Неточные совпадения
— Да, это, конечно, так! — сказал Брагин, кивнув головой, и вздохнул, продолжая: — Эту пословицу я вчера читал в каком-то листке. — И, пожимая руку Самгина, закончил: — От вас всегда уходишь успокоенный.
Светлым, спокойным
умом обладаете вы — честное слово!
Он задрожит от гордости и счастья, когда заметит, как потом искра этого огня светится в ее глазах, как отголосок переданной ей мысли звучит в речи, как мысль эта вошла в ее сознание и понимание, переработалась у ней в
уме и выглядывает из ее слов, не сухая и суровая, а с блеском женской грации, и особенно если какая-нибудь плодотворная капля из всего говоренного, прочитанного, нарисованного опускалась, как жемчужина, на
светлое дно ее жизни.
И уж не выбраться ему, кажется, из глуши и дичи на прямую тропинку. Лес кругом его и в душе все чаще и темнее; тропинка зарастает более и более;
светлое сознание просыпается все реже и только на мгновение будит спящие силы.
Ум и воля давно парализованы, и, кажется, безвозвратно.
Жизнь в бахаревском доме навсегда осталась для Привалова самой
светлой страницей в его воспоминаниях. Все, что он привык уважать и считал лучшим, он соединял в своем
уме с именем Бахаревых.
Они будут расслабленно трепетать гнева нашего,
умы их оробеют, глаза их станут слезоточивы, как у детей и женщин, но столь же легко будут переходить они по нашему мановению к веселью и к смеху,
светлой радости и счастливой детской песенке.
«Брак? Что это… брак… — неслось, как вихрь, в
уме Алеши, — у ней тоже счастье… поехала на пир… Нет, она не взяла ножа, не взяла ножа… Это было только „жалкое“ слово… Ну… жалкие слова надо прощать, непременно. Жалкие слова тешат душу… без них горе было бы слишком тяжело у людей. Ракитин ушел в переулок. Пока Ракитин будет думать о своих обидах, он будет всегда уходить в переулок… А дорога… дорога-то большая, прямая,
светлая, хрустальная, и солнце в конце ее… А?.. что читают?»
Князь всегда почти делал вид, что очень смеется, а иногда и в самом деле смеялся блестящему
уму и
светлому чувству, с которым она иногда рассказывала, когда увлекалась, а она увлекалась часто.
Не сидите с моим другом, Зарницыным, он затмит ваш девственный
ум своей туманной экономией счастья; не слушайте моего друга Вязмитинова, который погубит ваше
светлое мышление гегелианскою ересью; не слушайте меня, преподлейшего в сношениях с зверями, которые станут называть себя перед вами разными кличками греко-российского календаря; даже отца вашего, которому отпущена половина всех добрых качеств нашей проклятой Гоморры, и его не слушайте.
Еще ребенком он поражал учителей своим
светлым, бойким
умом; в университете около него группировался целый кружок молодежи; первые житейские дебюты обещали ему блестящую будущность.
Человек видел свои желания и думы в далеком, занавешенном темной, кровавой завесой прошлом, среди неведомых ему иноплеменников, и внутренне, —
умом и сердцем, — приобщался к миру, видя в нем друзей, которые давно уже единомышленно и твердо решили добиться на земле правды, освятили свое решение неисчислимыми страданиями, пролили реки крови своей ради торжества жизни новой,
светлой и радостной.
Знаете ли, что мне известны имена четырех негодяев и что я схожу с
ума, схожу окончательно, окончательно!!!..» Но тут Юлия Михайловна вдруг прервала молчание и строго объявила, что она давно сама знает о преступных замыслах и что всё это глупость, что он слишком серьезно принял, и что касается до шалунов, то она не только тех четверых знает, но и всех (она солгала); но что от этого совсем не намерена сходить с
ума, а, напротив, еще более верует в свой
ум и надеется всё привести к гармоническому окончанию: ободрить молодежь, образумить ее, вдруг и неожиданно доказать им, что их замыслы известны, и затем указать им на новые цели для разумной и более
светлой деятельности.
Кроме того, ему небезызвестно было, что церковная земля еще не была надлежащим образом отмежевана и что Иудушка не раз, проезжая мимо поповского луга, говаривал: «Ах, хорош лужок!» Поэтому в светское обращение батюшки примешивалась и немалая доля «страха иудейска», который выражался в том, что батюшка при свиданиях с Порфирием Владимирычем старался приводить себя в
светлое и радостное настроение, хотя бы и не имел повода таковое ощущать, и когда последний в разговоре позволял себе развивать некоторые ереси относительно путей провидения, предбудущей жизни и прочего, то, не одобряя их прямо, видел, однако, в них не кощунство или богохульство, но лишь свойственное дворянскому званию дерзновение
ума.
А они требуют, чтоб я вместо живой речи, направляемой от души к душе, делал риторические упражнения и сими отцу Троадию доставлял удовольствие чувствовать, что в церкви минули дни Могилы, Ростовского Димитрия и других светил
светлых, а настали иные, когда не умнейший слабейшего в разуме наставляет, а обратно, дабы сим
уму и чувству человеческому поругаться.
У молодого майора были некоторые качества, которые как будто бы симпатизировали с свойствами Степана Михайловича; но у старика, кроме здравого
ума и
светлого взгляда, было это нравственное чутье людей честных, прямых и правдивых, которое чувствует с первого знакомства с человеком неизвестным кривду и неправду его, для других незаметную; которое слышит зло под благовидною наружностью и угадывает будущее его развитие.
Софья Николавна, уже с неделю прогостившая в семействе своего мужа и сестер, обрадовалась Чичаговым, как
светлому празднику; пахнуло на нее свежим воздухом, отдохнули ее душа и живой
ум, и она проговорила с друзьями чуть не до полночи.
Такой же русый волос, такой же румянец, такие же
светлые ласковые глаза, только
ума у Володьки Пятова не было ни на грош: весь промотан в городе.
Изо всех собравшихся на станции только один этот человек, с чахоточной фигурой и лицом старой обезьяны, сохранял свою обычную невозмутимость. Он приехал позднее всех и теперь медленно ходил взад и вперед по платформе, засунув руки по локоть в карманы широких, обвисших брюк и пожевывая свою вечную сигару. Его
светлые глаза, за которыми чувствовался большой
ум ученого и сильная воля авантюриста, как и всегда, неподвижно и равнодушно глядели из-под опухших, усталых век.
В недуге тяжком и в бреду
Я годы молодости прожил.
Вопрос — куда, слепой, иду? —
Ума и сердца не тревожил.
Мрак мою душу оковал
И ослепил мне
ум и очи…
Но я всегда — и дни и ночи —
О чём-то
светлом тосковал!..
Вдруг — светом внутренним полна,
Ты предо мною гордо встала —
И, дрогнув, мрака пелена
С души и глаз моих упала!
Да будет проклят этот мрак!
Свободный от его недуга,
Я чувствую — нашёл я друга!
И ясно вижу — кто мой враг!..
Тогда государь император воочию узрит
светлыми очами, кто есть его верные слуги и сколько они в бездействии рук
ума в себе накопили…
— Как вам сказать? Поэзия и правда — вот что влекло всех к нему. При
уме ясном, обширном, он был мил и забавен, как ребенок. У меня до сих пор звенит в ушах его
светлое хохотанье, и в то же время он
Такая горничная, сидя за работой в задней комнате порядочного дома, подобна крокодилу на дне
светлого американского колодца… такая горничная, как сальное пятно, проглядывающее сквозь свежие узоры перекрашенного платья — приводит
ум в печальное сомнение насчет домашнего образа жизни господ… о, любезные друзья, не дай бог вам влюбиться в девушку, у которой такая горничная, если вы разделяете мои мнения, — то очарование ваше погибло навеки.
Но бывает и совершенная противоположность: встречаются иногда на свете люди с живою, любящею душою, с
светлым, высоким
умом, с горячими и благородными стремлениями.
К
светлой заутрене в ярко освещенную моленную Патапа Максимыча столько набралось народа, сколь можно было поместиться в ней. Не кручинилась Аксинья Захаровна, что свибловский поп накроет их на тайной службе… Пантелей караульных по задворкам не ставил… В великую ночь Воскресенья Христова всяк человек на молитве… Придет ли на
ум кому мстить в такие часы какому ни есть лютому недругу?..
— В те поры, как жила я у матушки Манефы, была я дитя неразумное, — отвечала Груне Авдотья Марковна. — Одно ребячье было на
уме, да и смысл-то ребячий был. А теперь, — со
светлой улыбкой она промолвила, — теперь уж вышла я из подростков. Не чужими, своими глазами на свет Божий гляжу…
Вообще нужно заметить, что статья о Радищеве любопытна как факт, показывающий, до чего может дойти
ум живой и
светлый, когда он хочет непременно подвести себя под известные, заранее принятые определения.
Полночный свет, ты тот же день:
Белей лишь блеск, черней лишь тень,
Лишь тоньше запах сочных трав,
Лишь
ум светлей, мирнее нрав,
Да вместо страсти хочет грудь
Вот этим воздухом вздохнуть.
И всю ночь после того глаз не могла сомкнуть она, думы так и путались у ней на
уме. А думы те были все об одном Петре Степаныче, думы ясные и
светлые. Тут вполне сознала Дуня, что она полюбила Самоквасова.
…А сегодня утром я прочел, это сражение продолжается, и снова овладела мною жуткая тревога и чувство чего-то падающего в мозгу. Оно идет, оно близко — оно уже на пороге этих пустых и
светлых комнат. Помни, помни же обо мне, моя милая девушка: я схожу с
ума. Тридцать тысяч убитых. Тридцать тысяч убитых…
Мозг в ней по-прежнему ищет новой работы, кровь волнуется во имя
светлых идей и творческих образов, увлечения молодости служат материалом для художественного воспроизведения жизни; сердца ее бьются в унисон со всем лучшим, что французская нация выработывает в лице своих бойцов за свободу
ума, человечные права и общественную правду.
А погодя еще немного он уже не думал ни о Сергее Сергеиче, ни о своих ста рублях. Была тихая, задумчивая ночь, очень
светлая. Когда в лунные ночи Подгорин смотрел на небо, то ему казалось, что бодрствуют только он да луна, всё же остальное спит или дремлет; и на
ум не шли ни люди, ни деньги, и настроение мало-помалу становилось тихим, мирным, он чувствовал себя одиноким на этом свете, и в ночной тишине звук его собственных шагов казался ему таким печальным.
После сего он пришел в какое-то исступление
ума, ощутил в себе непомерную отвагу, нечто похожее на крайнюю степень опьянения; в глазах его попеременно мелькали яркие искры,
светлые полосы, какие-то дивные, уродливые призраки; над ним и буря злилась, и дождь шумел, и гром гремел — но он уже ничего не боялся.
Начнем же, братия, повесть сию
От старого Владимира до нынешнего Игоря.
Натянул он
ум свой крепостью,
Изострил он мужеством сердце,
Ратным духом исполнился
И навел храбрые полки свои
На землю Половецкую за землю Русскую.
Тогда Игорь воззрел на
светлое солнце,
Увидел он воинов своих, тьмой от него прикрытых,
И рек Игорь дружине своей:
«Братия и дружина!
Лучше нам быть порубленным, чем даться в полон.
Сядем же, други, на борзых коней
Да посмотрим синего Дона...
Этот отрывистый разговор происходил в день самоубийства князя в одном из комфортабельных номеров «Hotel des Anglais» между вошедшим в номер мужчиной, среднего роста, лет тридцати пяти, с добродушным чисто русским лицом, невольно вызывавшим симпатию, с грустным выражением добрых серых глаз, в которых светился недюжинный
ум, и молодой женщиной,
светлой шатенкой, лет двадцати пяти, сидевшей в глубоком кресле с французской книжкой в руках.
Федор Дмитриевич был среднего роста
светлый шатен, с светло-синими вдумчивыми ласковыми глазами, в которых ярко светился недюжинный
ум; черты его лица не могли назваться правильными, но в общем это лицо, на котором лежала печать высшей интеллигентности, было очень привлекательно; небольшая русая борода и усы закрывали нижнюю часть лица и губы, на которых играла всегда приветливая, но далеко не льстивая улыбка.
Это имя подняло в его
уме целый ряд самых
светлых, самых отрадных воспоминаний молодости.