Неточные совпадения
Из переулка, точно дым из трубы, быстро, одна за другою, выкатывались группы людей с иконами в
руках, с портретом царя,
царицы, наследника, затем выехал, расталкивая людей лошадью, пугая взмахами плети, чернобородый офицер конной полиции, закричал...
Там, у
царицы пира, свежий, блистающий молодостью лоб и глаза, каскадом падающая на затылок и шею темная коса, высокая грудь и роскошные плечи. Здесь — эти впадшие, едва мерцающие, как искры, глаза, сухие, бесцветные волосы, осунувшиеся кости
рук… Обе картины подавляли его ужасающими крайностями, между которыми лежала такая бездна, а между тем они стояли так близко друг к другу. В галерее их не поставили бы рядом: в жизни они сходились — и он смотрел одичалыми глазами на обе.
Среди рассеянной Москвы,
При толках виста и бостона,
При бальном лепете молвы
Ты любишь игры Аполлона.
Царица муз и красоты,
Рукою нежной держишь ты
Волшебный скипетр вдохновений,
И над задумчивым челом,
Двойным увенчанным венком,
И вьется, и пылает гений.
Певца, плененного тобой,
Не отвергай смиренной дани,
Внемли с улыбкой голос мой,
Как мимоездом Каталани
Цыганке внемлет кочевой.
— Ну, довольно… Ромочка, неловкий, опять вы не целуете
рук! Вот так. Теперь другую. Так. Умница. Идемте. Не забудьте же, — проговорила она торопливым, горячим шепотом, — сегодня наш день,
Царица Александра и ее рыцарь Георгий. Слышите? Идемте.
Для вас, души моей
царицы,
Красавицы, для вас одних
Времен минувших небылицы,
В часы досугов золотых,
Под шепот старины болтливой,
Рукою верной я писал;
Примите ж вы мой труд игривый!
Ничьих не требуя похвал,
Счастлив уж я надеждой сладкой,
Что дева с трепетом любви
Посмотрит, может быть, украдкой
На песни грешные мои.
Митенька сконфузился; он, конечно, был в состоянии очень хорошо объяснить, почему он так думает, но такое объяснение могло бы обидеть прочих дам, из которых каждая, без сомнения, мнила себя
царицей общества. Поэтому он только мял в ответ губами. К счастию, на этой скользкой стезе он был выручен вошедшим официантом, который провозгласил, что подано кушать. Татьяна Михайловна подала Митеньке
руку. Процессия двинулась.
«Серый человек» шел под
руку с признанной
царицей бала и позабыл все на свете…
— Ах ты, окаянный! — кричал старик, и всякий раз с каким-то бессильным гневом, который походил скорее на жалобу, чем на угрозу. — Ах ты, шавель ты этакая! Ступай сюда, говорят!.. Постой, погоди ж ты у меня! Ишь те!.. Постой! Постой, дай срок!.. Вишь, куда его носит!.. Эхва!.. Эхва, куда нелегкая носит!.. Чтоб те быки забодали… У-у… Ах ты, господи!
Царица небесная! — заключал он, ударяя
руками об полы прорванной сермяги.
В сущности, больше всего толковали об Юме; даже"
царица ос"рассказала, как по ней ползали
руки и как она их видела и надела на одну из них свое собственное кольцо.
Если же ты, моя прекрасная, лучезарная
царица, действительно полюбила такого маленького и темного человека, каков я, и действительно готова разделить его участь — ну, так дай мне
руку и отправимся вместе в наш трудный путь! Только знай, мое решение несомненно: или все, или ничего! Это безумно… но я не могу иначе, не могу, Ирина! Я слишком сильно тебя люблю.
Входит ПАТРИАРХ, СВЯТИТЕЛИ, за ними все БОЯРЕ.
Царицу ведут под
руки, царевна рыдает.
Легкое узкое платье из льняного газа, затканное серебром, вплотную облегало тело
царицы, оставляя обнаженными
руки до плеч и ноги до половины икр.
В темноте ложи он беззвучно опустился к ее ногам и прижал к губам край ее платья. И
царица почувствовала, что он плачет от восторга, стыда и желания. Опустив
руку на его курчавую жесткую голову,
царица произнесла...
Темные брови
царицы сдвинулись, и ее зеленые длинные глаза вдруг потемнели от страшной мысли. Едва заметным движением
руки она приказала кастрату опустить вниз опахало и сказала тихо...
Также разделял он ложе с Балкис-Македа,
царицей Савской, превзошедшей всех женщин в мире красотой, мудростью, богатством и разнообразием искусства в страсти; и с Ависагой-сунамитянкой, согревавшей старость царя Давида, с этой ласковой, тихой красавицей, из-за которой Соломон предал своего старшего брата Адонию смерти от
руки Ванеи, сына Иодаева.
— Ай, батенька,
царица небесная! Да чтой-то это такое, поглядеть надо, — проговорил добряк и заглянул в спальню. Михайло Егорыч лежал вверх лицом сначала неподвижно, потом приподнял левой
рукой правую, подержал ее в воздухе и отпустил; она, как плеть, упала на постель.
Тиха
Была его и благостна кончина.
Он никому не позабыл сказать
Прощальное, приветливое слово;
Когда ж своей
царицы скорбь увидел,
«Аринушка, — сказал он, — ты не плачь,
Меня Господь простит, что государить
Я не умел!» И,
руку взяв ее,
Держал в своей и, кротко улыбаясь,
Так погрузился словно в тихий сон —
И отошел. И на его лице
Улыбка та последняя осталась.
— Не тащи за губу, не тащи — выпустишь! За зебры хватай его, за зебры хватай! Опять почал
рукой тыкать! Да и беспонятный же мужик, прости
царица небесная! Хватай!
—
Царица небесная, матушка, — всхлипывая, шептала Татьяна, девки сморкались, шелестел голос Лукачёва, а Христина, стоя в стороне ото всех, наклонив голову и глядя на
руки свои, беззвучно шевелила губами и пальцами.
— Боже мой! Боже мой! — забормотал он, то поднимая
руки, то опуская. — Спаси нас, господи, и помилуй! И зачем было такой сан на себя принимать, ежели ты маловер и сил у тебя нет? Нет конца моему отчаянию! Спаси,
царица небесная.
Батюшка отец Игнатий обещался ему здешний народ приговаривать на новы места идти, и великий боярин Потемкин с тем словом к
царице возил его, и она, матушка, с отцом Игнатием разговор держала, про здешнее положенье расспрашивала и к
руке своей царской старца Божия допустила.
— Керим! Керим! — бормочет Маро в страхе, роняя из
рук глиняный кувшин. — Святая Нина, просветительница Грузии, святая, мудрая
царица Тамара! Зачем произносишь ты это имя, княжна-джан? На нем кровь и смерть. Избави Господь каждого христианина от встречи с Керимом-душманом!
Доподлинно знаю, что у нее в пустынном дворце по ночам бывает веселье: приходят к
царице собаки-гяуры, ровно ханы какие в парчовых одеждах, много огней тогда горит у
царицы, громкие песни поют у нее, а она у гяуров даже
руки целует.
— Милая моя… сердце мое… золотенькая… красавинькая моя… куколка! прелесть моя бесценная! До чего мы дожили! Как нас еще земля-то терпит! Ах, ты, господи! Тебя, мою радость, накажут? Тебя, золотенькую мою Наташеньку! Ах, Создатель Господь! Ах, Владычица —
Царица Небесная! — причитала она тонким жалобным голоском и, разливаясь слезами, целовала
руки и платье своего «предмета».
В натуре Глафиры Васильевны была своего рода честность, она была бы честна и даже великодушна, если бы видела себя самовластною
царицей; но она интриговала бы и боролась, и честно и бесчестно, со всеми, если бы царственная власть ее не была полною и независимою в ее
руках.
Потом мы надели теплые меховые калоши на миниатюрные ножки
Царицы и уже готовились проделать то же и с Государем, но он вовремя предупредил нас, отвлекая наше внимание брошенным в воздух носовым платком. Какая-то счастливица поймала платок, но кто-то тотчас же вырвал его у нее из
рук, и затем небольшой шелковый платок Государя был тут же разорван на массу кусков и дружно разделен «на память» между старшими.
— Дар, истинно дар! — сказал он, восторженно глядя на благочинного и всплескивая
руками. — Пошлет же господь такое дарование! А? Мать
царица! Во сто лет бы, кажется, такого письма не сочинил! Спаси вас господи!
Иоанн молился с необычным усердием, принял от Афанасия благословение, милостиво допустил к своей
руке бояр, чиновников и купцов и, вышедши из церкви, сел в приготовленные роскошные пошевни с
царицей, двумя сыновьями, с Алексеем Басмановым, Михаилом Салтыковым, князем Афанасием Вяземским, Иваном Чеботовым и другими любимцами и, провожаемый целым полком вооруженных всадников, выехал из столицы, оставив ее население ошеломленным неожиданностью.
Смотрю:
царица Наталья Кирилловна, опираясь одною
рукою на посошок, другою крестясь, пробирается по тропе между гробницами; за ней — Петр Алексеевич, отряхивая черные кудри свои, как будто отрясая с себя ночную лень.
— Братья, — дрожащим от волнения голосом заговорил Амвросий, — се аз пред вами беззащитный. Ужели вы оскверните
руки свои братоубийством? Паче этого, ужели поднимется
рука ваша на поставленного над вами по воле Божьей архипастыря? Ужели я, честный служитель алтаря, польщусь на деньги, которые вы приносили как посильную лепту
Царице Небесной? Я хотел охранить их от лихих, корыстных людей, чтобы употребить на богоугодное дело призрения сирот. Образумьтесь, братья мои во Христе Боге нашем!
«И эта девушка моя… Мне стоит протянуть
руку… Зачем я так долго медлил?.. Пусть она не княжна, но она
царица по красоте… Зачем я мучил ее?.. Она похудела».
Государыня встала с своего места, подошла к перилам, приветствовала всадника улыбкой, ласкала
рукою прекрасное животное, на котором сидел Бирон и которое положило свою голову на перила, как бы ожидая и себе внимания
царицы.
Пузырек с эликсиром передан ходячему скелету при переводе лекарского наставления. Дрожащая костлявая
рука положила было на стол корабельник (Schiffsnobel). Корабельник? легко сказать! Подарок царский, судя по тому, что и сам Иван Васильевич посылывал родным своих друзей,
царицам, детям их по корабельнику, много по два. Несмотря на важность дара, лекарь возвратил монету, говоря, что возьмет ее, когда лекарство подействует. С этим выпроводил от себя пациента и посредника.
Здесь
царица этого вечера сидела на диване одна, в глубоком раздумье, опустив голову на грудь, скрестив
руки.
Подчинив себе всех мальчишек в деревне, я составил из них стрелецкое войско, роздал им луки и стрелы, из овина сделал дворец, вырезал и намалевал, с помощью моего воспитателя,
царицу Наталью Кирилловну с сыном на
руках и сделал их целью наших воинских подвигов. Староста разорил было все наши затеи, называя меня беззаконником, висельником: я пошел со своею ватагою на старосту, взял его в плен и казнил его сотнею горячих ударов.
— Ну что же это, невестка, вы за красавица! Вот ей Богу, разрази меня Бог на сем месте, а нету на свете ни одной
царицы такой красивой, как вы! — заговорил он, глядя на нее со сложенными на груди
руками.
— Вот ей-богу, разрази меня бог на сем месте, — красавица, а нету на свете ни одной
царицы такой красивой, как вы! — заговорил он, глядя на нее со сложенными на груди
руками.
Она о чем-то горестно пела, обращаясь к
царице; но царь строго махнул
рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе.