Неточные совпадения
— Ах, какая ночь! — сказал Весловский, глядя на видневшиеся при слабом свете зари в большой раме отворенных теперь ворот край избы и отпряженных катков. — Да
слушайте, это женские голоса поют и, право, недурно. Это кто поет,
хозяин?
Приказчик
слушал внимательно и, видимо, делал усилия, чтоб одобрять предположения
хозяина; но он всё-таки имел столь знакомый Левину и всегда раздражающий его безнадежный и унылый вид.
— То зачем же ее преследовать, тревожить, волновать ее воображение?.. О, я тебя хорошо знаю!
Послушай, если ты хочешь, чтоб я тебе верила, то приезжай через неделю в Кисловодск; послезавтра мы переезжаем туда. Княгиня остается здесь дольше. Найми квартиру рядом; мы будем жить в большом доме близ источника, в мезонине; внизу княгиня Лиговская, а рядом есть дом того же
хозяина, который еще не занят… Приедешь?..
«Гость, кажется, очень неглупый человек, — думал
хозяин, — степенен в словах и не щелкопер». И, подумавши так, стал он еще веселее, точно как бы сам разогрелся от своего разговора и как бы празднуя, что нашел человека, готового
слушать умные советы.
А ведь было время, когда он только был бережливым
хозяином! был женат и семьянин, и сосед заезжал к нему пообедать,
слушать и учиться у него хозяйству и мудрой скупости.
Хозяин, кажется, нарочно сошел из верхней комнаты, чтобы
послушать «забавника», и сел поодаль, лениво, но важно позевывая.
«
Послушай», говорит: «я знаю это, точно
Хозяин яблоки велел снимать...
Хозяин слушал, курил и в такт речи кивал головой.
Самгину казалось, что
хозяина слушают из вежливости, невнимательно, тихонько рыча и мурлыкая.
Хозяин тоже, должно быть, заметил это, встряхнув головой, он оборвал свою речь, и тогда вспыхнули раздраженные голоса.
У Самгина Тагильский закурил папиросу, прислонился к белым изразцам печки и несколько минут стоял молча,
слушая, как
хозяин заказывает горничной закуску к обеду, вино.
Прежде всего надо аккуратнее распределить барщину и оброк; без
хозяина этого сделать нельзя: мужики избалованы, старосты нового не
слушают, а старый плутоват, за ним надо смотреть.
— Тебя
послушать, так ты и бумаги не умеешь в управу написать, и письма к домовому
хозяину, а к Ольге письмо написал же? Не путал там которого и что? И бумага нашлась атласная, и чернила из английского магазина, и почерк бойкий: что?
— C'est ça, не давай, — пролепетал он, крепко ухватив меня за локти обеими руками и продолжая дрожать. — Не давай меня никому! И не лги мне сам ничего… потому что неужто же меня отсюда отвезут?
Послушай, этот
хозяин, Ипполит, или как его, он… не доктор?
— C'est ça. [Да, конечно (франц.).] Тем лучше. Il semble qu'il est bête, ce gentilhomme. [Он, кажется, глуп, этот дворянин (франц.).] Cher enfant, ради Христа, не говори Анне Андреевне, что я здесь всего боюсь; я все здесь похвалил с первого шагу, и
хозяина похвалил.
Послушай, ты знаешь историю о фон Зоне — помнишь?
— Ну вот, распилить можно было, — начал я хмуриться; мне ужасно стало досадно и стыдно перед Версиловым; но он
слушал с видимым удовольствием. Я понимал, что и он рад был
хозяину, потому что тоже стыдился со мной, я видел это; мне, помню, было даже это как бы трогательно от него.
—
Послушайте, Петр Ипполитович, ведь это — вздор, это было не так… — Но в это время Версилов мне подмигнул незаметно, и в этом подмигивании я увидел такое деликатное сострадание к
хозяину, даже страдание за него, что мне это ужасно понравилось, и я рассмеялся.
Хозяева были любезны. Пора назвать их: старика зовут Тсутсуй Хизе-но-ками-сама, второй Кавадзи Сойемон-но-ками… нет, не ками, а дзио-сами, это все равно: «дзио» и «ками» означают равный титул; третий Алао Тосан-но-ками-сама; четвертого… забыл, после скажу. Впрочем, оба последние приданы только для числа и большей важности, а в сущности они сидели с поникшими головами и молча
слушали старших двух, а может быть, и не
слушали, а просто заседали.
«К ней, к ней одной, ее видеть,
слушать и ни о чем не думать, обо всем забыть, хотя бы только на эту ночь, на час, на мгновение!» Пред самым входом в сени, еще на галерейке, он столкнулся с
хозяином Трифоном Борисычем.
Все это так дико было видеть в человеке, за которого Лопухов считал Кирсанова, что гость сказал
хозяину: — «
послушай, ведь мы с тобою приятели: ведь это, наконец, должно быть совестно тебе».
Молодой
хозяин сначала стал следовать за мною со всевозможным вниманием и прилежностию; но как по счетам оказалось, что в последние два года число крестьян умножилось, число же дворовых птиц и домашнего скота нарочито уменьшилось, то Иван Петрович довольствовался сим первым сведением и далее меня не
слушал, и в ту самую минуту, как я своими разысканиями и строгими допросами плута старосту в крайнее замешательство привел и к совершенному безмолвию принудил, с великою моею досадою услышал я Ивана Петровича крепко храпящего на своем стуле.
Хозяйку огорчало главным образом то, что гость почти ничего не ел, а только пробовал. Все свои ржаные корочки сосет да похваливает. Зато
хозяин не терял времени и за жарким переехал на херес, — значит, все было кончено, и Анфуса Гавриловна перестала обращать на него внимание. Все равно не
послушает после третьей рюмки и устроит штуку. Он и устроил, как только она успела подумать.
—
Послушайте, доктор, прийти в дом и называть
хозяина большим плутом… — заговорил Стабровский, стараясь сохранить шутливый тон. — Это… это…
— Да, малиновка такая… Зато большие птицы никогда не поют так хорошо, как маленькие. Малиновка старается, чтобы всем было приятно ее
слушать. А аист — серьезная птица, стоит себе на одной ноге в гнезде, озирается кругом, точно сердитый
хозяин на работников, и громко ворчит, не заботясь о том, что голос у него хриплый и его могут слышать посторонние.
Но старая Ганна уже не
слушала его и торопливо шла на свою хохлацкую сторону с худыми избами и пьянчугами
хозяевами.
Отец мой любил всегда разговаривать с
хозяевами домов, в которых мы кормили или ночевали, а я любил
слушать их разговоры.
Лошаденка жует,
слушает и дышит на руки своего
хозяина…
— Ах, ты всё про лакея моего! — засмеялась вдруг Марья Тимофеевна. — Боишься! Ну, прощайте, добрые гости; а
послушай одну минутку, что я скажу. Давеча пришел это сюда этот Нилыч с Филипповым, с
хозяином, рыжая бородища, а мой-то на ту пору на меня налетел. Как хозяин-то схватит его, как дернет по комнате, а мой-то кричит: «Не виноват, за чужую вину терплю!» Так, веришь ли, все мы как были, так и покатились со смеху…
—
Слушай, друг! — поспешил поправиться Глумов, — ведь это такой сюжет, что из него целый роман выкроить можно. Я и заглавие придумал:"Плоды подчиненного распутства, или Смерть двух начальников и вызванное оною мероприятие со стороны третьего". Написать да фельетонцем в"Красе Демидрона"и пустить… а? как ты думаешь,
хозяева твои примут?
— Батюшка, — кричали ему вслед
хозяева, — вернись, родимый,
послушай нашего слова! Несдобровать тебе ночью на этой дороге!
Молодая
слушала эти рассказы, молча улыбаясь пухлыми губами. Виктор хохотал, а
хозяин, морщась, говорил...
Помню — солдаты держали меня за руки, а
хозяева стоят против них, сочувственно поддакивая друг другу,
слушают жалобы, и хозяйка говорит уверенно...
Мне не нравится читать вслух, это мешает мне понимать читаемое; но мои
хозяева слушают внимательно, с некоторою как бы благоговейною жадностью, ахают, изумляясь злодейству героев, и с гордостью говорят друг другу...
— Это — кто говорит? Дураки да лентяи, а тебе, кутенок, — не
слушать бы этого! Эти глупости говорятся завистниками, неудачниками, а ты сперва оперись, потом — ввысь! А про дружбу твою я
хозяину доложу — не обессудь!
Реже других к ней приходил высокий, невеселый офицер, с разрубленным лбом и глубоко спрятанными глазами; он всегда приносил с собою скрипку и чудесно играл, — так играл, что под окнами останавливались прохожие, на бревнах собирался народ со всей улицы, даже мои
хозяева — если они были дома — открывали окна и,
слушая, хвалили музыканта. Не помню, чтобы они хвалили еще кого-нибудь, кроме соборного протодьякона, и знаю, что пирог с рыбьими жирами нравился им все-таки больше, чем музыка.
Хозяин выдавал мне на хлеб пятачок в день; этого не хватало, я немножко голодал; видя это, рабочие приглашали меня завтракать и поужинать с ними, а иногда и подрядчики звали меня в трактир чай пить. Я охотно соглашался, мне нравилось сидеть среди них,
слушая медленные речи, странные рассказы; им доставляла удовольствие моя начитанность в церковных книгах.
Слушая беседы
хозяев о людях, я всегда вспоминал магазин обуви — там говорили так же. Мне было ясно, что
хозяева тоже считают себя лучшими в городе, они знают самые точные правила поведения и, опираясь на эти правила, неясные мне, судят всех людей безжалостно и беспощадно. Суд этот вызывал у меня лютую тоску и досаду против законов
хозяев, нарушать законы — стало источником удовольствия для меня.
Я же разносил взятки смотрителю ярмарки и еще каким-то нужным людям, получая от них «разрешительные бумажки на всякое беззаконие», как именовал
хозяин эти документы. За все это я получил право дожидаться
хозяев у двери, на крыльце, когда они вечерами уходили в гости. Это случалось не часто, но они возвращались домой после полуночи, и несколько часов я сидел на площадке крыльца или на куче бревен, против него, глядя в окна квартиры моей дамы, жадно
слушая веселый говор и музыку.
Певчие — народ пьяный и малоинтересный; пели они неохотно, только ради угощения, и почти всегда церковное, а так как благочестивые пьяницы считали, что церковному в трактире не место,
хозяин приглашал их к себе в комнату, а я мог
слушать пение только сквозь дверь.
Элдар сел, скрестив ноги, и молча уставился своими красивыми бараньими глазами на лицо разговорившегося старика. Старик рассказывал, как ихние молодцы на прошлой неделе поймали двух солдат: одного убили, а другого послали в Ведено к Шамилю. Хаджи-Мурат рассеянно
слушал, поглядывая на дверь и прислушиваясь к наружным звукам. Под навесом перед саклей послышались шаги, дверь скрипнула, и вошел
хозяин.
«Вот что вконец съело ему сердце», — с грустью и состраданием подумал Кожемякин, чувствуя, что он устал от этих речей, не может больше
слушать их и дышать спёртым воздухом тёмной, загромождённой комнаты; он встал, взял руку
хозяина и, крепко пожав её, сказал...
Сходил бы, наконец, в дом бывшего откупщика, а ныне железнодорожного деятеля, у которого каждодневно, с утра до ночи, жуируют упраздненные полководцы и губернаторы, посмотрел бы, как они поглощают предоставленную им гостеприимным
хозяином провизию,
послушал бы, как они костят современных реформаторов, но пост и на этот храм утех наложил свою руку.
— Шесть лет в ученье был, — продолжал
хозяин, но Митенька уже не
слушал его. Он делал всевозможные усилия, чтоб соблюсти приличие и заговорить с своею соседкой по левую сторону, но разговор решительно не вязался, хотя и эта соседка была тоже очень и очень увлекательная блондинка. Он спрашивал ее, часто ли она гуляет, ездит ли по зимам в Москву, но далее этого, так сказать, полицейского допроса идти не мог. И мысли, и взоры его невольно обращались к хорошенькой предводительше.
Хозяева дружески подшучивали над ним и каждый вечер продолжали читать,
слушать или играть в карты; если друг немец выигрывал у них гривен шесть медью, то бывал очень доволен, говоря, что сегодня недорого заплатит извозчику.
Бельтов не
слушал его, а потому беда была не велика, когда речь Крупова перервал
хозяин трактира, который, запыхавшись, возвестил приезд господина полицеймейстера.
—
Слушай,
хозяин, — сказал торопливо земский, — беги скорей на улицу, вели ударить в набат!..
— Право, нет!
Послушай,
хозяин, — продолжал Кирша вполголоса, — припаси мне завтра крупичатой муки да сотового меду; я изготовлю пирожок, и как молодые его покушают, то чрез девять месяцев ты с внуком, а он с внучкою.
— И впрямь, — сказал Нагиба, — кой черт велит ему забиться в эту западню, когда за каждым кустом он может от нас спрятаться? Пойдемте, товарищи. Э! да
слушай ты,
хозяин, чай, у тебя денежки водятся?
— Было точно целковых два, как расчелся с
хозяином; все вышли: то да се.
Слушай, Гриша, ты знаешь, каков я есть такой! — подхватил вдруг Захар решительным тоном. — Уж сослужу службу — одно говорю, слышь, заслужу! Теперь возьми ты: звал ребят, придут — угостить надо: как же без денег-то? Никаким манером нельзя. Ведь Герасим в долг не поверит — право, жид, не поверит; надо как-нибудь перевернуться, а уж насчет себя одно скажу: заслужу тебе!
Изредка лишь, и то при случае, Глеб и Василий расскажут какую-нибудь выходку «мастака-работника» (так, смеясь, называли всегда покойника); но,
слушая их, уже редко кто нахмуривал брови, — все охотно посмеивались, не выключая даже добродушной тетки Анны и приемыша, который начинал уже привыкать к новым своим
хозяевам.
Илья
слушал эту речь, но плохо понимал её. По его разумению, Карп должен был сердиться на него не так: он был уверен, что приказчик дорогой поколотит его, и даже боялся идти домой… Но вместо злобы в словах Карпа звучала только насмешка, и угрозы его не пугали Илью. Вечером
хозяин позвал Илью к себе, наверх.