Неточные совпадения
Весь бессвязный
разговор его, разумеется, вертелся насчет процесса, насчет возможного исхода; насчет того еще, что навестил его сам
командир полка и что-то долго ему отсоветовал, но он не послушался; насчет записки, им только что и куда-то поданной; насчет прокурора; о том, что его, наверно, сошлют, по лишении прав, куда-нибудь в северную полосу России; о возможности колонизоваться и выслужиться в Ташкенте; о том, что научит своего сына (будущего, от Лизы) тому-то и передаст ему то-то, «в глуши, в Архангельске, в Холмогорах».
Но каждый раз эти мечты обрывались воспоминаниями о брани Федоровского, о язвительных словах ротного
командира, о
разговоре с Николаевым, и Ромашов снова чувствовал себя непоправимо опозоренным и несчастным.
Сначала речь шла о Инкерманском сражении, в котором участвовала батарея, и из которого каждый рассказывал свои впечатления и соображения о причинах неудачи и умолкал, когда начинал говорить сам батарейный
командир; потом
разговор естественно перешел к недостаточности калибра легких орудий, к новым облегченным пушкам, причем Володя успел показать свои знания в артиллерии.
Я раз его спросил, передавал ли он Лидии Николаевне, что мы узнали о ее женихе, он отвечал, что нет, и просил меня не проговориться; а потом рассказал мне, что Иван Кузьмич знает от Пионовой весь наш
разговор об нем и по этому случаю объяснялся с Марьею Виссарионовною, признался ей, что действительно был тогда навеселе; но дал ей клятву во всю жизнь не брать капли вина в рот, и что один из их знакомых, по просьбе матери, ездил к бывшему его полковому
командиру и спрашивал об нем, и тот будто бы уверял, что Иван Кузьмич — добрейший в мире человек.
Солдатик восьмой роты, так смело вступивший в
разговор с полковым
командиром, брел сам, жалобно воя и придерживая одной рукой другую, из которой ручьем текла кровь.
— Обязательно! Какой тут даже может быть
разговор! — пылко вмешался смотритель. — Мы приданы к дивизии, все учреждения дивизии уже ушли. Как мы смеем не исполнить приказания корпусного
командира? Он наш главный начальник.
— Мы сами, господа, мы сами: я и ваш полковой
командир сами за него ручаемся. Мы не говорим вам, что он честнейший человек, но мы ясно видим, что он говорит правду — что деньги у него были и пропали. Их мог взять только черт… А что они были — это доказывается тем, что
командир, желая избежать скандальной огласки, здесь при мне предложил ему сегодня же получить от него сполна все двенадцать тысяч, лишь бы не было дела и
разговоров, — и он отказался…
— По правде сказать, и об этом
разговор был, кричат, словом, чтобы и корня не было! Мы уж их уговаривали: за что нашего
командира убивать? Тут и другие сказали: ведь, дескать, чуть что, и он от нас не уйдет, как гость сидит, — приди и бери!
Едва Хрущев успел обо всем распорядиться, как увидел роту, идущую с песнями по дороге.
Командир роты, поручик Забелин, отведя людей в назначенные им гумна, зашел к Василию Васильевичу и, между
разговорами, сообщил ему, что в Старой Руссе неспокойно, хотя не мог сообщить никаких подробностей волнения.
Плесакову по запасам бинтов и корпии не трудно было догадаться, что дело идет вовсе не об охоте. Прикинувшись готовым за своего барина в огонь и в воду, он вызвал на более откровенный
разговор своего словоохотливого и хвастливого или отуманенного пана; выведав что нужно, Плесаков в то же утро бежал, и явясь в Кричеве к
командиру батареи, полковнику Карманову, объявил ему о замысле напасть на батарею, и о том, что собирается огромная шайка где-то около Свиного.
На вечере у полкового
командира, где в промежутках между роберами собрались все у чайного стола,
разговор зашел об отказавшемся солдате. Полковой
командир определенно выразил свое мнение о том, что причина всего — необразованность: нахватаются всяких понятий, а не знают, что к чему, и выходят такие несообразности.
— Нет, я, дядя, не согласна с вами, — вступилась в
разговор курсистка социал-демократка, племянница полкового
командира. — Достойна уважения энергия, стойкость этого человека. Жалеть можно только о том, что сила его ложно направлена, — прибавила она, думая о том, как полезны были бы такие стойкие люди, если бы они стояли только не за отжившие религиозные фантазии, а за научные социалистические истины.