Неточные совпадения
Победа не решалась никак; может быть, немецкая настойчивость и преодолела бы упрямство и закоснелость обломовцев, но немец встретил затруднения на своей собственной стороне, и победе не суждено было решиться ни на ту, ни на другую сторону. Дело в том, что сын Штольца баловал Обломова, то подсказывая ему уроки, то
делая за него
переводы.
— Вот что он
сделал из Вольтера: какие тоненькие томы «Dictionnaire philosophique» [«Философского словаря» (фр.).] стали… А вот тебе Дидро, а вот
перевод Бэкона, а вот Макиавелли…
Старший был Кичибе, а Льода присутствовал только для поверки
перевода и, наконец, для того, что в одиночку они ничего не
делают.
Если совет мой может что-либо
сделать, то я бы сказал, что российское стихотворство, да и сам российский язык гораздо обогатились бы, если бы
переводы стихотворных сочинений
делали не всегда ямбами.
Сделать ты должен это сам: стоит только тебе написать письмо к генерал-губернатору, и
перевод последует без малейшего затруднения.
С небольшим через полчаса Агата перечитала свой
перевод,
сделала в нем нужные, по ее соображению, поправки и, весело спрыгнув с подоконника, выбежала в залу. Через несколько секунд она возвратилась совершенно растерянная, сминая исписанный ею полулист бумаги.
— Видите, сударыня, — начал он, — мне нужно знать, какого рода
переводы вы можете
делать и с каких языков?
Больше всего мысль его останавливалась на «Юлии и Ромео» Шекспира — на пьесе, в которой бы непременно стал играть и Неведомов, потому что ее можно было бы поставить в его щегольском
переводе, и, кроме того, он отлично бы сыграл Лоренцо, монаха; а потом — взять какую-нибудь народную вещь, хоть «Филатку и Мирошку» [«Филатка и Морошка» — водевиль в одном действии П.Г.Григорьева, впервые поставлен в 1831 году.], дать эти роля Петину и Замину и посмотреть, что они из них
сделают.
Охотнее всего
делал Александров свои
переводы в те скучные дни, когда, по распоряжению начальства, он сидел под арестом в карцере, запертый на ключ. Тишина, безделье и скука как нельзя лучше поощряли к этому занятию. А когда его отпускали на свободу, то, урвав первый свободный часочек, он поспешно бежал к старому верному другу Сашаке Гурьеву, к своему всегдашнему, терпеливому и снисходительному слухачу.
Небольшие города Германии, которые попадались им на дороге и в которых они иногда для отдыха Егора Егорыча останавливались, тоже нравились Сусанне Николаевне, и одно в этом случае удивляло ее, что она очень мало слышала в этих городках, сравнительно с нашими, колокольного звона, тогда как, прослушав из уст Егора Егорыча еще в самые первые дни их брака его собственный
перевод шиллеровского «Колокола», ожидала, что в Германии только и
делают, что звонят.
— Что это такое, скажите вы мне, — говорила она с настойчивостью и начала затем читать текст старинного
перевода книги Сен-Мартена: «Мне могут
сделать возражение, что человек и скоты производят действия внешние, из чего следует, что все сии существа имеют нечто в себе и не суть простые машины, и когда спросят у меня: какая же разница между их началами действий и началом, находящимся в человеке, то ответствую: сию разность легко тот усмотрит, кто обратится к ней внимательно.
С этими словами Алексей Степаныч очень любезно
сделал мне ручкой и исчез. Это быстрое появление и исчезновение очень больно укололи меня. Мне казалось, что в
переводе на язык слов этот факт означает: я не должен был сюда прийти, но… пришел. Во всяком случае, я хоть тем умалю значение своего поступка, что пробуду в сем месте как можно менее времени.
Не только статьи, но мне тяжело читать даже
переводы, которые
делают или редактируют русские серьезные люди.
Будущность его представляется мне ясно. За всю свою жизнь он приготовит несколько сотен препаратов необыкновенной чистоты, напишет много сухих, очень приличных рефератов,
сделает с десяток добросовестных
переводов, но пороха не выдумает. Для пороха нужны фантазия, изобретательность, умение угадывать, а у Петра Игнатьевича нет ничего подобного. Короче говоря, это не хозяин в науке, а работник.
Маша(
делает бесшумно два-три тура вальса). Главное мама, перед глазами не видеть. Только бы дали моему Семену
перевод, а там, поверьте, в один месяц забуду. Пустяки все это.
И хозяин, и гость любезно приняли мое предложение, и, достав тетрадку из кармана, я прочел
перевод. Когда я, окончив текст, прочел: «Симфония, занавес падает», — посетитель во фраке встал и сказал: «Конца-то нет, но я понимаю, предоставляется актеру
сделать от себя надлежащее заключение».
Но едва ли кто больше Мерзлякова пользовался так называемой стихотворной вольностью, в которой он так резко отказывал Кокошкину — особенно в своих
переводах Тасса, из которых отрывки он также иногда читывал у Кокошкина… и никто, кроме Каченовского, не
делал ему никаких замечаний, да и те были весьма снисходительны.
Шаховской вскочил с кресел, хватил себя ладонью по лысине (это был его обыкновенный прием, выражение вспышки), забормотал, затрещал и запищал своим в высшей степени фальшивым голосом: «Это что еще? дуляк Кокоскин переложил глупейшим образом на лусские нравы несчастного Мольера и прислал к нам из Москвы какого-то дуляка ставить свой
перевод, как будто бы я без него не умел этого
сделать!
Он не благоволил к Ф. Ф. Кокошкину, не благоволил к его
переводу Мольерова «Мизантропа»; поморщился, что М. И. Вальберг выпросила себе эту пьесу в бенефис, и
сделал прекислую гримасу, когда я приехал к нему с рукописью и письмом, в котором Кокошкин предоставлял мне свое право — поставить «Мизантропа» на петербургской сцене.
Замечаний
делали много, которыми я потом и воспользовался, но по окончании пиесы очень хвалили и
перевод и чтение.
Между тем кончил я свой
перевод «Филоктета». Прочитав его сначала у Кокошкина, прочел и Николеву в присутствии Глинки и Шатрова. Тогда не скупы были на похвалы, и, право, смешно вспомнить, как они хвалили меня за этот
перевод! Даже замечаний
делали мало, отговариваясь тем, что нечего замечать.
«Надо будет попросить теперь о
переводе шурина из Калуги, — подумал Петр Иванович. — Жена будет очень рада. Теперь уж нельзя будет говорить, что я никогда ничего не
сделал для ее родных».
Никитин уже знал, что штабс-капитан Полянский, на которого в последнее время сильно рассчитывала Варя, получил
перевод в одну из западных губерний и уже
делал в городе прощальные визиты, и поэтому в доме тестя было скучно.
— Речь идет об издании сочинений Шекспира в
переводах Н.Кетчера.] — и начал читать — просто
сделал пытку!
Фельдфебель попытался было устроить
перевод Никиты Иванова в нестроевую роту, но там и без того было много людей. Отдать его в денщики тоже не удалось, потому что у всех офицеров денщики уже были. Тогда на Никиту навалили черную работу, оставив все попытки
сделать из него солдата. Так он прожил год, до тех пор, пока в роту не был назначен новый субалтерн-офицер, прапорщик Стебельков. Никиту отдали к нему «постоянным вестовым», то есть попросту денщиком.
— И не только над Пуд. И, заметь, никогда не
делает это так, спроста! Пуд достается за сочинения и
переводы, которые Рамзай пишет за эту лентяйку, а другим…
— Не в охотку. Говорит: солонину буду, —
сделал свой вдохновенный вольный
перевод, ни на минуту не задумываясь, Ковшиков.
— Понимаю!.. Видите, Иван Захарыч… — Первач стал медленно потирать руки, — по пословице: голенький — ох, а за голеньким — Бог… Дачу свою Низовьев, — я уже это сообщил и сестрице вашей, — продает новой компании… Ее представитель — некий Теркин. Вряд ли он очень много смыслит. Аферист на все руки… И писали мне, что он сам мечтает попасть поскорее в помещики… Чуть ли он не из крестьян. Очень может быть, что ему ваша усадьба с таким парком понравится. На них вы ему
сделаете уступку с
переводом долга.
Мой товарищ по гимназии, впоследствии заслуженный профессор Петербургского университета В.А.Лебедев, поступил к нам в четвертый класс и прямо стал слушать законоведение. Но он был дома превосходно приготовлен отцом, доктором, по латинскому языку и мог даже говорить на нем. Он всегда
делал нам
переводы с русского в классы словесности или математики, иногда нескольким плохим латинистам зараз. И кончил он с золотой медалью.
Первая поездка — исключительно в Петербург — пришлась на ближайшую летнюю вакацию.
Перевод учебника химии Лемана я уже приготовил к печати. Переписал мне его мой сожитель по квартире З-ч, у которого случилась пистолетная дуэль с другим моим спутником Зариным, уже превратившимся в бурша. З-ч стал сильно хандрить в Дерпте, и я его уговаривал перейти обратно в какой-нибудь русский университет, что он и
сделал, перебравшись в Москву, где и кончил по медицинскому факультету.
Между прочим. Во всех известных мне
переводах Конфуция это китайское слово «шу» переводится: «Не
делай другому того, чего ты не хочешь, чтоб тебе
делали». Интересно знать, откуда взял Толстой свое толкование этого слова? Не из живого ли общения с посещавшими его интеллигентными китайцами?
Перовский это и
сделал, а Канкрин, подписывая бумагу о согласии на
перевод Ивана Павловича в другое ведомство, совсем неожиданно для предстоявших перекрестился по-русски, как сам Хомяков, и сказал...
Экхарт казался монистом, пантеистом и еретиком вследствие
перевода, который
делали с языка мистики на язык теологии.
Как в тумане
сделал Николай Герасимович на другой день в Москве последние распоряжения по имениям и по
переводу сумм на заграничных банкиров и с вечерним поездом уехал за границу.
Но лучшее, незабвенное благодеяние, которое он
сделал не только своим прихожанам, но и всему лифляндскому краю, был
перевод на латышский язык Библии: с его времени Закон Божий стал известен поселянам на природном их языке и понятен их разуму и сердцу.
— Много нынче этого народу. Коли вам угодно знать насчет газеты, так оно прочнее как будто: по месяцам и по годам сидят в одном месте, иные и жалованье получают; а цена, я вам скажу, маленькая, особливо если
переводы делают.
— А бегаешь к нему, принимаешь от него завтраки, пьешь шампанское, берешь с него деньги за пустяшные
переводы. И все это ты
делаешь так, бессознательно, не понимая, чем все это отзывается? Ах, Надя, Надя!
Кудряш с радостью принял известие о своем
переводе. Он давно добивался его, зная через Татьяну о том, что грозный опричник зачастил в дом князя Василия далеко не из любви и уважения к старому князю. Танюша намекнула ему, что не худо было ему предложить свои и ее услуги Григорию Лукьяновичу, но как бы это
сделать, служа в десятке другого? Яковлев мог разгневаться, а суд над провинившимся опричником-ратником был и жесток, и короток.
— Война будет объявлена очень скоро; если гвардия и останется в Петербурге, то тебе можно будет сейчас же просить о
переводе в действующую армию; в этом, конечно, не откажут, я сам думаю
сделать то же, нас с тобой не особенно жалует начальство и с удовольствием отпустит под французские пули, а там, там настоящая жизнь… Жизнь перед лицом смерти!.. — с одушевлением воскликнул Андрей Павлович.
— Да, но по ее доверенности я утверждал лишь ее два раза в правах наследства, после ее отца и сестры, и был ее представителем, как гражданской истицы, в деле банка. Денежными же ее делами я не заведывал, кроме некоторых
переводов в Париж ее поставщикам, которые я
делал по ее поручению.
—
Перевода делать не надо… Я возьму деньги так…
— В таком случае, я поеду хлопотать о деньгах… Куда
сделать тебе
перевод?
И так далее, и «в коем уде кiй бес живет, где пребывает и как страсть воздвизает», и «как оные духи входят овогда чувственно некако, а овогда же входят и исходят чувственне некако», и «како противу им человеку подобает нудитеся…» И все эти науки мы превзошли и знания получили; но кроме того владыка и сам меня призывал и почасту учил меня по-латыни, и я — право, такой понятный хлопец был, что мы не только какого-нибудь там Корнелия Непота переводили, а еще, бывало, сам он читал мне свои
переводы, которые
делал из Овидия!..
Во всяком разе это не более как язык жизни животной, а не жизни умственной; а между тем усвоить его очень трудно: обороты речи, краткие и непериодические,
делают крайне затруднительным
переводы на эту молвь всякого текста, изложенного по правилам языка выработанного, со сложными периодами и подчиненными предложениями; а выражения поэтические и фигуральные на него вовсе не переводимы, да и понятия, ими выражаемые, остались бы для этого бедного люда недоступны.
Перевод состоялся, и переведенный солдат в первые же дни украл у товарища сапоги, пропил их и набуянил. Сергей Иванович собрал роту и, вызвав перед фронт солдата, сказал ему: «Ты знаешь, что у меня в роте не бьют и не секут, и тебя я не буду наказывать. За сапоги, украденные тобой, я заплачу свои деньги, но прошу тебя, не для себя, а для тебя самого, подумать о своей жизни и изменить ее». И,
сделав дружеское наставление солдату, Сергей Иванович отпустил его.