанскому, которому объявил с первых же слов, что привез ему для прочтения два письма одной юной девицы, с тем, чтобы
спросить у него
мнения, как следует руководить сию ищущую наставлений особу.
Только постарше-то который и
спрашивает молодого: какие, по твоему
мнению, молодой человек, необходимейшие законы, в настоящее время, к изданию потребны?
Ты
спрашивала мое
мнение?..
«Милостивый государь, — пишет он редактору «Revue des Revues», — вы
спрашиваете моего
мнения насчет успеха всемирного конгресса мира. Я верю так же, как и Дарвин, что насильственная борьба есть закон природы, управляющий всеми существами.
— А вы понимаете, что уронили себя во
мнении ваших знакомых? —
спросил горбун и зевнул, напомнив собаку с медным глазом.
— Да, вы-с.
Спрашиваю вас потому, что дорожу
мнением истинно умных людей, а не каких-нибудь проблематических умников, которые умны потому только, что их беспрестанно рекомендуют за умников, за ученых, а иной раз и нарочно выписывают, чтоб показывать их в балагане или вроде того.
— Отчего же
мнение вашества не было принято в уважение? — иногда
спрашивают его веселые собеседники.
— Гм… да… пожалуй, что это и так. Сказывают, и шах персидский тоже такое
мнение высказал. Говорят, что когда его в Париже
спросили, какая страна ему больше понравилась, то он ответил: Moi… Russie… politique jamais!.. hourra toujours… et puis [Я… Россия… политика никогда!.. ура всегда… а потом… (фр.)] айда! И так это, сказывают, Мак-Магонше понравилось, что она тут же выразилась: и у нас, говорит, ваше величество, к будущему приезду вашему то же будет!
— Зачем это тебе? — удивился я… (Надо заметить, что Ярмола считается самым бедным и самым ленивым мужиком во всем Переброде: жалованье и свой крестьянский заработок он пропивает; таких плохих волов, как у него, нет нигде в окрестности. По моему
мнению, ему-то уж ни в каком случае не могло понадобиться знание грамоты.) Я еще раз
спросил с сомнением: — Для чего же тебе надо уметь писать фамилию?
— После того, что вы сейчас сказали, — промолвил с улыбкой Литвинов, — мне нечего и
спрашивать, к какой вы принадлежите партии и какого
мнения вы о Европе.
— Вы
спрашивали меня, какого я
мнения о Европе, — начал он опять, — я удивляюсь ей и предан ее началам до чрезвычайности и нисколько не считаю нужным это скрывать.
— А вы, Степан Николаич, какого
мнения насчет количества следуемых десятин? — с почтительною деликатностью в голосе
спросил Ворошилов.