Неточные совпадения
Вчера уже на одной станции, Урядской или Уряхской,
хозяин с большим
семейством, женой, многими детьми благословлял свою участь, хвалил, что хлеб родится, что надо только работать, что из конопли они делают себе одежду, что чего недостает, начальство снабжает всем: хлебом, скотом; что он всем доволен, только недостает одного… «Чего же?» — спросили мы.
Через час пришел с покоса
хозяин, а за ним собрались и остальные члены
семейства. Началось бесконечное чаепитие, под конец которого из чайника лилась только чуть-чуть желтоватая вода.
Теперь это уже был не тот человек, что за минуту пугал меня, вращая зрачками, и не гаер, потешавший публику из-за подачек. Он распоряжался, как
хозяин и глава
семейства, вернувшийся с работы и отдающий приказания домочадцам.
Мещане и даже крестьяне приобретают огромные дворовые участки за бесценок, а часто и задаром, то есть самовольно, и все последствия такого приобретения ограничиваются выстройкой какой-нибудь бани, в которой ютится
хозяин с
семейством, и обнесением участка плетнем или забором.
Николай Артемьевич потребовал от нее, чтоб она не пускала своей дочери к себе на глаза; он как будто обрадовался случаю показать себя в полном значении
хозяина дома, во всей силе главы
семейства: он беспрерывно шумел и гремел на людей, то и дело приговаривая: «Я вам докажу, кто я таков, я вам дам знать — погодите!» Пока он сидел дома, Анна Васильевна не видела Елены и довольствовалась присутствием Зои, которая очень усердно ей услуживала, а сама думала про себя: «Diesen Insaroff vorziehen — und wem?» [Предпочесть этого Инсарова — и кому? (нем.)]
В
семейство, в котором я жил, приехала одна родственница, и комната, которую я занимал, понадобилась
хозяевам.
— Ну, что, каков
хозяин? — спросил Захар далеко уже не с тем пренебрежением, какое обнаруживал за минуту; голос его и самые взгляды сделались как будто снисходительнее. Всякий работник, мало-мальски недовольный своим положением, с радостью встречает в
семействе своего
хозяина лицо постороннее и также недовольное. Свой брат, следовательно! А свой своего разумеет; к тому же две головы нигде не сироты.
Семейство Калайдовичей состояло из добрейшей старушки матери, прелестной дочери, сестры Калайдовича, и двоюродного его брата, исполнявшего в доме роль
хозяина, так как сам Калайдович, кончив курс школы правоведения, поступил на службу в Петербурге и у матери проводил только весьма короткое время.
Хотя все
семейство Петковичей состояло из них двух и семилетней прелестной дочери Елены, или Эли, как ее называли, но видно было, что принимать многочисленных родственников
хозяина было великим наслаждением не только для него лично, но и для добрейшей Елизаветы Федоровны.
Когда я собирался уехать, благосклонный
хозяин спросил меня, куда я еду; я отвечал, что домой, то есть в дом, нанимаемый моим
семейством в Старой Конюшенной.
На дворе у моих дачных
хозяев стояли три домика — все небольшие, деревянные, выкрашенные серенькою краскою и очень чисто содержанные. В домике, выходившем на улицу, жила сестра бывшего петербургского генерал-губернатора, князя Суворова, — престарелая княгиня Горчакова, а двухэтажный домик, выходивший одною стороною на двор, а другою — в сад, был занят двумя
семействами: бельэтаж принадлежал мне, а нижний этаж, еще до моего приезда, был сдан другим жильцам, имени которых мне не называли, а сказали просто...
Там великий муж, окруженный отцами и матерями
семейств, хозяйкой и
хозяином, что-то с жаром толковал одной даме, к которой его только что подвели.
Главы государств, иерархи церквей, отцы
семейств,
хозяева предприятий бывают нередко жестоки не от кровожадности и склонности к насилию и мучительству, а от атавистических нравственных эмоций, от чувства долга, терзающего их самих.
«По таким-то и таким-то статьям раньше трех лет не можешь оставить этого звания. Послужи три года, тогда и езжай!» — «Какое тут три года! И месяца мне ждать нельзя! Без меня
хозяин как без рук! Он тысячные убытки терпит! Да и, кроме завода, у меня там дом,
семейство!»
Хозяева дела, при котором я пристроился, были англичане: их было двое, оба они были женаты, имели довольно большие
семейства и играли один на флейте, а другой на виолончели.
— О, вы неглупый человек. И что вы теперь обо мне скажете? Я теперь сам
хозяин и могу иметь
семейство, я буду все иметь.
Гусынина (одному из играющих в карты за столом, ближайшему к Гориславской). Ваш кошелек на минуту. (Играющий дает свой кошелек. Гусынина высыпает из кошелька деньги в корзинку и потом возвращает его.) На доброе дело — бедному, умирающему
семейству еврея. (
Хозяин кошелька кланяется. Гусынина подходит к пожилой даме, играющей за тем же столом.) Не откажите, я знаю ваше доброе сердце.
Каменный дом твоего
хозяина и вот этот, головы московского, только первенцы большого
семейства, которое не замедлит появиться в свет.
— Похождения Ивана Орлова, — снова начал
хозяин, — не остались без влияния на отношение односельцев ко всему, до сей поры уважаемому,
семейству.
Можно сказать, что в Подсохине были два человека: один — хороший отец
семейства, домовитый
хозяин, исправный офицер, примерный судья; другой — чудак, в арлекинском, писчем сюртуке, воображающий его цицероновской тогой, всегда на ходулях, самолюбивый до безрассудства. Когда он в обществе рассуждал о чем-нибудь, он говорил просто, ясно и умно, шутил, не оскорбляя никого, умнейшему собеседнику всегда уступал первенство. Как он писал, мы уж видели.
Когда
хозяин и старик очутились наедине, последний сказал: «Ваше сиятельство, я в крайней бедности и единственно прокармливаю себя и свое
семейство вашими обедами, мне стыдно было в этом признаться перед вашими гостями, не взыщите с меня; я честный человек и живу праведным трудом».
— Прошибешь их плантами! Вон у нашего
хозяина, — поди-ка погляди, в каких конурах народ живет! Собаку в такую землянку загнать совестно, а у него в каждой по два
семейства да по два нахлебника живет. Зайдешь в землянку осенью, — грязь, слякоть, хлев настоящий, народу — что снопов в скирде… А на Солодиловке вон огромадные здания пустые стоят, ч-черт их душит!..
У раскольников беспоповщинских толков по деревням нередко можно встретить по две, по три иконы в каждом углу тесной избы, задернутые пеленой: старик-хозяин молится одной, старуха жена его — другой иконе, а в переднем углу общая еще икона: она назначена для молодых, еще во грехах и суетах мира живущих членов
семейства и для приходящих.
Ранним-рано обскакал Шарик, обрыскал все королевство: «Сходись все на базарную площадь,
хозяин Федька вас лечить будет». Слетелся народ, как мухи на патоку, — голова к голове, будто маковки. Король с
семейством да первые чины за ними кольцом. А Федька старается: под котлом посередь базара костер развел, разварил кротовую костку. Потом огонь загасил, дал воде остынуть маленько, на бочку стал, печать показал да как гаркнет...