Неточные совпадения
Он перевел
дух свободнее. «Наверно, не то!» Мало-помалу он стал ободряться, он усовещивал себя всеми силами ободриться и опомниться.
запел он и, сунув палку под мышку, потряс
свободной рукой ствол молодой сосны. — Костерчик разведи, только — чтобы огонь не убежал. Погорит сушняк — пепел будет, дунет ветер — нету пеплу! Все —
дух. Везде. Ходи в
духе…
Он знал цену этим редким и дорогим свойствам и так скупо тратил их, что его звали эгоистом, бесчувственным. Удержанность его от порывов, уменье не выйти из границ естественного,
свободного состояния
духа клеймили укором и тут же оправдывали, иногда с завистью и удивлением, другого, который со всего размаха летел в болото и разбивал свое и чужое существование.
Бахарев сегодня был в самом хорошем расположении
духа и встретил Привалова с веселым лицом. Даже болезнь, которая привязала его на целый месяц в кабинете, казалась ему забавной, и он называл ее собачьей старостью. Привалов вздохнул
свободнее, и у него тоже гора свалилась с плеч. Недавнее тяжелое чувство разлетелось дымом, и он весело смеялся вместе с Василием Назарычем, который рассказал несколько смешных историй из своей тревожной, полной приключений жизни.
Некоторые славянофильствующие и в наши горестные дни думают, что если мы, русские, станем активными в отношении к государству и культуре, овладевающими и упорядочивающими, если начнем из глубины своего
духа создавать новую,
свободную общественность и необходимые нам материальные орудия, если вступим на путь технического развития, то во всем будем подобными немцам и потеряем нашу самобытность.
Но личность существует лишь в том случае, если человек есть
свободный творческий
дух, над которым кесарь не всесилен.
Можно лишь противопоставлять низкому, рабскому
духу дух свободный и высокий.
Свобода предполагает, что жизнь не окончательно регулирована и рационализирована, что в ней есть зло, которое должно быть побеждено
свободным усилием
духа.
Такие великие явления мировой культуры, как греческая трагедия или культурный ренессанс, как германская культура XIX в. или русская литература XIX в., совсем не были порождениями изолированного индивидуума и самоуслаждением творцов, они были явлением
свободного творческого
духа.
Если идти назад по линии материального развития человечества, то мы не дойдем до
свободного и цельного
духа, а дойдем лишь до более элементарных и примитивных форм материальной жизни.
Дух,
свободный в своем внутреннем опыте, становится навязчивым и насильническим; он открывается относительной, внешней жизни не как живой опыт, а как извне навязанный, безжизненный принцип или норма.
Да и так ли еще: сколь многие из этих избранников, из могучих, которые могли бы стать избранниками, устали наконец, ожидая тебя, и понесли и еще понесут силы
духа своего и жар сердца своего на иную ниву и кончат тем, что на тебя же и воздвигнут
свободное знамя свое.
В первые месяцы своего перерождения он почти все время проводил в чтении; но это продолжалось лишь немного более полгода: когда он увидел, что приобрел систематический образ мыслей в том
духе, принципы которого нашел справедливыми, он тотчас же сказал себе: «теперь чтение стало делом второстепенным; я с этой стороны готов для жизни», и стал отдавать книгам только время,
свободное от других дел, а такого времени оставалось у него мало.
Раздастся голос благородный,
И юношам в заветный дар
Он принесет и
дух свободный,
И мысли свет, и сердца жар…
Но
дух мой оставался
свободным, независимым от окружающих условий, обращенным к творчеству.
В глубине русского народа заложена свобода
духа большая, чем у более
свободных и просвещенных народов Запада.
Мне говорят: развивай все сокровища своего
духа для
свободного самоуслаждения
духом, плачь, дабы утешиться, скорби, дабы возрадоваться, стремись к совершенству, лезь на верхнюю ступень развития, а спотыкнешься, — падай, черт с тобой…
Он противополагает римской идее, основанной на принуждении, русскую идею, основанную на свободе
духа, он обличает ложные теократии во имя истинной
свободной теократии (выражение Вл.
Философия должна быть
свободной, должна искать истину, но именно
свободная философия, философия свободы приходит к тому, что лишь религиозно, лишь жизни цельного
духа дается истина и бытие.
Мир сотворен для
свободных, для сильных
духом.
Согласилась со мной, что мы при третьем коне, вороном, и при всаднике, имеющем меру в руке своей, так как всё в нынешний век на мере и на договоре, и все люди своего только права и ищут: «мера пшеницы за динарий и три меры ячменя за динарий»… да еще
дух свободный и сердце чистое, и тело здравое, и все дары божии при этом хотят сохранить.
В четверг на святой папа, сестра и Мими с Катенькой уехали в деревню, так что во всем большом бабушкином доме оставались только Володя, я и St.-Jérôme. То настроение
духа, в котором я находился в день исповеди и поездки в монастырь, совершенно прошло и оставило по себе только смутное, хотя и приятное, воспоминание, которое все более и более заглушалось новыми впечатлениями
свободной жизни.
Нас мгла и тревоги встречали,
Порой заграждая нам путь.
Хотелось нередко в печали
Свободною грудью вздохнуть,
Но дни проходили чредою,
Все мрак и все злоба вокруг —
Не падали
духом с тобою
Мы, горем исполненный друг!
И крепла лишь мысль и стремилась
К рассвету, к свободе вперед —
Туда, где любовь сохранилась,
Где солнце надежды взойдет!
— Тут говорится, что
свободный от страстей
дух человека являет вечное благо, но он тот же и в своих стихийных стремлениях.
Ибо человек, будучи одинаково причастен
духа божия и стихийной натуры мира и находясь
свободною душою своею посреди сих двух начал, как некая связь их и проводник действия божия в мире, тем самым имел роковую возможность разъединить их, уклонившись от божественного начала и перестав проводить его в натуру.
Сие установлено сколько во изъявление любви нашей, и за гробом братьям нашим сопутствующей, столько же и во знамение того, что истинных
свободных каменщиков в
духе связь и по отшествии их от сего мира не прерывается.
— Нет, не разочаровался нисколько ни в чем, но меня смутило, что православия нельзя переменить. Сознание этой несвободности меня лишает спокойствия совести. Самостоятельность моя этим подавлена и возмущается. Я подал просьбу, чтоб мне позволили выйти, а если не позволят, то думаю уйти в Турцию, где христианские исповедания не имеют протекции и оттого в известном отношении
свободнее и ближе к
духу Христова учения. Жду с нетерпением ответа, а теперь прощайте и извините меня, что я отнял у вас много времени.
Ночь застала путников на полдороге, где кончался лес и начинались отобранные от монастыря угодья. Арефа вздохнул
свободнее: все же не так жутко в чистом поле, где больше орда баловалась. Теперь орда отогнана с линии далеко, и уже года два, как о ней не было ни слуху ни
духу. Обрадовался Арефа, да только рано: не успела телега отъехать и пяти верст, как у речки выскочили четверо и остановили ее.
В пространстве синего эфира
Один из ангелов святых
Летел на крыльях золотых,
И душу грешную от мира
Он нес в объятиях своих.
И сладкой речью упованья
Ее сомненья разгонял,
И след проступка и страданья
С нее слезами он смывал.
Издалека уж звуки рая
К ним доносилися — как вдруг,
Свободный путь пересекая,
Взвился из бездны адский
дух.
Он был могущ, как вихорь шумный,
Блистал, как молнии струя,
И гордо в дерзости безумной
Он говорит: «Она моя...
— Самый
свободный народ по
духу, — усмехнулся мой собеседник. — Только — вы не сердитесь, я правильно рассуждаю, так миллионы наши думают, да — сказать не умеют… Жизнь надо устроить проще, тогда она будет милосерднее к людям…
— Жизнь наполнена страхом, — говорит Михайла, — силы
духа человеческого поедает взаимная ненависть. Безобразна жизнь! Но — дайте детям время расти свободно, не превращайте их в рабочий скот, и —
свободные, бодрые — они осветят всю жизнь внутри и вне вас прекрасным огнём юной дерзости
духа своего, великой красотой непрерывного деяния!
Право, если бы не было
свободной и гордой Англии, «этого алмаза, оправленного в серебро морей», как называет ее Шекспир, если б Швейцария, как Петр, убоявшись кесаря, отреклась от своего начала, если б Пиэмонт, эта уцелевшая ветка Италии, это последнее убежище свободы, загнанной за Альпы и не перешедшей Апеннины, если б и они увлеклись примером соседей, если б и эти три страны заразились мертвящим
духом, веющим из Парижа и Вены, — можно было бы подумать, что консерваторам уже удалось довести старый мир до конечного разложения, что во Франции и Германии уже наступили времена варварства.
Тело — это стены, ограничивающие
дух и мешающие ему быть
свободным.
Дух не переставая старается раздвинуть эти стены, и вся жизнь разумного человека состоит в раздвижении этих стен, в освобождении
духа от плена тела. Смерть совсем освобождает. И потому смерть не только не страшна, но радостна для человека, живущего истинной жизнью.
В
духе все равны, и это равенство жизненно опознается в христианстве: «нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба,
свободного, но все и во всем Христос» (Кол. 3:11; ср. Гал. 3:28).
Выхождение из себя абсолютного
духа есть, во-первых,
свободное, его не нужно смешивать с тем внутренним рождением, а также и с тем внешним, вытекающим из необходимости (Not) или инстинкта рождением и зачатием.
Как глубь недвижимая в мощном просторе
Все та же, что в бурном волнении, —
Дух ясен и светел в
свободном покое,
Но тот же и в страстном хотении.
Свобода, неволя, покой и волнение
Проходят и снова являются,
А он все один, и в стихийном стремлении
Лишь сила его открывается.
Все следует для него только modo aeterno, т. е. чисто логическим способом, имманентным движением: ибо это есть лишь фальсифицированный рационализм, если, напр., объясняют происхождение мира
свободным обнаружением абсолютного
духа, который вообще хочет утверждать творение чрез действие (thätliche).
Свободное от этики, искусство по своему
духу, по своему внутреннему пафосу подлежит суду только мистическому и религиозному.
Ведь религиозная вера и мифотворчество не может же быть упразднено в своей области какой-либо философемой, и религия существует с большим достоинством вне всякой философии, нежели с несвободной, а потому и неискренней философией, которая как будто хочет показать своей «апологетикой», что сама религия нуждается в апологии, задача апологетики, возомнившей себя религиозной философией, есть поэтому вообще ложная задача, одинаково недостойная и религии, и философии, ибо в ней соединяется отсутствие религиозной веры и
свободного философского
духа.
Очевидно, власть имеет какое-то отношение к самому существу человеческого
духа, и надо прежде всего отвергнуть рационалистические измышления «просветительства», будто власть и право кем-то изобретены, выдуманы на известную потребу, произошли вследствие «общественного договора» или
свободного соглашения [Теорию «общественного договора» (как переход разрозненных индивидов от естественного к социально-государственному состоянию путем взаимного ограничения и перенесения друг на друга прав, что фиксировалось в договоре) разрабатывали философы-просветители: Ж. Ж. Руссо, Т. Гоббс, Дж. Локк и др.].
Он опознается не принудительностью внешних чувств, не насильственно, но
свободным, творческим устремлением
духа, исканием Бога, напряженной актуальностью души в этом направлении.
Абсолютный
дух осуществляет это
свободное свое произведение лишь тем, что он хотя и отличенное, но не отделенное и не зависимое от него бытие поставляет и подчиняет себе, частью заставляя содействовать себе, частью же делая своим орудием» (I, 214, 5, ib., 119).
Поэтому душа твоя должна стать
свободной от всякого
духа, стать бездушной — geistlos!
«Прометей, — говорит Велькер, — должен стать
свободным только путем добровольного наложения на себя символических оков; он познает, что бессмертный
дух может обеспечить себе свободу и счастье только через самоограничение, только через ощущение своей зависимости от Всевышнего».
И в уме Александры Ивановны потянулась долгая, тупая пауза, он словно уснул,
свободный от всех треволнений; память, устав работать, легла как занавес, сокрывший от зрителя опустелую сцену, и возобладавший
дух ее унесся и витал в безмятежных сферах.
Аналогия возможна лишь со
свободной жизнью
духа.
Отвлеченная идея бытия, как царства неизменного порядка, отвлеченно-общего, есть всегда порабощение
свободного творческого
духа человека.
Общество
свободных людей, не рабов должно быть создано не по образу космоса, а по образу
духа, т. е. не по образу иерархизма, а по образу персонализма, не по образу детерминации, а по образу свободы, не по образу господства силы и сильного, а по образу солидарности и милосердия.
Свободный не может терпеть социального рабства, но он в
духе остается
свободным и в том случае, если не в силах победить внешнего, социального рабства.
Когда человек сознал себя
свободным и творческим
духом, он тем самым поставил разрешение трагических конфликтов жизни в зависимость от своей свободы и своего творчества, а не от отвлеченного принятия однообразного, общеобязательного закона.