Неточные совпадения
— И я говорю «ложь»! — проворно
согласилась Крицкая. — Он и не вынес… — продолжала она, — он сбил
с ног
графа, душил его за горло, схватил откуда-то между цветами кривой, садовничий нож и чуть не зарезал его…
После Июньских дней мое положение становилось опаснее; я познакомился
с Ротшильдом и предложил ему разменять мне два билета московской сохранной казны. Дела тогда, разумеется, не шли, курс был прескверный; условия его были невыгодны, но я тотчас
согласился и имел удовольствие видеть легкую улыбку сожаления на губах Ротшильда — он меня принял за бессчетного prince russe, задолжавшего в Париже, и потому стал называть «monsieur le comte». [русского князя… «господин
граф» (фр.).]
Граф Хвостиков, впрочем, более приятеля сохранивший присутствие духа, принялся доказывать доктору, что Россия самая непредприимчивая страна, что у нас никто не заинтересуется делом за его идею, а всякому дорог лишь свой барыш! Доктор
с легкой улыбкой
соглашался с ним; Домна же Осиповна держала свои глаза устремленными на Долгова, который сидел совсем понурив голову. Наконец гости увидели, что им есть возможность уехать, и уехали!
Когда все вошли в залу, то Мильшинский был еще там и, при проходе мимо него Тюменева, почтительно ему поклонился, а тот ему на его поклон едва склонил голову: очень уж Мильшинский был ничтожен по своему служебному положению перед Тюменевым! На дачу
согласились идти пешком. Тюменев пошел под руку
с Меровой, а
граф Хвостиков
с Бегушевым.
Граф шел
с наклоненной головой и очень печальный. Бегушеву казалось неделикатным начать его расспрашивать о причине ареста, но тот, впрочем, сам заговорил об этом.
Конечно!.. —
согласился граф и, когда Бегушев от него ушел, он, наскоро собравшись и одевшись, сошел вниз, где, впрочем, увидав приготовленные блага к обеду, не мог удержаться и, выпив залпом две рюмки водки, закусил их огромными кусищами икры, сыру и, захватив потом
с собою около пятка пирожков, — отправился.
Долгов, прочитав письма, решился лучше не дожидаться хозяина: ему совестно было встретиться
с ним. Проходя, впрочем, переднюю и вспомнив, что в этом доме живет и
граф Хвостиков, спросил, дома ли тот? Ему отвечали, что
граф только что проснулся. Долгов прошел к нему.
Граф лежал в постели, совершенно в позе беспечного юноши, и
с первого слова объявил, что им непременно надобно ехать вечером еще в одно место хлопотать по их делу. Долгов
согласился.
Но чтобы не тратить времени в ожидании этих переделок, иногда очень медленных в казенных зданиях, мой председатель, живший на Воздвиженке, в великолепном доме
графа Шереметева,
с которым был очень близок, приказал управляющему отвесть в том же доме несколько комнат для временного помещения комитета, на что попечитель охотно
согласился.
Андашевский. Да-с, да!.. По крайней мере почин в этом ей прямо принадлежит!.. Тогда этот несчастный Вуланд помер; экспедицию его, я знал, что по многим обстоятельствам нельзя было оставить без начальника, а между тем
граф заболел, и таким образом обязанность выбора легла на мне; но я решительно не знал, кого назначить, так что говорю, наконец, об этом жене… Она мне и посоветовала. «Чего ж, говорит, тебе лучше: попроси князя Янтарного принять это место!.. Может быть, он и
согласится».
И Полозов было обернулся к нему, но раздумал: он чувствовал, что не только не в состоянии будет спорить
с ним, если взгляд
графа на Лизу тот, который он предполагал, но что даже не в силах будет не
согласиться с ним, — так уж он привык подчиняться влиянию, которое становилось для него
с каждым днем тяжелее и несправедливее.
Анна Федоровна не
соглашалась — лучше
графа Федора Иваныча никто не был — и наконец уже серьезно рассердилась, сухо замечала только, что «для вас, братец, кто последний вас обласкал, тот и лучше. Известно, теперь, конечно, люди умнее стали, а что всё-таки
граф Федор Иваныч так танцовал экосес и так любезен был, что тогда все, можно сказать, без ума от него были; только он ни
с кем, кроме меня, не занимался. Стало быть, и в старину были хорошие люди».
Граф, конечно,
согласился с этим доводом.
Притом же принцесса Елизавета считала русскую эскадру уже как бы ей принадлежавшею и потому
с радостью
согласилась на предложение
графа Орлова.
Пиза была по дороге, и я охотно
согласилась остановиться на короткое время в этом городе, чтобы познакомиться
с графом Орловым и тем исполнить его желание.
Граф Орлов предложил мне показать Ливорно, я
согласилась и поехала вместе
с ним и
с сопровождавшими меня польскими дворянами Доманским и Чарномским.
Не подозревая, что ей ставят ловушку, принцесса
согласилась не отправляться из Ливорно в дальнейший путь, но возвратиться в Пизу, где в блаженстве взаимной любви жить
с любезным
графом, сколько поживете я.
Доманский, Чарномский, Христенек и другой камердинер, Кальтфингер, были арестованы и перевезены на другой корабль [По другим известиям, принцесса в Пизе решилась вступить в брак
с графом Орловым, но так как в этом городе не было православного священника, то она и
согласилась на предложение жениха ехать в Ливорно и там обвенчаться на адмиральском корабле, где была церковь.].
Я просила
графа Орлова доставить мне случай полюбоваться на маневры кораблей, и он
с охотой
согласился на то.
Зимой в 1863 году поехал я на свидание
с моей матерью и пожил при ней некоторое время. В Нижнем жила и моя сестра
с мужем. Я вошел в тогдашнее нижегородское общество. И там театральное любительство уже процветало. Меня стали просить ставить"Однодворца"и играть в нем. Я
согласился и не только сыграл роль помещика, но и выступил в роли
графа в одноактной комедии Тургенева"Провинциалка".
Граф устал говорить, тем более что спутник его ничего ему не возражал, а только молча
с ним
соглашался и обводил глазами квартиру прелестной дамы в фальшивом положении. Как большинство всех дачных построек, это был животрепещущий домик
с дощатыми переборками, оклеенными бумагой и выкрашенными клеевою краскою.
Офицер
с удовольствием
согласился. Приказание было немедленно отдано и исполнено: верховые лошади подведены к крыльцу, и
граф с молодым человеком сели и поехали.
Он был искренно убежден, что
граф Петр Васильевич Вельский — блестящая партия для молодой девушки ее круга, и все общество
соглашалось с ним.
Ироническая улыбка показалась на губах Анжелики. Во-первых, не заговори Лора
с ней таким тоном, она
согласилась бы сопровождать
графа, а во-вторых, она поняла намеренное желание Лоры удалить ее. Из разговоров графини
с дочерью она узнала, что князь Облонский ухаживает за последней, и теперь Лора, видимо, боится ее соперничества.
— Позвольте, графиня, мне все же объяснить вам. Если я
согласился явиться к вам от его лица, то только ради того, чтобы избавить вас от тяжелой сцены. Не скрою от вас, что
граф Петр сильно сомневается в вашей добродетели и, приди он сюда, при малейшем противоречии
с вашей стороны он, со свойственной ему вспыльчивостью, мог бы забыться.
Иван Иванович не знал,
с чего начать, но подумав немного, поехал, хотя уже довольно поздно, к генерал-лейтенанту Данилову и, рассказав в чем дело, просил его превосходительство уволить его хотя на четыре дня в Петербург, на что тот и
согласился, хотя выразил мнение, что все хлопоты отделаться от
графа ни к чему не поведут, тем более, что высочайший приказ уже состоялся, но все-таки приказал снабдить билетом.
Известное ему и весьма немногим из его приближенных он хранил в глубочайшей тайне, ограничиваясь лишь бдительным надзором, и ни за что не
соглашаясь с мнением
графа Алексея Андреевича Аракчеева о необходимости принятия строгих мер.
Мы
согласились, и городовой Мухолов познакомил меня
с одним из таких старцев. Старец этот оказался
графом Тощим и вчера поутру явился ко мне на квартиру в сопровождении лакея и городового Мухолова, который по этому случаю был в статском платье. Разумеется, я принял
графа в генеральшиных комнатах, испросив у ней на это разрешение, и она несказанно удивилась, что меня посещают такие знатные лица. Это высоко, высоко подняло меня в ее глазах.
Давыдов начал подходы, и патер, соблазнившись ценой — Петр Иванович довел ее до пяти тысяч рублей —
согласился продать бумаги
графа, тем более, что
с ними не связывалось никакого имущества, которого у
графа не было, так как его отец пожертвовал все свое состояние одному из католических монастырей польского королевства, а сына отдал на попечение монахов.
— Это его дело, а не твое, — прервал
с твердостью
граф Купшин. — Там нет ни сестры, ни брата, там нет родства, где дело идет о благе отечества. Трудна жертва нашего доброго Петра, кто из нас
с этим не
согласится? Но я сам первый положил палец в эту рану и уверен, что, кроме ее, нет другого спасения. Ожидаем теперь твоих возражений, Зуда.
Хозяйка сказала ему о наступающем дне свадьбы дочери и племянницы и просила
графа осчастливить ее, быть посаженым отцом у ее дочери. Александр Васильевич
согласился и, сверх того, вызвался быть посаженым отцом и у племянницы, заявив, что любит обеих невест и желает познакомиться
с их будущими мужьями. Госпожа Грин поблагодарила
графа за честь.
Петру Иванычу было весело на душе, когда Шевалье, изгибаясь, предлагал переменить отделение и просил приказывать все, что было угодно, и уверял, что он за счастие почитает посещение Петра Иваныча, и когда он, пересматривая карточки и опять бросая их в вазу, называл имена
графа С., князя Д. и т. д., Наталья Николаевна сказала, что она никого не принимает и сейчас поедет к Марье Ивановне, на что Петр Иваныч
согласился, хотя ему хотелось бы поговорить со многими из приезжавших.
Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников,
с которыми неохотно
соглашался граф.
— Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники
согласятся принять ваше извинение, — сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). — Вы знаете,
граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни
с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…