Неточные совпадения
— Какое поймал, Константин Митрич! Только бы своих уберечь. Ушел вот второй
раз другак….
Спасибо, ребята доскакали. У вас пашут. Отпрягли лошадь, доскакали..
—
Спасибо, — усиленно заговорил он, — я этого не ожидал. Это доброе дело. Вот мы еще
раз и увиделись, как вы обещали.
—
Спасибо. О Толстом я говорила уже четыре
раза, не считая бесед по телефону. Дорогой Клим Иванович — в доме нет денег и довольно много мелких неоплаченных счетов. Нельзя ли поскорее получить гонорар за дело, выигранное вами?
— Разве? Очень хорошо… то есть хорошо, что не сообщали, — добавил он, еще
раз пожав руку Самгина. — Ну, я — ухожу.
Спасибо за хлеб-соль!
И то сколько
раз из глубины души скажет
спасибо заботливому начальству здешнего края всякий, кого судьба бросит на эту пустынную дорогу, за то, что уже сделано и что делается понемногу, исподволь, — за безопасность, за возможность, хотя и с трудом, добраться сквозь эти, при малейшей небрежности непроходимые, места!
— Ну вот,
спасибо, что приехал. Пойдем к жене. А у меня как
раз десять минут свободных перед заседанием. Принципал ведь уехал. Я правлю губернией, — сказал он с удовольствием, которого не мог скрыть.
— Да плохо что-то клюет, — заговорил Туман, — жарко больно; рыба-то вся под кусты забилась, спит… Надень-ко червяка, Степа. (Степушка достал червяка, положил на ладонь, хлопнул по нем
раза два, надел на крючок, поплевал и подал Туману.)
Спасибо, Степа… А вы, батюшка, — продолжал он, обращаясь ко мне, — охотиться изволите?
— А однажды вот какое истинное происшествие со мной было. Зазвал меня один купец вместе купаться, да и заставил нырять. Вцепился в меня посередь реки, взял за волосы, да и пригибает.
Раз окунул, другой, третий… у меня даже зеленые круги в глазах пошли…
Спасибо, однако, синюю бумажку потом выкинул!
Старушка потрепала украдкой Лаврецкого по щеке, лукаво прищурилась и несколько
раз покачала головой, приговаривая шепотом: «Отделал умника,
спасибо».
— Ты ему отдай, так он тебе и
спасибо не скажет, Петр-то Васильич, а теперь ему деньги-то в самый
раз…
Брательники Гущины в свою очередь добирались до него, а
раз совсем поймали было в кабаке, да
спасибо подвернулся Морок и выручил.
Пора благодарить тебя, любезный друг Николай, за твое письмо от 28 июня. Оно дошло до меня 18 августа. От души
спасибо тебе, что мне откликнулся. В награду посылаю тебе листок от моей старой знакомки, бывшей Михайловой. Она погостила несколько дней у своей старой приятельницы, жены здешнего исправника. Я с ней
раза два виделся и много говорил о тебе. Она всех вас вспоминает с особенным чувством. Если вздумаешь ей отвечать, пиши прямо в Петропавловск, где отец ее управляющий таможней.
Я точно это время часто имел вести о тебе от моих домашних. Знаю твой подвиг храбрости, или по крайней мере нетрусости, что иногда все равно. Мне Annette описывала пожар и твое присутствие духа среди этой тревоги, а как
раз всякого другого озадачила бы в твоем положении одинаково тогда с малютками. Хвала богу, но и тебе
спасибо! Я просил Annette тебя расцеловать.
— Нет,
спасибо… Совсем не то. Я уж там, куда пойдем, все
разом расскажу.
— Что я хочу сказать? Я, кажется, ясно выражаюсь. Днем — и ночью. Днем еще так и сяк; днем светло и людно; но ночью — тут как
раз жди беды. Советую вам не спать по ночам и наблюдать, наблюдать из всех сил. Помните — в саду, ночью, у фонтана — вот где надо караулить. Вы мне
спасибо скажете.
«Кличь его, молодка,
раз под ветер, а
раз супротив ветра: он затоскует и пойдет тебя искать, — вы и встретитесь». Дал он мне воды испить и медку на огурчике подкрепиться. Я воды испила и огурчик съела, и опять пошла, и все тебя звала, как он велел, то по ветру, то против ветра — вот и встретились.
Спасибо! — и обняла меня, и поцеловала, и говорит...
Эти продолжительные чтения, это безмолвие, это улиткообразное, скрытое житье — все это пришлось как
раз под лад его душевного строя: уж за это за одно
спасибо Джемме!
Кстати,
спасибо еще
раз за письмо.
— Oh, oui, je comprends… Merci [О, да, понимаю…
Спасибо (франц.).] еще
раз!.. Буду являться к вам. Когда же начнутся ваши балы?
—
Спасибо, князь,
спасибо тебе! А коли уж на то пошло, то дай мне
разом высказать, что у меня на душе. Ты, я вижу, не брезгаешь мной. Дозволь же мне, князь, теперь, перед битвой, по древнему христианскому обычаю, побрататься с тобой! Вот и вся моя просьба; не возьми ее во гнев, князь. Если бы знал я наверно, что доведется нам еще долгое время жить вместе, я б не просил тебя; уж помнил бы, что тебе непригоже быть моим названым братом; а теперь…
— Ну, и маслица… — милостиво разрешил урядник. — А этим бабам вы дайте уж знак, что я их пока что не трону. Только пусть они ведают, — вдруг возвысил он голос, — что одним
спасибо от меня не отделаются. А засим желаю здравствовать. Еще
раз мерси вам за подарочек и за угощение.
—
Спасибо, добрый Кирша; видно, мне на роду написано век оставаться твоим должником. Который
раз спасаешь ты меня от смерти?..
Параша. Вот, батюшка,
спасибо тебе, что ты меня, сироту, вспомнил. Много лет прошло, а в первый
раз я тебе кланяюсь с таким чувством, как надо дочери. Долго я тебе чужая была, а не я виновата. Я тебе с своей любовью не навязываюсь, а коль хочешь ты моей любви, так умей беречь ее. Крестный, мы тебя возьмем в приказчики на место Наркиса. Переезжай к нам завтра.
—
Спасибо, Танечка, за то, что привела его, и за то, что ты именинница… А то бы я его так и не увидела… Ведь он у меня здесь в первый
раз.
Шелавина. Да, конечно. Свалилось богатство нежданно-негаданно; сошел человек, на старости лет, с ума и наградил.
Спасибо ему, я его всегда буду добром поминать; по его милости я как
раз и мужа нашла.
— Да, ни
разу еще нигде не работал, хоть с голоду умирай,
спасибо еще добрые люди послали, а то хоть и топиться так впору!
—
Спасибо, — говорит Саша и еще
раз повторяет: —
Спасибо! Ну, а скажи, как ты думаешь, ты хорошо знала генерала… — Губы Саши кривятся в веселую, не к случаю, улыбку. — Ведь наш генерал-то был бы теперь, пожалуй, губернатором и тоже бы вешал… Как ты думаешь, мама?
— Конечно, — говорю я, — вы не станете ученее оттого, что будете у меня экзаменоваться еще пятнадцать
раз, но это воспитает в вас характер. И на том
спасибо.
Татьяна. Ничего,
спасибо. Меня об этом спрашивали
раз двадцать в день… Я чувствовала бы себя еще лучше, если б у нас было менее шумно. Меня немножко раздражает эта беготня… все куда-то стремятся, кричат. Отец — злится на Нила, мать — всё вздыхает… А я лежу, наблюдаю и… не вижу смысла в том, что они… все эти… называют жизнью.
— Что, брат Гришка, — подхватывал Петруха, — якшаться с нами небось не хотел: и такие, мол, и сякие, и на свадьбу не звал… гнушаться, знать, только твое дело; а вот ведь прикрутили же мы тебя… Погоди-тка! Барин за это небось
спасибо не скажет: там, брат, как
раз угостят из двух поленцев яичницей… спину-то растрафаретят…
—
Спасибо, — продолжал Петр, — я тебя за это в первый
раз, как хлестать станут, за ноги подержу, и уж крепко, не бойся, не вывернешься.
—
Спасибо, — сказал он и опять взглянул в книгу. — «Вопросы о жизни и духе», — прочитал он еще
раз с расстановкой. — Должно быть, она самая!..
Приказчик. Да что, Иван Михалыч, с этим народцем служить никак невозможно-с. Нынче опять ночью две веревки украли. Шиненые колеса было утащили,
спасибо, углядел. Сколько
раз приказывал запирать — не слушают. А ведь за все я ответить должен. Я, кажется, старался, своей, кажись, крови не жалел. Уж сделайте такую милость — меня увольте.
— Сами, сударь, видим, — говорит, — что не умно делают, даром, что госпожа. Вот хоть бы и по нашей братье посудить, что уж мы, темные люди; у меня у самой детки есть; жалостливо, кто говорит, да все уж не на эту стать: иной
раз потешишь, а другой
раз и остановишь, как видишь, что неладно. А у нашей Настасьи Дмитриевны этого не жди: делайся все по команде Дмитрия Никитича, а будто
спасибо да почтенье большое?
Еще бы не торопить! Оставшись один на вахте, пока капитан со старшим офицером пили чай в капитанской каюте, он чуть было не прозевал, что на флагманском корвете отдали рифы и ставят брамсели. И это было сделано как
раз в то время, когда луна спряталась за облака и ночь стала темней.
Спасибо сигнальщику, который, не спуская подзорной трубы с «Витязя», заметил его маневры и доложил об этом Невзорову.
—
Спасибо, друг,
спасибо. Пошли Господи здоровья твоим господам, что не оставляют меня, хворого, убогого. А я завсегда ихний богомолец. За каждой литургией у меня по всем церквам части за них вынимают, а на тезоименитства их беспереводно поются молебны Николаю чудотворцу, святителю мирликийскому, Андрею Христа ради юродивому, Варваре великомученице. Каждый
раз во всей исправности справляем. А как яблочки у вас в саду?
«Здравствуй, Илька.
Спасибо. Жду тебя с твоим миллионом. Не делай глупости. Будь умна и здорова. Поклон твоему старому, сто
раз битому толстяку, которому выдай из твоего большого миллиона две-три золотые монетки на пропивку.
— Ну и
спасибо им, и тебе
спасибо, и слава Богу, и слава твоему уму! — проговорил совсем оправившийся Висленев и опять два
раза перекрестился на церковь.
— Каждый
раз у нас с вами та же канитель повторяется. И по маленькой не пью,
спасибо!
— Мне так хорошо,
спасибо, — отрывисто благодарил его каждый
раз Теркин и больше ничего не говорил.
«Покорно
спасибо, — сказал про себя Палтусов после рыбы, — в другой
раз вы меня на такой обед не заманите».
— Что пузо, что брюхо, — мясо-то одно. А кузнеца, свет мой, прикрутили к сосне, стали его на медные шипы подковывать. Да,
спасибо, догадался: через левое плечо себя обсвистал да черным словом три
раза навыворот выругался, — только тем его и отшиб… С неделю опосля того на пятку ступить не мог.
—
Спасибо, чудо-богатырь, славно намылили голову бунтовщикам, другой
раз не сунутся будить русских людей, спросонок русский человек бьет еще сильнее…
Спасибо, чудо-богатыри!
Да
спасибо матушке, угрозу не исполнила, пятнадцать тысяч мне отказала, но только с тем, чтобы лежали они в банке до тех пор, пока мне стукнет пятьдесят лет, проценты же мне выдают аккуратно два
раза в год, а всего две с половиною тысячи.
— Чтец, чтец! Он хоть и польского происхождения, а дикцию себе отменную выработал. Говорю вам: этим да подушкой в люди вышел. От каждой знаменитости по автографу имеет. Тургеневские корректуры я сам у него видел. Как уж он добывает их? — неизвестно. И за то
спасибо, что трогает сердца русских дам российской лирой.
Раз он при мне с таким томлением читал"На холмах Грузии", что даже я пожелал любить.
— Тебя мне нужно, миленький. Тебя. Да, как
раз такой. — Она внимательно и спокойно оглядела его с ног до головы и утвердительно кивнула бледной головой. — Да.
Спасибо, что пришел.
—
Спасибо, сестрица, за хлеб, за соль, за суп, за фасоль. Авось Бог не приведет в другой
раз белое тело живопырным швом у вас зашивать… Слушок есть, что к Рождеству немцу капут, женщин у них уже будто малокровных в артиллерию брать стали. А с бабами много ли настреляешь…
А он спокойно отвечает: «
Спасибо, бачка», и с этим утвердился на лыжах, заложил орстель на плечи, шаркнул
раз ногой, шаркнул два — и побежал. Через минуту его уже и не видно стало, и я остался один-одинешенек среди снега, холода и совсем уже изнурившего меня мучительного голода.