Неточные совпадения
Самгин вошел к себе, не снимая пальто и шляпу, подошел к
окну, сердито
распахнул створки рамы, посмотрел вниз…
Клим закрыл
окно,
распахнул другое, во двор, и почувствовал, что если он ляжет, то крепко уснет. Он не ошибся.
— Не надо о покойниках, — попросил Лютов. И, глядя в
окно, сказал: — Я вчера во сне Одиссея видел, каким он изображен на виньетке к первому изданию «Илиады» Гнедича;
распахал Одиссей песок и засевает его солью. У меня, Самгин, отец — солдат, под Севастополем воевал, во французов влюблен, «Илиаду» читает, похваливает: вот как в старину благородно воевали! Да…
Ермилыч даже закрыл глаза, когда задыхавшийся под напором бешенства писарь ударил кулаком по столу. Бродяга тоже съежился и только мигал своими красными веками. Писарь выскочил из-за стола, подбежал к нему, погрозил кулаком, но не ударил, а израсходовал вспыхнувшую энергию на
окно, которое
распахнул с треском, так что жалобно зазвенели стекла. Сохранял невозмутимое спокойствие один Вахрушка, привыкший к настоящему обращению всякого начальства.
Ченцову наконец надоело такое осадное положение: он с бешенством в лице подскочил к
окну и
распахнул его.
Отец протопоп, услыхав мое козлогласие, вскочили с постели, подошли в сорочке к
окну и,
распахнув раму, гневным голосом крикнули: «Ступай спать, Каин неистовый!» Верите ли: я даже затрепетал весь от этого слова, что я «Каин», потому, представьте себе, что я только собирался в Каины, а он уже это провидел.
Ощущение тошноты и слабости кружило голову, окутав мысли липким, всё гасящим туманом; придерживаясь за стену руками, он дошёл до
окна,
распахнул ставни и лёг грудью на подоконник.
Но вдруг я вскочил в ужасе. Мне отчетливо послышался скрежет машины, частые толчки, как будто на гигантском катке катали белье… Казалось, я должен опять крикнуть что-то Урманову… Поэтому я быстро подбежал к
окну и
распахнул его… Ночь была тихая. Все кругом спало в серой тьме, и только по железной дороге ровно катился поезд, то скрываясь за откосами, то смутно светясь клочками пара. Рокочущий шум то прерывался, то опять усиливался и наконец совершенно стих…
Совсем забывшись, Саша шагнул к
окну и крепким ударом ладони в середину рамы
распахнул ее: стояла ночь в саду, и только слева, из-за угла, мерцал сквозь ограду неяркий свет и слышалось ровное, точно пчелиное гудение, движение многих живых, народу и лошадей.
В пуховой постели было жарко; он соскочил на пол, подошёл к
окну,
распахнул раму, — из сада в лицо ему хлынул пьяный гул, хохот, девичий визг; в синеватом сумраке, между деревьями, бродили чёрные фигуры людей.
Он быстро и беззвучно подбежал к
окну, мягким, кошачьим движением вскочил на подоконник, отворил ставни и одним толчком
распахнул рамы.
Лиза взяла рогульку, вынула булавку у себя из косыночки, которую при этом
распахнуло немного ветром из
окна, и как-то булавочкой добыла петлю, протянула раза два и передала рогульку дяде.
Я
окно распахнул голубое,
И почудилось, будто возник
За далеким рычаньем прибоя
Призывающий жалобный крик.
Окончательно расстроенная этими размышлениями, я подошла к
окну,
распахнула его и почти по пояс высунулась наружу…
Не помня себя, я вскочила на ноги, совершенно забыв о том, что доктор предписал мне полный покой, и, подбежав к
окну,
распахнула его настежь… Чудная, мягкая и нежная, как бархат, ночь вошла в мою комнату запахом роз и магнолий… Воздух, разряженный грозой, стал чист и свеж, как хрустально-студеная струя горного источника…
Один остался в светелке Петр Степаныч. Прилег на кровать, но, как и прошлую ночь, сон не берет его… Разгорелась голова, руки-ноги дрожат, в ушах трезвон, в глазах появились красные круги и зеленые… Душно…
Распахнул он миткалевые занавески, оконце открыл. Потянул в светлицу ночной холодный воздух, но не освежил Самоквасова. Сел у
окна Петр Степаныч и, глаз не спуская, стал глядеть в непроглядную темь. Замирает, занывает, ровно пойманный голубь трепещет его сердце. «Не добро вещует», — подумал Петр Степаныч.
Вспомнила Дуня об изображении Амвросия Медиоланского. Быстрым движеньем руки
распахнула раму, вскочила на подоконник и, раскрыв ставни, выпрыгнула в палисадник. Другого выхода ей не было, дом наполнен был людьми Божьими — ее бы остановили и отдали на жертву Денисову. В отчаянии она и кинулась в
окно, между тем как араратский пророк изо всех сил старался ржавым ключом отпереть входную дверь кладовой.
Дуня поправилась и загорела больше других. Просыпаясь утром от звука пастушьего рожка и мычанья коров, проходившего мимо
окон дачи стада, она, как безумная, вскакивала с постели и, подбегая к
окну, настежь
распахивала его.
Он встал, подошел к
окну, из которого видны часть сада и большой дом,
распахнул его и бросился в стоявшее около него кресло.
Снял господин Овчинников, слова не сказавши, со стены вишневый чубук,
окно распахнул, подошел сзади к бесу да как дунет в него из чубука, так он, сквозная плесень, во тьму и вылетел, будто и не гостил.
Тем временем Николай Леопольдович подошел к
окну, противоположному двери,
распахнул его, так как воздух в номере показался ему спертым.
Она притаилась и стояла с самым решительным намерением при первом новом появлении под ее
окном ночного посетителя
распахнуть раму и плюнуть ему в лицо.
И она твердо решилась не простить шалуну этой новой его дерзости. Платонида накинула себе на голые плечи старенькую гарнитуровую шубейку, в которой мы ее видели утром разговаривавшую с Авениром на огороде, и притаилась тихо за оконницей. На галерее теперь все было тихохонько, не слышно было ни шума, ни шороха; но Платонида не доверяла этой тишине. Она притаилась и стояла с самым решительным измерением при первом новом появлении под ее
окном ночного посетителя
распахнуть раму и плюнуть ему в лицо.