Неточные совпадения
Самгин понимал, что сейчас разыграется что-то безобразное, но все же приятно было видеть Лютова
в судорогах страха, а Лютов был так испуган, что его косые беспокойные глаза выкатились, брови неестественно
расползлись к вискам. Он пытался сказать что-то людям, которые тесно окружили гроб, но только махал на них
руками. Наблюдать за Лютовым не было времени, — вокруг гроба уже началось нечто жуткое, отчего у Самгина по спине поползла холодная дрожь.
Особенно был раздражен бритоголовый человек, он
расползался по столу, опираясь на него локтем, протянув правую
руку к лицу Кутузова. Синий шар головы его теперь пришелся как раз под опаловым шаром лампы, смешно и жутко повторяя его. Слов его Самгин не слышал, а
в голосе чувствовал личную и горькую обиду. Но был ясно слышен сухой голос Прейса...
— Чтоб не… тревожить вас официальностями, я, денечка через два, зайду к вам, — сказал Тагильский, протянув Самгину
руку, —
рука мягкая, очень горячая. — Претендую на доверие ваше
в этом… скверненьком дельце, — сказал он и первый раз так широко усмехнулся, что все его лицо как бы растаяло, щеки
расползлись к ушам, растянув рот, обнажив мелкие зубы грызуна. Эта улыбка испугала Самгина.
Он опять, и ужасно торопясь, схватился за свои листочки; они
расползлись и разрознились, он силился их сложить; они дрожали
в его дрожавших
руках; долго он не мог устроиться.
Курзал прибодряется и расцвечивается флагами и фонарями самых причудливых форм и сочетаний; лужайки около него украшаются вычурными цветниками, с изображением официальных гербов; армия лакеев стоит, притаив дыхание, готовая по первому знаку ринуться вперед;
в кургаузе, около источников, появляются дородные вассерфрау 12; всякий частный дом превращается
в Privat-Hotel, напоминающий невзрачную провинциальную русскую гостиницу (к счастию, лишенную клопов), с дерюгой вместо постельного белья и с какими-то нелепыми подушками, которые
расползаются при первом прикосновении головы; владельцы этих домов, зимой ютившиеся
в конурах ради экономии
в топливе, теперь переходят
в еще более тесные конуры ради прибытка; соседние деревни, не покладывая
рук, доят коров, коз, ослиц и щупают кур; на всяком перекрестке стоят динстманы, пактрегеры 13 и прочий подневольный люд, пришедший с специальною целью за грош продать душу; и тут же рядом ржут лошади, ревут ослы и без оглядки бежит жид, сам еще не сознавая зачем, но чуя, что из каждого кармана пахнет талером или банковым билетом.
Наталья, точно каменная, стоя у печи, заслонив чело широкой спиной, неестественно громко сморкалась, каждый раз заставляя хозяина вздрагивать. По стенам кухни и по лицам людей
расползались какие-то зелёные узоры, точно всё обрастало плесенью, голова Саввы — как морда сома, а пёстрая рожа Максима — железный, покрытый ржавчиной заступ.
В углу, положив длинные
руки на плечи Шакира, качался Тиунов, говоря...
Леберка ютилась под лесенкой, откуда щенята
расползались по коридору и взбирались на ступеньки. После спектакля, пробираясь ощупью домой, я отворил дверку
в коридор и, уверенно ступая по знакомой лесенке из четырех ступеней, вдруг наступил на щенка. Визг. Испуганный лай Леберки и грохот моего падения произвели переполох. Островский, шатаясь, вышел на шум, а его поддерживал извозчик без шапки, с сальной свечкой
в руке и кнутом за поясом халата.
Он остановился и повернул голову: к нему через дорогу, от глухого забора,
расползаясь ногами
в грязи, торопливо подходили два человека, один
в высоких сапогах, другой
в ботинках, без калош, но с подвернутыми брюками. Вероятно, ему было холодно от промоченных ног: лицо у него было зелено-бледное, и белокурые волосы точно отделялись от кожи.
В левой
руке он держал свернутый четырехугольник бумаги, а правую глубоко запустил
в карман.
А слух
расползался и креп. Смутная тревога росла. Однажды вечером сидели за чаем
в земском отряде. Тут же был и поручик Шестов, с правою
рукою на черной перевязи.
Лавочник вышел. Впереди себя он катил огромную пустую бочку, подкатил ее к баррикаде и поставил. Поглядел издали, подперши щеку
рукой, выхватил у соседа топор и разбил бочку, так что острыми ребрами своими она
расползлась в стороны, как своеобразный букет. И среди других голосов и смеха послышался и его густой и самодовольный смех.