Неточные совпадения
Мне лично, моему сердцу открыто несомненно
знание, непостижимое разумом, а я упорно хочу разумом и
словами выразить это
знание».
Губернаторша произнесла несколько ласковым и лукавым голосом с приятным потряхиванием головы: «А, Павел Иванович, так вот как вы!..» В точности не могу передать
слов губернаторши, но было сказано что-то исполненное большой любезности, в том духе, в котором изъясняются дамы и кавалеры в повестях наших светских писателей, охотников описывать гостиные и похвалиться
знанием высшего тона, в духе того, что «неужели овладели так вашим сердцем, что в нем нет более ни места, ни самого тесного уголка для безжалостно позабытых вами».
Сама она говорила мало, но
знание жизни сказывалось в ее
словах; по иным ее замечаниям Аркадий заключил, что эта молодая женщина уже успела перечувствовать и передумать многое…
Когда Самгин вошел и сел в шестой ряд стульев, доцент Пыльников говорил, что «пошловато-зеленые сборники “
Знания” отжили свой краткий век, успев, однако, посеять все эстетически и философски малограмотное, политически вредное, что они могли посеять, засорив, на время, мудрые, незабвенные произведения гениев русской литературы, бессмертных сердцеведов, в совершенстве обладавших чарующей магией
слова».
— Обедать? Спасибо. А я хотел пригласить вас в ресторан, тут, на площади у вас, не плохой ресторанос, — быстро и звонко говорил Тагильский, проходя в столовую впереди Самгина, усаживаясь к столу. Он удивительно не похож был на человека, каким Самгин видел его в строгом кабинете Прейса, — тогда он казался сдержанным, гордым своими
знаниями, относился к людям учительно, как профессор к студентам, а теперь вот сорит
словами, точно ветер.
Вера эта звучала почти в каждом
слове, и, хотя Клим не увлекался ею, все же он выносил из флигеля не только кое-какие мысли и меткие словечки, но и еще нечто, не совсем ясное, но в чем он нуждался; он оценивал это как
знание людей.
Тут, как осенние мухи, на него налетели чужие, недавно прочитанные
слова: «последняя, предельная свобода», «трагизм мнимого всеведения», «наивность
знания, которое, как Нарцисс, любуется собою» — память подсказывала все больше таких
слов, и казалось, что они шуршат вне его, в комнате.
Он не навязывал ей ученой техники, чтоб потом, с глупейшею из хвастливостей, гордиться «ученой женой». Если б у ней вырвалось в речи одно
слово, даже намек на эту претензию, он покраснел бы пуще, чем когда бы она ответила тупым взглядом неведения на обыкновенный, в области
знания, но еще недоступный для женского современного воспитания вопрос. Ему только хотелось, а ей вдвое, чтоб не было ничего недоступного — не ведению, а ее пониманию.
Ей по плечу современные понятия, пробивающиеся в общественное сознание; очевидно, она черпнула где-то других идей, даже
знаний, и стала неизмеримо выше круга, где жила. Как ни старалась она таиться, но по временам проговаривалась каким-нибудь, нечаянно брошенным
словом, именем авторитета в той или другой сфере
знания.
Он стал весел, развязен и раза два гулял с Верой, как с посторонней, милой, умной собеседницей, и сыпал перед ней, без умысла и желания добиваться чего-нибудь, весь свой запас мыслей,
знаний, анекдотов, бурно играл фантазией, разливался в шутках или в задумчивых догадках развивал свое миросозерцание, —
словом, жил тихою, но приятною жизнью, ничего не требуя, ничего ей не навязывая.
(Я, конечно, все эти
знания приобрел еще в школах, даже еще до гимназии, но лишь
слова, а не дело.)
Про старца Зосиму говорили многие, что он, допуская к себе столь многие годы всех приходивших к нему исповедовать сердце свое и жаждавших от него совета и врачебного
слова, до того много принял в душу свою откровений, сокрушений, сознаний, что под конец приобрел прозорливость уже столь тонкую, что с первого взгляда на лицо незнакомого, приходившего к нему, мог угадывать: с чем тот пришел, чего тому нужно и даже какого рода мучение терзает его совесть, и удивлял, смущал и почти пугал иногда пришедшего таким
знанием тайны его, прежде чем тот молвил
слово.
Тут я нашел одну старуху, которая еще помнила свой родной язык. Я уговорил ее поделиться со мной своими
знаниями. С трудом она могла вспомнить только 11
слов. Я записал их, они оказались принадлежащими удэгейцам. 50 лет тому назад старуха (ей тогда было 20 лет) ни одного
слова не знала по-китайски, а теперь она совершенно утратила все национальное, самобытное, даже язык.
Старик Филимонов имел притязания на
знание немецкого языка, которому обучался на зимних квартирах после взятия Парижа. Он очень удачно перекладывал на русские нравы немецкие
слова: лошадь он называл ферт, яйца — еры, рыбу — пиш, овес — обер, блины — панкухи. [Искаженные немецкие
слова: Pferd — лошадь; Eier — яйца; Fisch — рыба; Hafer — oвec; Pfannkuchen — блины.]
Ябедник, обладавший острым пером,
знанием законов и судопроизводства, внушал среднему обывателю суеверный ужас. Это был злой волшебник, знающий магическое «
слово», которое отдает в его руки чужую судьбу. Усадьба Антона Банькевича представляла нечто вроде заколдованного круга.
Современное либеральное (в широком смысле этого
слова) сознание не отрицает веры, но видит в вере произвольное, субъективное, необязательное прибавление душевной жизни и только
знанию придает объективное и общеобязательное значение.
Милль и современный неокантианец разногласят на
словах, на деле они одинаково уверены в твердости своего
знания и своего опыта и ни в чем серьезно не сомневаются.
Гете был в глубочайшем смысле
слова церковнее, ближе к мировой душе, чем Кант, Фихте и Гегель, и потому осуществлял в своей жизни идеал цельного
знания.
Лишь рационалистическое рассечение целостного человеческого существа может привести к утверждению самодовлеющей теоретической ценности
знания, но для познающего, как для существа живого и целостного, не рационализированного, ясно, что познание имеет прежде всего практическую (не в утилитарном, конечно, смысле
слова) ценность, что познание есть функция жизни, что возможность брачного познания основана на тождестве субъекта и объекта, на раскрытии того же разума и той же бесконечной жизни в бытии, что и в познающем.
Таким образом, доля самодурства Брускова переходит и к жене его, хоть на
словах только, — и Андрюша, при всей своей любви к
знанию и при всех природных способностях, должен вырасти неучем, для того чтобы сохранить уважение к отцу и матери.
— Вы удивляетесь, вы восклицаете:"Вот так"штука"!" — говорил он, когда мы вошли, — я тоже, в свою очередь, скажу:"Да, это «штука», но в том лишь смысле, что здесь
слово «штука» означает победу
знания над невежеством, ума над глупостью, таланта над бездарностью".
«Судьбе было угодно, чтобы первое боевое крещение молодой газеты было вызвано горячей защитой новых учреждений общественного самоуправления и сопровождалось формулировкой с ее стороны высоких требований самой печати: свобода
слова, сила
знания, возвышенная идея и либеральная чистота. Вот путь, которым должна идти газета».
И эта одна система может быть выражена в следующих немногих
словах: не обременяя юношей излишними
знаниями, всемерно внушать им, что назначение обывателей в том состоит, чтобы беспрекословно и со всею готовностью выполнять начальственные предписания!
Слова Годунова также пришли ему на память, и он горько усмехнулся, вспомнив, с какою уверенностью Годунов говорил о своем
знании человеческого сердца. «Видно, — подумал он, — не все умеет угадывать Борис Федорыч! Государственное дело и сердце Ивана Васильевича ему ведомы; он знает наперед, что скажет Малюта, что сделает тот или другой опричник; но как чувствуют те, которые не ищут своих выгод, это для него потемки!»
Каждое движение умирающего, каждое его
слово немедленно делались известными в Головлеве, так что Иудушка мог с полным
знанием дела определить минуту, когда ему следует выйти из-за кулис и появиться на сцену настоящим господином созданного им положения.
Утопленный в реке сладких ему
слов, пораженный
знаниями старика, продавец уважительно спрашивает...
Он говорит без жалости, без злобы, а как бы наслаждаясь своим
знанием жалоб на жизнь, и, хотя
слова его согласно вторят моим мыслям, — мне неприятно слушать их.
Будучи удалены от наук, они не могут понять, что некоторая сумма
знания гораздо надежнее оградила бы эти права, нежели странное и далеко не всех настигающее
слово «фюить!».
Заслуги Андреа перед правлением были неисчислимы. Из его головы целиком вышел гениально-мошеннический проект разорения первой компании предпринимателей, и его же твердая, но незримая рука довела интригу до конца. Его проекты, отличавшиеся изумительной простотой и стройностью, считались в то же время последним
словом горнозаводской науки. Он владел всеми европейскими языками и — редкое явление среди инженеров — обладал, кроме своей специальности, самыми разнообразными
знаниями.
Он напоминал ей о таланте,
знании и высотах ума,
словом сказать, обо всем, что было затеснено, забито, но чего самая тьма не могла окончательно потемнить.
Повторяю: это было не
знание, а составная часть привилегии, которая проводила в жизни резкую черту; надчертою значились мы с вами, люди досужие, правящие; подчертою стояло одно только
слово: мужик.
Боков удалец хоть куда, но и мне почет немалый был: уж очень поразило их мое цирковое искусство, меткая стрельба да
знание лошади — опыт прошлого. К горам, которые я впервые увидел, я скоро привык. Надо сказать, что Боков подарил мне еще на зимовнике свою черкеску, бурку, кинжал —
словом, одел меня настоящим кабардинцем и сам так же был одет. Боков взял со стены своего кабинета две нарезные двустволки — охота будет.
— О, нет! — воскликнул Смолин, плавным жестом отмахиваясь от
слов старика. — Моя цель — поднять значение и цену русской кожи за границей, и вот, вооруженный
знанием производства, я строю образцовую фабрику и выпускаю на рынки образцовый товар… Торговая честь страны…
Княгиня была в восторге от этого письма. Не знаю, что именно ее в нем пленяло; но, конечно, тут имело значение и
слово «о счастии в самых бедствиях». Она и сама почитала такое познание драгоценнее всяких иных
знаний, но не решалась это высказать, потому что считала себя «профаном в науках». Притом бабушка хотя и не верила, что «древле было все лучше и дешевле», но ей нравились большие характеры, с которыми она была знакома по жизнеописаниям Плутарха во французском переводе.
— Без религии, без авторитетов, без истинного
знания куда же можно прийти, кроме… Но я не произношу этого страшного
слова; я просто зажмуриваю глаза, и говорю: Dieu, qui mene toutes choses a bien, ne laissera pas perir notre chere et sainte Russie… [Бог, который направляет все к благу, не допустит гибели нашей дорогой святой Руси…] нашу святую, православную Русь, messieurs!
— Да, пожалуй, хоть на системы. Что вас пугает так это
слово? Всякая система основана на
знании основных законов, начал жизни…
Истина не нужна была ему, и он не искал ее, его совесть, околдованная пороком и ложью, спала или молчала; он, как чужой или нанятый с другой планеты, но участвовал в общей жизни людей, был равнодушен к их страданиям, идеям, религиям,
знаниям, исканиям, борьбе, он не сказал людям ни одного доброго
слова, не написал ни одной полезной, непошлой строчки, не сделал людям ни на один грош, а только ел их хлеб, пил их вино, увозил их жен, жил их мыслями и, чтобы оправдать свою презренную, паразитную жизнь перед ними и самим собой, всегда старался придавать себе такой вид, как будто он выше и лучше их.
Рассмотрение этой темной стороны приводит его к заключению, что «нигде положение дел не представляло столь грустной и печальной картины, как в нашем отечестве» (стр. XXII), и что «Россия, невзирая на благотворное развитие основных элементов своих, далеко не достигла той цели, к которой стремились все государства европейские и которая состоит в надежной безопасности извне и внутри, в деятельном развитии нравственных, умственных и промышленных сил, в
знании, искусстве, в смягчении дикой животной природы, одним
словом — в том, что украшает и облагороживает человека» (стр. XXV).
Для меня следом многолетнего пребывания француза являлось превосходное
знание Аполлоном французского языка, с одной стороны, и с другой — бессмысленное повторение пьяным поваром Игнатом французских
слов, которых он наслышался, прислуживая гувернеру.
Повторяю, ведь сплошь да рядом из наших романтиков выходят иногда такие деловые шельмы (
слово «шельмы» я употребляю любя), такое чутье действительности и
знание положительного вдруг оказывают, что изумленное начальство и публика только языком на них в остолбенении пощелкивают.
Я наблюдал, как в этих щелях, куда инстинкт и скука жизни забивают людей, создаются из нелепых
слов трогательные песни о тревогах и муках любви, как возникают уродливые легенды о жизни «образованных людей», зарождается насмешливое и враждебное отношение к непонятному, и видел, что «дома утешения» являются университетами, откуда мои товарищи выносят
знания весьма ядовитого характера.
— Беатриче, Фиаметта, Лаура, Нинон, — шептал он имена, незнакомые мне, и рассказывал о каких-то влюбленных королях, поэтах, читал французские стихи, отсекая ритмы тонкой, голой до локтя рукою. — Любовь и голод правят миром, — слышал я горячий шепот и вспоминал, что эти
слова напечатаны под заголовком революционной брошюры «Царь-Голод», это придавало им в моих мыслях особенно веское значение. — Люди ищут забвения, утешения, а не —
знания.
Одним
словом, необходимы ум и
знание.
Ему не нужно подбирать
слова и блистать мишурным
знанием: и без этого язык у него как бритва.
Уважаю я труд библиографа, знаю, что и для него нужно некоторое приготовление, предварительные
знания, как для почтальона нужно
знание городских улиц; но позвольте же мне более уважать критика, который дает нам верную, полную, всестороннюю оценку писателя или произведения, который произносит новое
слово в науке или искусстве, который распространяет в обществе светлый взгляд, истинные, благородные убеждения.
Батюшки мои! Как оконфузился Алексей Пантелеймонович, увидев премудрость, каковой в век его никому и во сне не снилось! Покраснел, именно, как хорошо уваренный рак. NB. Правду сказать, и было отчего! И, схватив свою бумагу, он смял ее при всех и, утирая пот с лица, сказал задушающим голосом:"После такой глубины премудрости все наши
знания ничто. Счастливое потомство, пресчастливое потомство! Голова!"заключил Алексей Пантелеймонович, обратись к батеньке и на
слове голова подмигивая на Петруся.
Но он таит про себя это
знание, быть может сознавая, что оно под силу не всякому, и, быть может, именно в этом сдержанном выражении, глядевшем точно из-за какой-то завесы на всякого, к кому обращался Федор Бесприютный с самыми простыми
словами, скрывалась главная доля того обаяния, которое окружало вожака арестантской партии.
Дня через два мы принялись с Ферапонтовым за латынь. Оказалось, что в этом деле он гораздо дальше меня ушел.
Знания входили туго в его голову, но, раз уже попавши туда, никогда оттуда не выскакивали: все знакомые ему
слова он помнил точнейшим образом, во всех их значениях; таблицы склонений, спряжений, все исключения были у него как на ладони.
У него много было
знаний, много мыслей и еще больше
слов; и
слова, и мысли, и
знания часто комбинировались очень удачно и красиво, но он сам ничего в этом не понимал.
— Заплутаете вы себя во тьме вещных
знаний ваших! — усмехается он. — По-моему, бог —
слово, миром не договорённое до конца, вам бы и надлежало договорить-то его. Вам!