Неточные совпадения
Русская
девушка эта, по наблюдениям Кити, не была
родня мадам Шталь и вместе с тем не была наемная помощница.
Они возобновили разговор, шедший за обедом: о свободе и занятиях женщин. Левин был согласен с мнением Дарьи Александровны, что
девушка, не вышедшая замуж, найдет себе дело женское в семье. Он подтверждал это тем, что ни одна семья не может обойтись без помощницы, что в каждой, бедной и богатой семье есть и должны быть няньки, наемные или
родные.
В церкви была вся Москва,
родные и знакомые. И во время обряда обручения, в блестящем освещении церкви, в кругу разряженных женщин,
девушек и мужчин в белых галстуках, фраках и мундирах, не переставал прилично тихий говор, который преимущественно затевали мужчины, между тем как женщины были поглощены наблюдением всех подробностей столь всегда затрогивающего их священнодействия.
— Вы написали, — резко проговорил Раскольников, не оборачиваясь к Лужину, — что я вчера отдал деньги не вдове раздавленного, как это действительно было, а его дочери (которой до вчерашнего дня никогда не видал). Вы написали это, чтобы поссорить меня с
родными, и для того прибавили, в гнусных выражениях, о поведении
девушки, которой вы не знаете. Все это сплетня и низость.
Бабушка отпускала Марфеньку за Волгу, к будущей
родне, против обыкновения молчаливо, с некоторой печалью. Она не обременяла ее наставлениями, не вдавалась в мелочные предостережения, даже на вопросы Марфеньки, что взять с собой, какие платья, вещи — рассеянно отвечала: «Что тебе вздумается». И велела Василисе и
девушке Наталье, которую посылала с ней, снарядить и уложить, что нужно.
— А что эта, нам в лесу попалась
девушка, Аннушка, что, она ему
родня?
Девушка начинала тем, что не пойдет за него; но постепенно привыкала иметь его под своею командою и, убеждаясь, что из двух зол — такого мужа и такого семейства, как ее
родное, муж зло меньшее, осчастливливала своего поклонника; сначала было ей гадко, когда она узнавала, что такое значит осчастливливать без любви; был послушен: стерпится — слюбится, и она обращалась в обыкновенную хорошую даму, то есть женщину, которая сама-то по себе и хороша, но примирилась с пошлостью и, живя на земле, только коптит небо.
Были два дня, когда уверенность доктора пошатнулась, но кризис миновал благополучно, и
девушка начала быстро поправляться. Отец радовался, как ребенок, и со слезами на глазах целовал доктора. Устенька тоже смотрела на него благодарными глазами. Одним словом, Кочетов чувствовал себя в классной больше дома, чем в собственном кабинете, и его охватывала какая-то еще не испытанная теплота. Теперь Устенька казалась почти
родной, и он смотрел на нее с чувством собственности, как на отвоеванную у болезни жертву.
Вернувшись к отцу, Устенька в течение целого полугода никак не могла привыкнуть к мысли, что она дома. Ей даже казалось, что она больше любит Стабровского, чем
родного отца, потому что с первым у нее больше общих интересов, мыслей и стремлений. Старая нянька Матрена страшно обрадовалась, когда Устенька вернулась домой, но сейчас же заметила, что
девушка вконец обасурманилась и тоскует о своих поляках.
— Я желаю только сообщить, с доказательствами, для сведения всех заинтересованных в деле, что ваша матушка, господин Бурдовский, потому единственно пользовалась расположением и заботливостью о ней Павлищева, что была
родною сестрой той дворовой
девушки, в которую Николай Андреевич Павлищев был влюблен в самой первой своей молодости, но до того, что непременно бы женился на ней, если б она не умерла скоропостижно.
Девушка со слезами простилась с
родным гнездом, сама запрягла лошадь и отправилась на Фотьянку.
Он все прощал Оксе, даже грубости, чего никогда не простил бы
родным дочерям, и молча любовался непосредственностью этой придурковатой от избытка здоровья
девушки.
— А вот по этому самому… Мы люди простые и живем попросту. Нюрочку я считаю вроде как за
родную дочь, и жить она у нас же останется, потому что и деться-то ей некуда. Ученая она, а тоже простая…
Девушка уж на возрасте, и пора ей свою судьбу устроить. Ведь правильно я говорю? Есть у нас на примете для нее и подходящий человек… Простой он, невелико за ним ученье-то, а только, главное, душа в ём добрая и хороших родителей притом.
— Никогда, мадам! — высокомерно уронила Эльза.Мы все здесь живем своей дружной семьей. Все мы землячки или родственницы, и дай бог, чтобы многим так жилось в
родных фамилиях, как нам здесь. Правда, на Ямской улице бывают разные скандалы, и драки, и недоразумения. Но это там… в этих… в рублевых заведениях. Русские
девушки много пьют и всегда имеют одного любовника. И они совсем не думают о своем будущем.
Володя и Дубков часто позволяли себе, любя, подтрунивать над своими
родными; Нехлюдова, напротив, можно было вывести из себя, с невыгодной стороны намекнув на его тетку, к которой он чувствовал какое-то восторженное обожание. Володя и Дубков после ужина ездили куда-то без Нехлюдова и называли его красной
девушкой…
— Я знаю еще больше, — продолжал Калинович, — знаю, что вам тяжело и очень тяжело жить на свете, хотя, может быть, вы целые дни смеетесь и улыбаетесь. На днях еще видел я
девушку, которую бросил любимый человек и которую укоряют за это
родные, презрели в обществе, но все-таки она счастливее вас, потому что ей не за что себя нравственно презирать.
— Как это нынешние
девушки нисколько себя не берегут, отцы мои
родные! Если уж не бога, так мирского бы стыда побоялись! — восклицала она, пожимая плечами.
— А у меня есть на примете
девушка — точно куколка: розовенькая, нежненькая; так, кажется, из косточки в косточку мозжечок и переливается. Талия такая тоненькая, стройная; училась в городе, в пансионе. За ней семьдесят пять душ да двадцать пять тысяч деньгами, и приданое славное: в Москве делали; и
родня хорошая… А? Сашенька? Я уж с матерью раз за кофеем разговорилась, да шутя и забросила словечко: у ней, кажется, и ушки на макушке от радости…
Девушка жадно слушала, как шамкали старые нянины губы о ее красавице маме, которую унесли в белом гробу из противного петербургского отеля в
родную деревню…
— Говорите, пожалуйста. Я вас считаю за
родного, — тихо ответила
девушка, которая старалась показать Матвею, что она не перестала уважать его после вчерашнего случая.
Вместе с этим кто-то громко крикнул, молодая
девушка рванулась к морю, и Матвей услышал ясно
родное слово: «Отец, отец!» Между тем, корабль, тихо работавший винтами, уже отодвинулся от этого места, и самые волны на том месте смешались с белым туманом.
Стали наши, в белых свитках, в больших сапогах, в высоких бараньих шапках и с большими палками в руках, — с палками, вырезанными из
родной лозы, над
родною речкою, — и стоят, как потерянные, и
девушка со своим узелком жмется меж ними.
— Как чужие? Ведь Анна Петровна — моя сестра,
родная сестра. Положим, мы видимся очень редко, но все-таки сестра… У вас нет сестры-девушки? О, это очень ответственный пост… Она делает глупость, — я это сказала ей в глаза. Да… Она вас оскорбила давеча совершенно напрасно, — я ей это тоже высказала. Вы согласны? Ну, значит, вам нужно идти к ней и извиниться.
— Ох вы,
девушки,
девушки! Все-то вы на одну стать! Не он, так слава богу! А если б он, так и нарядов бы у нас недостало! Нет, матушка, сегодня будет какой-то пан Тишкевич; а от жениха твоего, пана Гонсевского, прислан из Москвы гонец. Уж не сюда ли он сбирается, чтоб обвенчаться с тобою? Нечего сказать: пора бы честным пирком да за свадебку… Что ты, что ты,
родная? Христос с тобой! Что с тобой сделалось? На тебе вовсе лица нет!
Несчастливцев. Аркадий, нас гонят. И в самом деле, брат Аркадий, зачем мы зашли, как мы попали в этот лес, в этот сыр-дремучий бор? Зачем мы, братец, спугнули сов и филинов? Что им мешать! Пусть их живут, как им хочется! Тут все в порядке, братец, как в лесу быть следует. Старухи выходят замуж за гимназистов, молодые
девушки топятся от горького житья у своих
родных: лес, братец.
Он под корень подорвал разгульной жизнью крепкое, тридцатилетним трудом сколоченное хозяйство отца, и уже никто в
родном селе не хотел выдать ему
девушку в жёны.
Гаврило. Будешь сердиться от такой-то жизни. Уж хоть ты-то ее не огорчай! Я бы, кажется, на твоем месте… Вот скажи она мне: пляши, Гаврило, — я плясать, поди в омут — я в омут. Изволь, мол, моя
родная, изволь. Скажи мне, Вася, какой это такой секрет, что одного парня
девушки могут любить, а другого ни за что на свете?
А я, братец ты мой, как мне
девушка понравится, — и сейчас она мне, как
родная, и сейчас я се жалеть начну.
Муров. Ей нужно, чтоб я женился на
девушке богатой и с сильной
родней.
С большим трудом уступала она иногда просьбам тетки позволить мне посмотреть на них; тетка же, как деревенская
девушка, все это очень любила; она устраивала иногда святочные игры и песни у себя в комнате, и сладкие, чарующие звуки народных
родных напевов, долетая до меня из третьей комнаты, волновали мое сердце и погружали меня в какое-то непонятное раздумье.
Утешая Таню, Коврин думал о том, что, кроме этой
девушки и ее отца, во всем свете днем с огнем не сыщешь людей, которые любили бы его как своего, как
родного; если бы не эти два человека, то, пожалуй, он, потерявший отца и мать в раннем детстве, до самой смерти не узнал бы, что такое искренняя ласка и та наивная, нерассуждающая любовь, какую питают только к очень близким, кровным людям.
Долго еще Варвара Александровна говорила в том же тоне. Она на этот раз была очень откровенна. Она рассказала историю одной молодой
девушки, с прекрасным, пылким сердцем и с умом образованным, которую родители выдали замуж по расчету, за человека богатого, но отжившего, желчного, в котором только и были две страсти: честолюбие и корысть, — и эта бедная
девушка, как южный цветок, пересаженный из-под
родного неба на бедный свет оранжереи, сохнет и вянет с каждым днем.
«Вот, например, Печорин, — говорил он, — нет того, чтоб искать во мне или в Катеньке (Катенька его жена, 55 лет) нет, и смотреть не хочет!.. как бывало в наше время: влюбится молодой человек, старается угодить родителям, всей
родне… а не то, чтоб всё по углам с дочкой перешептываться, да глазки делать… что это нынче, страм смотреть!.. и
девушки не те стали!..
Мебель у него стояла порядочная, хотя и подержанная, и находились, кроме того, некоторые даже дорогие вещи — осколки прежнего благосостояния: фарфоровые и бронзовые игрушки, большие и настоящие бухарские ковры; даже две недурные картины; но все было в явном беспорядке, не на своем месте и даже запылено, с тех пор как прислуживавшая ему
девушка, Пелагея, уехала на побывку к своим
родным в Новгород и оставила его одного.
Эта Марья Никитишна,
девушка лет уже двадцати трех, зубоскалка и даже умница, была гувернанткой маленьких детей в одном соседнем и знакомом семействе и давно уже считалась как
родная у Захлебининых, а девицами ценилась ужасно.
Краснова. Вот она ваша родня-то! Я не в пример лучше в
девушках жила; по крайности я знала, что никто меня обидеть не смеет.
— Нет, не может, потому что над ней сейчас станут смеяться, назовут старою
девушкою, скажут, что она зла;
родные будут сердиться, тяготиться: на это недостанет никакого терпения.
— О нет, то
родня его с отцовской стороны, а это совсем другая; очень умная
девушка, она вам понравится.
Авдотья Максимовна (вставая и покрываясь платком). Да отсохни у меня язык, если я у него попрошу хоть копейку! (Подходит к нему.) Не будет вам счастья, Виктор Аркадьич, за то, что вы наругались над бедной
девушкой… Вы у меня всю жизнь отняли. Мне теперь легче живой в гроб лечь, чем домой явиться:
родной отец от меня отступится; осрамила я его на старости лет; весь город будет на меня пальцами показывать.
Русаков. Не за что вам ее любить! Она
девушка простая, невоспитанная и совсем вам не пара. У вас есть
родные, знакомые, все будут смеяться над ней, как над дурой, да и вам-то она опротивеет хуже горькой полыни… так отдам я свою дочь на такую каторгу!.. Да накажи меня бог!..
Впоследствии Черевин, поехав в Москву для свидания с
родными, увидел там
девушку, которая ему понравилась, и женился на ней.
И прожил премудрый пискарь таким родом с лишком сто лет. Все дрожал, все дрожал. Ни друзей у него, ни
родных; ни он к кому, ни к нему кто. В карты не играет, вина не пьет, табаку не курит, за красными
девушками не гоняется — только дрожит да одну думу думает: «Слава Богу! кажется, жив!»
Иннокентиев (за сценою, кричит запыхавшись). Вот подлец-то, Клементьев-то! Не хочет жениться! Не
родня, то и плевать на нее! Хорошо так бесчестить
девушку?
— Что это с вами, сударыня? — с неподдельным участием, даже с испугом молвила Таня. Как к матери
родной привязана была к «сударыне» своей
девушка, взятая из семьи, удрученной бедностью и осыпанной благодеяниями Марьи Гавриловны.
— Ах, Фленушка, моя Фленушка! — страстным, почти незнакомым дотоле Фленушке голосом воскликнула Манефа и крепко обвила руками шею
девушки. —
Родная ты моя!.. Голубушка!.. Как бы знала ты да ведала!..
Вот за гробом Насти, вслед за
родными, идут с поникшими головами семь женщин. Все в синих крашенинных сарафанах с черными рукавами и белыми платками на головах… Впереди выступает главная «плачея» Устинья Клещиха. Хоронят
девушку, оттого в руках у ней зеленая ветка, обернутая в красный платок.
Слышатся в них и глухой, перекатный шум
родных лесов, и тихий всплеск
родных волн, и веселые звуки весенних хороводов, и последний замирающий лепет родителя, дающего детям предсмертное благословение, и сладкий шепот впервые любимой
девушки, и нежный голос матери, когда, бывало, погруженная в думу о судьбе своего младенца, заведет она тихую, унылую песенку над безмятежной его колыбелью…
Приневоливал меня
родной батюшка,
Приговаривала матушка
Замуж
девушке идти,
Да идти да и замуж
Девушке идти.
— Матушка!..
Родная ты моя!.. — упавшим голосом, едва слышно говорила
девушка. — Помолись Богу за меня, за грешницу…
— Сироток жалко мне, тятя, — трепетным голосом ответила
девушка, припав к плечу названого родителя. — Сама сирота, разумею… Пошлет ли Господь им
родную мать, как мне послал? Голубчик тятенька, жалко мне их!..