Неточные совпадения
Первая из них: посланник Соединенных Штатов Америки в Париже заявил
русскому послу Нелидову, что, так как жена графа Ностица до замужества показывалась в Лондоне, в аквариуме какого-то мюзик-холла, голая, с рыбьим хвостом, — дипломатический
корпус Парижа не может признать эту даму достойной быть принятой в его круге.
Он был поляк и католик, но служил сначала в
русской военной службе, а затем по лесному ведомству, откуда и вышел в отставку «
корпуса лесничих штабс — капитаном, с мундиром и пенсией».
Первый из них, в свое время, был знаменит и, подобно прочим подвижникам
русской земли, мечтал об увенчании здания; но, получив лишь скудное образование к кадетском
корпусе, ни до чего не мог додуматься, что было бы равносильно даже управе благочиния.
— Здравствуй, здравствуй, милый Алешенька, — говорила она, целуясь с братом. — Иди скорее к нам в столовую. Я тебя познакомлю с очень интересным человеком. Позвольте вам представить, Диодор Иванович, моего брата. Он только что окончил кадетский
корпус и через месяц станет юнкером Александровского военного училища. А это, Алеша, наш знаменитый
русский поэт Диодор Иванович Миртов. Его прелестные стихи часто появляются во всех прогрессивных журналах и газетах. Такое наслаждение читать их!
Надо сказать, что Берди-Паша, вероятно, один из самых совершеннейших и тончайших мастеров и знатоков батальонного учения во всем
корпусе русских офицеров.
Но, перейдя в
корпус, Александров стал стыдиться этих стишков.
Русская поэзия показала ему иные, совершенные образцы. Он не только перестал читать вслух своих несчастных птичек, но упросил и мать никогда не упоминать о них.
Редакция поместилась в бывшем магазине Лукутина, где продавались его знаменитые изделия из папье-маше. Одновременно И.Д. Сытин выстроил в приобретенном у Н.А. Лукутина владении четырехэтажный
корпус на дворе, где разместилась редакция и типография и где стало печататься «
Русское слово» на новых ротационных машинах. Рядом И.Д. Сытин выстроил другой
корпус, для редакции, с подъемными машинами для своих изданий.
— «Какое дело! — закричал я, — мы пойдем вперед; при виде победоносных орлов наших все побегут; мы раздавим
русской осадный
корпус, сожжем Берлин, истребим прусскую армию…» — «Он сумасшедший!» — закричали все генералы.
Так он добился первого места по наукам, так он, еще будучи в
корпусе, заметив раз за собой неловкость в разговоре по-французски, добился до того, чтобы овладеть французским, как
русским; так он потом, занявшись шахматами, добился того, что, еще будучи в
корпусе, стал отлично играть.
— Господи, да ведь он — типичный пруссак! — вихрем пронеслось в голове юноши и он сразу вспомнил то обстоятельство, о котором давно уже ходили слухи в
русской армии: немецкий император Вильгельм, после целого ряда пережитых его армией неудач на восточном и западном фронтах в борьбе с нашими и союзными войсками, послал целые
корпуса в Галицию на помощь австрийцам, терпевшим еще большие неудачи против
русского войска.
Пехотный полк, где служил Павел Павлович Любавин, совершал свои операции в Галиции, где, преследуя разбитые
корпуса австрийцев, бегущие в беспорядке вглубь страны, шел чуть ли не в самой главе
русской галицийской армии. Впереди его полка, то и дело уклоняясь на много верст вправо и влево, ехали разве одни только казачьи разъезды, всюду нащупывающие врага.
По бытовой истории старого
русского общества и раскола мы приобрели тогда в профессоре Щапове очень ценного сотрудника. Но это было уже слишком поздно: он был близок к административной ссылке и лежал в клинике в одном
корпусе с Помяловским, где я его и посещал.
Долго оставался в Дерпте и целый отряд
корпуса топографов, с училищем; была
русская пробирная палатка,
русская почта, разные другие присутственные места; много колониальных лавок, содержимых нашими ярославцами; а на базар приезжали постоянно
русские староверы, беспоповцы из деревни Черной.
Генерал судил о
корпусах так: «
корпуса у нас очень шатки; в них нет настоящей, свойственной
русскому, основы; начальники, большею частью, иноверцы или хоть и
русские, но на иностранный манер образованные.
Наши офицеры смотрели на будущее радостно. Они говорили, что в войне наступает перелом, победа
русских несомненна, и нашему
корпусу навряд ли даже придется быть в деле: мы там нужны только, как сорок тысяч лишних штыков при заключении мира.
(Читает.) «…решился ударить на
русское войско, когда оно менее, нежели когда-либо, ожидает его, для чего и отдал уже приказ полкам своего
корпуса, 17/29 июля, стягиваться к Сагницу, а небольшому отряду идти из Дерпта к устью Эмбаха, сесть там на приготовленных шкунах, переправиться через озеро Пейпус [Озеро Пейпус — Чудское озеро.] и сделать отчаянное вторжение в Псковскую и Новгородскую провинции, не отдаляясь от Нейгаузена, который отряду и главному
корпусу считать точкою соединения».
Русское войско двинулось в Россию, Кутузов вел его через Венгрию и Галицию, и везде оно было встречаемо местным населением с радушием и гостеприимством; нередко даже весь
корпус офицеров угощали без денег, а за больными
русскими ухаживали, как за родными.
Ахенский конгресс состоялся благодаря появлению на Рейне
русского тридцатитысячного
корпуса, содержимого Англией и Нидерландами.
Русские войска, состоявшие под начальством Бибикова, предполагалось разделить на три
корпуса, из которых один должен был действовать в поле, а два другие непременно производить осадные работы. Для сбережения войск положено было не прибегать к штурмам. Королевско-польские войска под начальством Браницкого назначались в помощь
русским.
С этой помощью Едвига отдала на казенный счет сначала первого сына в
русскую гимназию, а затем второго, который был моложе его четырьмя годами, в один из кадетских
корпусов.
Давно государь предлагал мне командование
корпуса в Польше или значительный пост при дворе Августа, известном мне более стана
русского.
В некотором опьянении первым успехом под Никополем,
русские силы не были соображены с силою противника, и
корпус был брошен на целую армию.
Русские войска, посланные императором Павлом для действия против французов, на сухом пути простирались до 65 000, а именно
корпусы Розенберга — 20 000, Германа, впоследствии Ребиндера — 11 000, Римского-Корсакова — 27 000 и принца Конде — 7000.
— Не ошибитесь, — перебил оратора Пржшедиловский, — два-три офицера из поляков не составляют еще целого
корпуса.
Русская гвардия всегда отличалась преданностью своему государю и отечеству.
У Брюна к Кутузову присоединился австрийский отряд, пришедший из Вены, у Вишау —
корпус графа Буксгевдена, а у Ольмюца —
русская гвардия; таким образом, все союзные войска составили до восьмидесяти тысяч.
В Петербурге, при кадетском
корпусе, составилось в царствование Елизаветы Петровны первое общество
русской словесности и первый
русский театр. Александр Васильевич, находясь по временам в Петербурге, посещал это общество и читал там свои литературные опыты. С автором «Россиады» Херасковым и Дмитриевым Суворов был в приятельских отношениях.
Успех французского революционного оружия обеспокоил всех европейских государей. Император Павел послал в Австрию вспомогательный
корпус под начальством генерала Розенберга, но Англия и Австрия обратились к
русскому императору с просьбою — вверить начальство над союзными войсками Суворову, имя которого гремело в Европе. Его победы над турками и поляками — измаильский штурм, покорение Варшавы — были еще в свежей памяти народов.
В военном отношении, тотчас по вступлении в Москву, Наполеон строго приказывает генералу Себастиани следить за движениями
русской армии, рассылает
корпуса по разным дорогам и Мюрату приказывает найти Кутузова.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную
русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни
корпусов войск, когда глядел на скрытнопечальные лица окружающих и слушал донесения о том, что
русские всё стоят — страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его.
В то время, когда на юбилее московского актера упроченное тостом явилось общественное мнение, начавшее карать всех преступников; когда грозные комиссии из Петербурга поскакали на юг ловить, обличать и казнить комиссариатских злодеев; когда во всех городах задавали с речами обеды севастопольским героям и им же, с оторванными руками и ногами, подавали трынки, встречая их на мостах и дорогах; в то время, когда ораторские таланты так быстро развились в народе, что один целовальник везде и при всяком случае писал и печатал и наизусть сказывал на обедах речи, столь сильные, что блюстители порядка должны были вообще принять укротительные меры против красноречия целовальника; когда в самом аглицком клубе отвели особую комнату для обсуждения общественных дел; когда появились журналы под самыми разнообразными знаменами, — журналы, развивающие европейские начала на европейской почве, но с
русским миросозерцанием, и журналы, исключительно на
русской почве, развивающие
русские начала, однако с европейским миросозерцанием; когда появилось вдруг столько журналов, что, казалось, все названия были исчерпаны: и «Вестник», и «Слово», и «Беседа», и «Наблюдатель», и «Звезда», и «Орел» и много других, и, несмотря на то, все являлись еще новые и новые названия; в то время, когда появились плеяды писателей, мыслителей, доказывавших, что наука бывает народна и не бывает народна и бывает ненародная и т. д., и плеяды писателей, художников, описывающих рощу и восход солнца, и грозу, и любовь
русской девицы, и лень одного чиновника, и дурное поведение многих чиновников; в то время, когда со всех сторон появились вопросы (как называли в пятьдесят шестом году все те стечения обстоятельств, в которых никто не мог добиться толку), явились вопросы кадетских
корпусов, университетов, цензуры, изустного судопроизводства, финансовый, банковый, полицейский, эманципационный и много других; все старались отыскивать еще новые вопросы, все пытались разрешать их; писали, читали, говорили проекты, все хотели исправить, уничтожить, переменить, и все россияне, как один человек, находились в неописанном восторге.
В-четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов, — людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия
русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять
корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к
корпусам пленных надо было отделить дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и уже забранные пленные мерли с голода.