Неточные совпадения
Недаром наши странники
Поругивали мокрую,
Холодную весну.
Весна нужна крестьянину
И ранняя и дружная,
А тут — хоть волком вой!
Не греет землю солнышко,
И облака дождливые,
Как дойные коровушки,
Идут
по небесам.
Согнало снег, а зелени
Ни травки, ни листа!
Вода не убирается,
Земля не одевается
Зеленым ярким бархатом
И, как мертвец без савана,
Лежит под небом пасмурным
Печальна и нага.
Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад), то есть из проросшей ржи (употребляется в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да
по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц
согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что из этого выйдет.
Ну, да все это вздор, а только она, видя, что ты уже не студент, уроков и костюма лишился и что
по смерти барышни ей нечего уже тебя на родственной ноге держать, вдруг испугалась; а так как ты, с своей стороны, забился в угол и ничего прежнего не поддерживал, она и вздумала тебя с квартиры
согнать.
Смерть у них приключалась от вынесенного перед тем из дома покойника головой, а не ногами из ворот; пожар — от того, что собака выла три ночи под окном; и они хлопотали, чтоб покойника выносили ногами из ворот, а ели все то же,
по стольку же и спали по-прежнему на голой траве; воющую собаку били или
сгоняли со двора, а искры от лучины все-таки сбрасывали в трещину гнилого пола.
— Не смотрите так, ваша жалость убьет меня. Лучше
сгоните меня со двора, а не изливайте
по капле презрение… Бабушка! мне невыносимо тяжело! простите, а если нельзя, схороните меня куда-нибудь живую! Я бы утопилась…
По деревьям,
по дороге и
по воде заиграл ветерок, подувший с моря, но так мягко, нежно, осторожно, как разве только мать дует в лицо спящему ребенку, чтоб
согнать докучливую муху.
В тот вечер, когда было написано это письмо, напившись в трактире «Столичный город», он, против обыкновения, был молчалив, не играл на биллиарде, сидел в стороне, ни с кем не говорил и лишь
согнал с места одного здешнего купеческого приказчика, но это уже почти бессознательно,
по привычке к ссоре, без которой, войдя в трактир, он уже не мог обойтись.
Весной, в распутицу и стужу, он заставил тысячи работников делать дорогу; их
сгоняли по раскладке из ближних и дальних поселений; открылись болезни, половина рабочих перемерла, но «усердие все превозмогает» — дорога была сделана.
Это последнее обстоятельство объяснялось тем, что в народе прошел зловещий слух: паны взяли верх у царя, и никакой опять свободы не будет. Мужиков
сгоняют в город и будут расстреливать из пушек… В панских кругах, наоборот, говорили, что неосторожно в такое время собирать в город такую массу народа. Толковали об этом накануне торжества и у нас. Отец
по обыкновению махал рукой: «Толкуй больной с подлекарем!»
Породы уток так разнообразны величиной и перьями, селезни некоторых пород так красивы, и осенью все они так бывают жирны, что я и не в молодых летах очень любил ходить за ними
по реке рано утром, когда мороз
сгонял утиные стаи с грязных берегов пруда, даже с мелких разливов, и заставлял их разбиваться врозь и рассаживаться
по извилинам реки Бугуруслана.
Яркий день ударил
по глазам матери и Максима. Солнечные лучи согревали их лица, весенний ветер, как будто взмахивая невидимыми крыльями,
сгонял эту теплоту, заменяя ее свежею прохладой. В воздухе носилось что-то опьяняющее до неги, до истомы.
— А ничего, все, слава богу, идет своим чередом… — по-солдатски бойко отвечал Артем. — Ужо к осени управимся, нагрузим хлеб на полубарки и
сгоним книзу. Все будет форменно, Самойло Евтихыч!
По приказанию Эммы Эдуардовны
согнали в кабинет девиц.
Управляющий домом, из благородных, тоже немного мог сказать о бывшем своем постояльце, кроме разве того, что квартира ходила
по шести рублей в месяц, что покойник жил в ней четыре месяца, но за два последних месяца не заплатил ни копейки, так что приходилось его
сгонять с квартиры.
Еще: спина — с блестящей, цвета старой слоновой кости шерстью.
По спине ползет темное, с крошечными, прозрачными крыльями насекомое — спина вздрагивает, чтобы
согнать насекомое, еще раз вздрагивает…
Продолжался разговор о «Велизарии». Оказывается, пароход принадлежит купцу Тихомирову, который, когда напьется,
сгоняет капитана с рубки и сам командует пароходом, и во что бы то ни стало старается догнать и перегнать уходящий из Рыбинска «Самолет» на полчаса раньше
по расписанию, и бывали случаи, что догонял и перегонял, приводя в ужас несчастных пассажиров.
По будням не любит безделья.
Зато вам ее не узнать,
Как
сгонит улыбка веселья
С лица трудовую печать.
Отсюда легко понять, как больно ей было, что душа этого человека все-таки будет мучиться в аде, так как графиня
по своей вере знала, что лютеран непременно
сгонят в ад и в другое место мешаться не пустят.
Это постоянное пребывание в очень неясном, но все-таки чего-то ожидающем состоянии мне сделалось, наконец, невыносимо: я почти готова была думать, что разные хорошие мысли и идеи — сами
по себе, а жизнь человеческая — сама
по себе, в которой только пошлость и гадость могут реализироваться; но встреча с вами, — вот видите, как я откровенна, —
согнала этот туман с моих желаний и стремлений!..
— С нее, матушки. Не одну путину
сгонял по ней смолоду. Да и после царской службы вот уж пятнадцатый год околачиваюсь.
— Ну, это не больно кручиновато дело, Полуехт Степаныч. Самому можно помолодеть, коли понадобится. И нет того проще… Закажи белый плат, чтобы его выткала безвинная девица, да тем платом
по семь зорь снимай с пшеничного колоса росу и мажь ей лицо, а то и обвяжи этим платом. Которое лицо рябое или угриновато, все
сгонит росой-то…
Согнал Зиновий Борисыч народу на мельницу с целой округи, и сам там сидел безотлучно; городские дела уж один старик правил, а Катерина Львовна маялась дома
по целым дням одна-одинешенька.
Уже с полудня парило и в отдалении всё погрохатывало; но вот широкая туча, давно лежавшая свинцовой пеленой на самой черте небосклона, стала расти и показываться из-за вершин деревьев, явственнее начал вздрагивать душный воздух, всё сильнее и сильнее потрясаемый приближавшимся громом; ветер поднялся, прошумел порывисто в листьях, замолк, опять зашумел продолжительно, загудел; угрюмый сумрак побежал над землею, быстро
сгоняя последний отблеск зари; сплошные облака, как бы сорвавшись, поплыли вдруг, понеслись
по небу; дождик закапал, молния вспыхнула красным огнем, и гром грянул тяжко и сердито.
— Да как же, батюшка: прошлого года, как я поступил к вам на мельницу, так вы тогда,
по нашему уговору, изволили сверх комплекта получить с меня двести пятьдесят рублев; это у нас было
по уговору, чтоб
согнать старого мельника… я про эвти деньги не смею прекословить, много благодарен вашей милости; а уж насчет того… сделайте божескую милость, сбавьте с меня за… вино.
— Века ходит народ
по земле туда и сюда, ищет места, где бы мог свободно приложить силу свою для строения справедливой жизни; века ходите
по земле вы, законные хозяева её, — отчего? Кто не даёт места народу, царю земли, на троне его, кто развенчал народ,
согнал его с престола и гонит из края в край, творца всех трудов, прекрасного садовника, возрастившего все красоты земли?
Во всеобщем оживлении участвовало все до конец земли; из деревень на тракты
сгоняли баб и мужиков, которые
по месяцам кочевали, чиня дорожные топи, гати и мосты; на станциях замедляли даже оглашенные курьеры и разные поручики, спешно едущие
по бесчисленным казенным надобностям.
«Эге, это уже, видно, становится на свете полночь», — подумал он про себя и, зевнув во всю глотку, стал быстро спускаться под гору, думая опять о своем стаде. Ему так и виделись его карбованцы, как они, точно живые, ходят
по разным рукам, в разных делах и все пасутся себе, и все плодятся. Он даже засмеялся, представивши, как разные дурни думают, что стараются для себя. А придет срок, и он, хозяин стада, опять
сгонит его в свой кованый сундук вместе с приплодом.
Так вот и деньги: пускаешь их
по глупым людям, будто на пастбище, только не зевай да умей опять
согнать по времени: от гроша родится десять грошей, от карбованца — десять карбованцев…»
Но вот снегу больше нет: лошадей, коров и овец, к большому их, сколько можно судить
по наружности, удовольствию,
сгоняют в поля — наступает рабочая пора; впрочем, весной работы еще ничего — не так торопят: с Христова дня
по Петров пост воскресенья называются гулящими; в полях возятся только мужики; а бабы и девки еще ткут красна, и которые из них помоложе и повеселей да посвободней в жизни, так ходят в соседние деревни или в усадьбы на гульбища; их обыкновенно сопровождают мальчишки в ситцевых рубахах и непременно с крашеным яйцом в руке.
Но вот прямая, как стрела, улица приходит в какое-то особенное суетливое оживление. Ездоки приворачивают к заборам, пешие сторонятся, татарки в красных чадрах, нарядные и пестрые,
сгоняют ребят
по дворам. Из юрт выбегают любопытные, и все поворачивают лица в одну сторону.
Летом еще кое-кто из них копошится около реки,
сгоняя лес плотами вниз
по течению, но зимнее их существование таинственно.
Да это сделается тогда само собою,
по тому же невольному чувству,
по которому вы хлопочете, чтобы прекрасной картине дано было хорошее освещение, и невольно делаете движение, чтобы
согнать севшую на нее муху…
Согнать со двора хотела его Аксинья Захаровна, нейдет: «Меня-де сам Патап Максимыч к себе жить пустил, я-де ему в Узенях нужен, а ты мне не указчица…» И денег уж Аксинья Захаровна давала ему, уйди только из деревни вон, но и тем не могла избавиться от собинки: пропьянствует на стороне дня три, четыре да
по милым родным и стоскуется — опять к сестре на двор…
И смолу с дегтем сидит, а заплатив попенные, рубит лес в казенных дачах и
сгоняет по Волге до Астрахани бревна, брусья, шесты, дрючки, слеги и всякий другой лесной товар.
Закипела досада в Алексее. «
Сгоню его беспременно! — думает он. — Ишь какого барина гнет из себя, сиволапый!.. Слова путем не хочет промолвить!..» Повернулся и пошел вдоль
по набережной. Десяти шагов не прошел, как капитан ему крикнул вдогонку...
Говорили Чубаловы с тем, с другим мужиком порознь, говорили и с двумя, с тремя зарáз, и все соглашались, что хотят из деревни их
согнать не по-Божески, что это будет и перед Богом грех, и перед добрыми людьми зазорно, но только что мир-народ в кучу сберется, иные речи от тех же самых мужиков зачнутся: «Вон из деревни!
— А когда придут? Скажи, коли с Богом беседовал, — с досады мотнув головой, отрезал Орошин. —
По нашему простому человечьему разуменью, разве что после Рождества Богородицы придут мои баржи на Гребновскую, значит, когда уже квартальные с ярманки народ
сгонят…
Рассказывают, что один вновь назначенный заседатель, прибыв в свой участок,
согнал крестьян и приказал им копать
по сторонам дороги канавы; его преемник, не желая уступать ему в оригинальности,
согнал крестьян и приказал им зарывать канавы.
Он благосклонно протянул руку Белозерову. Автомобиль мягко сорвался и поплыл
по шоссе. Белозеров пошел к крыльцу. Катя пристально смотрела на него. Белозеров поспешил
согнать с лица остатки почтительно-радостной улыбки.
Мы очень ею увлекались. Занята сшибалка большими, нас не пускают, — сшибаемся просто на земле, воображая себе полосу бревна. Идем из гимназии
по улице, увидим, лежит бревно, — сейчас же сшибаться, пока не
сгонит дворник. Совсем как теперь с футболом.
Чего не натерпелись князь Борис Алексеич с княгиней, ехавши
по Заборью! Он, голову повеся, молча сидел, княгиня со слезами на глазах, кротко, приветно всем улыбалась. На приветы ее встречные ругали ее ругательски. Мальчишек сотни полторы с села
согнали: бегут за молодыми господами, «у-у!» кричат, языки им высовывают.
Проезжий. А коли по-божьи жить, так бога и слушать надо, а не людей. А будешь по-божьи жить, не станешь с чужой земли людей
сгонять, не станешь в десятских, старостах ходить, подати отбирать, не пойдешь в стражники, в урядники, а пуще всего в солдаты не пойдешь, не будешь обещаться людей убивать.
Призадумались короли, однако
по ночам не спят, ворочаются, — война больших денег стоит. А у них только на мирный обиход в обрез казны хватало. Да и время весеннее, боронить-сеять надо, а тут лошадей всех в кавалерию-артиллерию
согнали, вдоль границы укрепления строят, ниток одних на амуницию катушек с сот пять потребовалось. А отступиться никак невозможно: амбицию свою поддержать кажному хочется.