Неточные совпадения
Довольно демон ярости
Летал с мечом карающим
Над русскою землей.
Довольно рабство тяжкое
Одни пути лукавые
Открытыми, влекущими
Держало на Руси!
Над Русью оживающей
Святая песня слышится,
То ангел милосердия,
Незримо пролетающий
Над нею,
души сильные
Зовет на честный путь.
«Так же буду сердиться на Ивана кучера, так же буду спорить, буду некстати высказывать свои мысли, так же будет стена между
святая святых моей
души и другими, даже женой моей, так же буду обвинять ее за свой страх и раскаиваться в этом, так же буду не понимать разумом, зачем я молюсь, и буду молиться, — но жизнь моя теперь, вся моя жизнь, независимо от всего, что может случиться со мной, каждая минута ее — не только не бессмысленна, как была прежде, но имеет несомненный смысл добра, который я властен вложить в нее!»
—
Душа моя, дайте ее мне ради всего
святого.
He мысля гордый свет забавить,
Вниманье дружбы возлюбя,
Хотел бы я тебе представить
Залог достойнее тебя,
Достойнее
души прекрасной,
Святой исполненной мечты,
Поэзии живой и ясной,
Высоких дум и простоты;
Но так и быть — рукой пристрастной
Прими собранье пестрых глав,
Полусмешных, полупечальных,
Простонародных, идеальных,
Небрежный плод моих забав,
Бессонниц, легких вдохновений,
Незрелых и увядших лет,
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.
А уж упал с воза Бовдюг. Прямо под самое сердце пришлась ему пуля, но собрал старый весь дух свой и сказал: «Не жаль расстаться с светом. Дай бог и всякому такой кончины! Пусть же славится до конца века Русская земля!» И понеслась к вышинам Бовдюгова
душа рассказать давно отошедшим старцам, как умеют биться на Русской земле и, еще лучше того, как умеют умирать в ней за
святую веру.
Русский человек может быть отчаянным мошенником и преступником, но в глубине
души он благоговеет перед святостью и ищет спасения у
святых, у их посредничества.
— «А спроси, — отвечаю ей, — всех господ офицеров, нечистый ли во мне воздух али другой какой?» И так это у меня с того самого времени на
душе сидит, что намеднись сижу я вот здесь, как теперь, и вижу, тот самый генерал вошел, что на
Святую сюда приезжал: «Что, — говорю ему, — ваше превосходительство, можно ли благородной даме воздух свободный впускать?» — «Да, отвечает, надо бы у вас форточку али дверь отворить, по тому самому, что у вас воздух несвежий».
О, он отлично понимал, что для смиренной
души русского простолюдина, измученной трудом и горем, а главное, всегдашнею несправедливостью и всегдашним грехом, как своим, так и мировым, нет сильнее потребности и утешения, как обрести святыню или
святого, пасть пред ним и поклониться ему: «Если у нас грех, неправда и искушение, то все равно есть на земле там-то, где-то
святой и высший; у того зато правда, тот зато знает правду; значит, не умирает она на земле, а, стало быть, когда-нибудь и к нам перейдет и воцарится по всей земле, как обещано».
Конечно, все это лишь древняя легенда, но вот и недавняя быль: один из наших современных иноков спасался на Афоне, и вдруг старец его повелел ему оставить Афон, который он излюбил как святыню, как тихое пристанище, до глубины
души своей, и идти сначала в Иерусалим на поклонение
святым местам, а потом обратно в Россию, на север, в Сибирь: «Там тебе место, а не здесь».
Кто снес бы бич и посмеянье века,
Бессилье прав, тиранов притесненье,
Обиды гордого, забытую любовь,
Презренных
душ презрение к заслугам,
Когда бы мог нас подарить покоем
Одни удар… О, помяни
Мои грехи в твоей
святой молитве!
— Теперь не берешь, а самому придется плохо — будешь брать.
Душой не кривишь… эх, ты! Знать, за
святых все заступаешься!.. А Борьку Переходова забыл?.. Кто за него хлопотал? кто покровительство ему оказывал? а?
…Действительно, какая-то шекспировская фантазия пронеслась перед нашими глазами на сером фонде Англии, с чисто шекспировской близостью великого и отвратительного, раздирающего
душу и скрипящего по тарелке.
Святая простота человека, наивная простота масс и тайные окопы за стеной, интриги, ложь. Знакомые тени мелькают в других образах — от Гамлета до короля Лира, от Гонериль и Корделий до честного Яго. Яго — всё крошечные, но зато какое количество и какая у них честность!
С
души сошла черная пелена, твой образ воскрес передо мной во всей ясности своей, и я протянул тебе руку в Париже так же легко и любовно, как протягивал в лучшие,
святые минуты нашей московской жизни.
По обыкновению, Бурмакин забыл об исходной точке и ударился в сторону. При таких условиях Милочка могла говорить что угодно, оставаясь неприкосновенною в своей невменяемости. Все ей заранее прощалось ради «
святой простоты», которой она была олицетворением, и ежели порою молодому человеку приводилось испытывать некоторую неловкость, выслушивая ее наивные признания, то неловкость эта почти моментально утопала в превыспренностях, которыми полна была его
душа.
Преимущественно шли расспросы о том, сколько у отца Василия в приходе
душ, деревень, как последние называются, сколько он получает за требы, за славление в Рождество Христово, на
святой и в престольные праздники, часто ли служит сорокоусты, как делятся доходы между священником, дьяконом и причетниками, и т. п.
— Ну, теперь пойдет голова рассказывать, как вез царицу! — сказал Левко и быстрыми шагами и радостно спешил к знакомой хате, окруженной низенькими вишнями. «Дай тебе бог небесное царство, добрая и прекрасная панночка, — думал он про себя. — Пусть тебе на том свете вечно усмехается между ангелами
святыми! Никому не расскажу про диво, случившееся в эту ночь; тебе одной только, Галю, передам его. Ты одна только поверишь мне и вместе со мною помолишься за упокой
души несчастной утопленницы!»
Еще в прошлом году, когда собирался я вместе с ляхами на крымцев (тогда еще я держал руку этого неверного народа), мне говорил игумен Братского монастыря, — он, жена,
святой человек, — что антихрист имеет власть вызывать
душу каждого человека; а
душа гуляет по своей воле, когда заснет он, и летает вместе с архангелами около Божией светлицы.
— Читали ли вы, — спросил Иван Иванович после некоторого молчания, высовывая голову из своей брички к Ивану Федоровичу, — книгу «Путешествие Коробейникова ко
святым местам»? Истинное услаждение
души и сердца! Теперь таких книг не печатают. Очень сожалетельно, что не посмотрел, которого году.
— Катерина! постой на одно слово: ты можешь спасти мою
душу. Ты не знаешь еще, как добр и милосерд бог. Слышала ли ты про апостола Павла, какой был он грешный человек, но после покаялся и стал
святым.
Но все бы Коржу и в ум не пришло что-нибудь недоброе, да раз — ну, это уже и видно, что никто другой, как лукавый дернул, — вздумалось Петрусю, не обсмотревшись хорошенько в сенях, влепить поцелуй, как говорят, от всей
души, в розовые губки козачки, и тот же самый лукавый, — чтоб ему, собачьему сыну, приснился крест
святой! — настроил сдуру старого хрена отворить дверь хаты.
Одиноко сидел в своей пещере перед лампадою схимник и не сводил очей с
святой книги. Уже много лет, как он затворился в своей пещере. Уже сделал себе и дощатый гроб, в который ложился спать вместо постели. Закрыл
святой старец свою книгу и стал молиться… Вдруг вбежал человек чудного, страшного вида. Изумился
святой схимник в первый раз и отступил, увидев такого человека. Весь дрожал он, как осиновый лист; очи дико косились; страшный огонь пугливо сыпался из очей; дрожь наводило на
душу уродливое его лицо.
Образовалась церковь
святых, таинственный центр мировой
души, возвращающейся к Богу.
Человеческое было соединено с божеским в Христе, индивидуально соединялось у
святых, у спасавших свою
душу; но на пути истории, на пути культуры осталась отъединенность.
Да отнесет сие
души вашей зыбление совет мой во
святая ее, да восколеблется она при моем воспоминовении и да буду отсутствен оградою вам от зол и печалей.
Не слышен здесь житейский шум,
Прохлада, тишина
И полусумрак… Строгих дум
Опять
душа полна.
Святых и ангелов толпой
Вверху украшен храм,
Порфир и яшма под ногой
И мрамор по стенам…
И
душу мою
Наполнило чувство
святое.
И усмехались, но на цифрах и на подобиях стали дрожать, и книгу просили закрыть, и уйти, и награждение мне к
Святой назначили, а на Фоминой богу
душу отдали.
Святая-то
душа, Таисья, у нас в Мурмосе гостила, ну и подвела всю механику.
Мой первый друг, мой друг бесценный,
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил;
Молю
святое провиденье:
Да голос мой
душе твоей
Дарует то же утешенье,
Да озарит он заточенье
Лучом лицейским ясных дней!
Укрепившись причащением
святых тайн, она с спокойною
душой утешала мужа и мать, детей благословила, простилась с друзьями.
— Запишем. Теперь предположим другое — что ты являешься сюда как проповедник лучшей, честной жизни, вроде этакого спасителя погибающих
душ. Знаешь, как на заре христианства иные
святые отцы вместо того, чтобы стоять на столпе тридцать лет или жить в лесной пещере, шли на торжища в дома веселья, к блудницам и скоморохам. Но ведь ты не так?
— Поверьте, господа, что
душой отдыхаешь среди молодежи от всех этих житейских дрязг, — говорил он, придавая своему жесткому и порочному лицу по-актерски преувеличенное и неправдоподобное выражение растроганности.Эта вера в
святой идеал, эти честные порывы!.. Что может быть выше и чище нашего русского студенчества?.. Кельнер! Шампанскава-а! — заорал он вдруг оглушительно и треснул кулаком по столу.
— Подпрапорщик Лбов! Опять фокусничаете! — притворно-строго окрикнул его Слива. Старый «бурбон» в глубине
души питал слабость к подпрапорщику, как к отличному фронтовику и тонкому знатоку устава. — Показывайте то, что требуется наставлением. Здесь вам не балаган на
святой неделе.
Чистота, полная преданность воле Бога и горячность этой девушки поразили старца. Он давно уже хотел отречься от мира, но монастырь требовал от него его деятельности. Эта деятельность давала средства монастырю. И он соглашался, хотя смутно чувствовал всю неправду своего положения. Его делали
святым, чудотворцем, а он был слабый, увлеченный успехом человек. И открывшаяся ему
душа этой девушки открыла ему и его
душу. И он увидал, как он был далек от того, чем хотел быть и к чему влекло его его сердце.
— Шесть
душ убил, а
святой человек. Уж я ручаюсь.
— Я смотрю с настоящей — и тебе тоже советую: в дураках не будешь. С твоими понятиями жизнь хороша там, в провинции, где ее не ведают, — там и не люди живут, а ангелы: вот Заезжалов —
святой человек, тетушка твоя — возвышенная, чувствительная
душа, Софья, я думаю, такая же дура, как и тетушка, да еще…
Народится ли вновь на
святой Руси
Та живая
душа, тот великий дух,
Чтоб от моря до моря, по всем степям,
Вдоль широкой реки, в глубине лесной
По проселкам, по селам, по всем городам
Пронеслась эта песня, как божий гром,
И чтоб вся-то Русь православная,
Откликаючись, встрепенулася!
«Имею удовольствие препроводить Вам при сем жития
святых и книгу Фомы Кемпийского «О подражании Христу». Читайте все сие со вниманием: тут Вы найдете вехи, поставленные нам на пути к будущей жизни, о которой Вы теперь болеете Вашей юной
душой. Еще посылаю Вам книгу, на русском языке, Сен-Мартена об истине и заблуждениях. Перевод очень верный. Если что будет затруднять Вас в понимании, спрашивайте меня. Может быть, при моей душевной готовности помогать Вам, я и сумею растолковать».
Как помещица, Вы всегда можете отпустить ко мне Аксюшу в Петербург, дав ей паспорт; а раз она здесь, супругу ее не удастся нас разлучить, или я его убью; но ежели и Вы, Катрин, не сжалитесь надо мною и не внемлете моей мольбе, то против Вас я не решусь ничего предпринять: достаточно и того, что я совершил в отношении Вас; но клянусь Вам всем
святым для меня, что я от тоски и отчаяния себя убью, и тогда смерть моя безраздельно ляжет на Ваше некогда любившее меня сердце; а мне хорошо известно, как тяжело носить в
душе подобные воспоминания: у меня до сих пор волос дыбом поднимается на голове, когда я подумаю о смерти Людмилы; а потому, для Вашего собственного душевного спокойствия, Катрин, остерегитесь подводить меня к давно уже ожидаемой мною пропасти, и еще раз повторяю Вам, что я застрелюсь, если Вы не возвратите мне Аксюты».
Как и он ли, злой пес Малюта,
Задушил святого старца,
Святого старца Филиппа!
Баю-баюшки-баю,
Баю, мое дитятко!
— Все ли ты поведал мне? — сказал игумен. — Не тяготит ли еще что-нибудь
душу твою? Не помыслил ли ты чего на царя? Не задумал ли ты чего над
святою Русью?
Но и тут, среди безобразий актерского кочевья, Аннинька ревниво выделяла «
святые дни» и отыскивала в
душе отголоски прошлого, которые помогали ей по-детски умиляться и вздыхать.
Святой хранитель
Первоначальных бурных дней,
О дружба, нежный утешитель
Болезненной
души моей!
Руслан на мягкий мох ложится
Пред умирающим огнем;
Он ищет позабыться сном,
Вздыхает, медленно вертится…
Напрасно! Витязь наконец:
«Не спится что-то, мой отец!
Что делать: болен я
душою,
И сон не в сон, как тошно жить.
Позволь мне сердце освежить
Твоей беседою
святою.
Прости мне дерзостный вопрос.
Откройся: кто ты, благодатный,
Судьбы наперсник непонятный?
В пустыню кто тебя занес...
— Это все правда! — утверждал он. — Ежели
святые грешат с грешными женщинами, то, конешно, демону лестно согрешить с
душой чистой…
Но если кто особенно хочет позаботиться о своей
душе, то по этой вере внушается, что наибольшее обеспечение блаженства
души на том свете достигается еще тем, чтобы жертвовать деньги на церкви и монастыри, обязывая этим
святых людей молиться за себя. Спасительны еще, по этой вере, для
души хождения по монастырям и целование явленных икон и мощей.
Дмитрий Яковлевич встал, и на
душе у него сделалось легче; перед ним вилась и пропадала дорога, он долго смотрел на нее и думал; не уйти ли ему по ней, не убежать ли от этих людей, поймавших его тайну, его
святую тайну, которую он сам уронил в грязь?
Так я прогневил господа и должен сносить без ропота горькую мою участь; но ты молилась, Анастасья! в глазах твоих, устремленных на
святые иконы, сияла благодать божия… я видел ясно: никакие земные помыслы не омрачали
души твоей… тебя не тяготит ужасный грех поруганной святыни!..
Хотя в 1612 году великолепная церковь
святого Сергия, высочайшая в России колокольня, две башни прекрасной готической архитектуры и много других зданий не существовали еще в Троицкой лавре, но высокие стены, восемь огромных башен, соборы: Троицкий, с позлащенною кровлею, и Успенский, с пятью главами, четыре другие церкви, обширные монастырские строения, многолюдный посад, большие сады, тенистые рощи, светлые пруды, гористое живописное местоположение — все пленяло взоры путешественника, все поселяло в
душе его непреодолимое желание посвятить несколько часов уединенной молитве и поклониться смиренному гробу основателя этой
святой и знаменитой обители.
Мир со всем его шумом и суетою не стоил бы ослиного копыта, не имей человек сладкой возможности оросить свою бедную
душу хорошим стаканом красного вина, которое, подобно
святому причастию, очищает нас от злого праха грехов и учит любить и прощать этот мир, где довольно-таки много всякой дряни…