Неточные совпадения
Марья Антоновна (смотрит в окно).Что это там как будто бы
полетело? Сорока или какая другая
птица?
Словно чугунка подходит — горят
Чьи-то два круглые, яркие ока,
Птицы какие-то с шумом
летят.
«Небось! мы не грабители!» —
Сказал попу Лука.
(Лука — мужик присадистый,
С широкой бородищею.
Упрям, речист и глуп.
Лука похож на мельницу:
Одним не
птица мельница,
Что, как ни машет крыльями,
Небось не
полетит...
Она
летела прямо на него: близкие звуки хорканья, похожие на равномерное наддирание тугой ткани, раздались над самым ухом; уже виден был длинный нос и шея
птицы, и в ту минуту, как Левин приложился, из-за куста, где стоял Облонский, блеснула красная молния;
птица, как стрела, спустилась и взмыла опять кверху.
— Э, э, э! что же это вы, хлопцы, так притихли? — сказал наконец Бульба, очнувшись от своей задумчивости. — Как будто какие-нибудь чернецы! Ну, разом все думки к нечистому! Берите в зубы люльки, да закурим, да пришпорим коней, да
полетим так, чтобы и
птица не угналась за нами!
Катерина. Я говорю: отчего люди не летают так, как
птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я
птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет
лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и
полетела. Попробовать нешто теперь? (Хочет бежать.)
Время (дело известное)
летит иногда
птицей, иногда ползет червяком; но человеку бывает особенно хорошо тогда, когда он даже не замечает — скоро ли, тихо ли оно проходит.
Крылатые обезьяны,
птицы с головами зверей, черти в форме жуков, рыб и
птиц; около полуразрушенного шалаша испуганно скорчился святой Антоний, на него идут свинья, одетая женщиной обезьяна в смешном колпаке; всюду ползают различные гады; под столом, неведомо зачем стоящим в пустыне, спряталась голая женщина; летают ведьмы; скелет какого-то животного играет на арфе; в воздухе
летит или взвешен колокол; идет царь с головой кабана и рогами козла.
Черная сеть
птиц шумно трепетала над городом, но ни одна из них не
летела в сторону Ходынки.
Навязывались им, правда, порой и другие заботы, но обломовцы встречали их по большей части с стоическою неподвижностью, и заботы, покружившись над головами их, мчались мимо, как
птицы, которые прилетят к гладкой стене и, не найдя местечка приютиться, потрепещут напрасно крыльями около твердого камня и
летят далее.
— Свежо на дворе, плечи зябнут! — сказала она, пожимая плечами. — Какая драма! нездорова, невесела, осень на дворе, а осенью человек, как все звери, будто уходит в себя. Вон и
птицы уже улетают — посмотрите, как журавли
летят! — говорила она, указывая высоко над Волгой на кривую линию черных точек в воздухе. — Когда кругом все делается мрачно, бледно, уныло, — и на душе становится уныло… Не правда ли?
— Да, это правда, бабушка, — чистосердечно сказал Райский, — в этом вы правы. Вас связывает с ними не страх, не цепи, не молот авторитета, а нежность голубиного гнезда… Они обожают вас — так… Но ведь все дело в воспитании: зачем наматывать им старые понятия, воспитывать по-птичьи? Дайте им самим извлечь немного соку из жизни…
Птицу запрут в клетку, и когда она отвыкнет от воли, после отворяй двери настежь — не
летит вон! Я это и нашей кузине Беловодовой говорил: там одна неволя, здесь другая…
Приближалось время хода кеты, и потому в море перед устьем Такемы держалось множество чаек. Уже несколько дней
птицы эти в одиночку
летели куда-то к югу. Потом они пропали и вот теперь неожиданно появились снова, но уже стаями. Иногда чайки разом снимались с воды, перелетали через бар и опускались в заводь реки. Я убил двух
птиц. Это оказались тихоокеанские клуши.
В то время когда мы сидели у костра и пили чай, из-за горы вдруг показался орлан белохвостый. Описав большой круг, он ловко, с налета, уселся на сухоствольной лиственнице и стал оглядываться. Захаров выстрелил в него и промахнулся. Испуганная
птица торопливо снялась с места и
полетела к лесу.
Тогда две другие
птицы, соображая, что надо
лететь, поднялись с земли и сели на растущую вблизи лиственницу: одна — на нижнюю ветку, другая — у самой вершины.
Как только начала заниматься заря, пернатое царство поднялось на воздух и с шумом и гамом снова понеслось к югу. Первыми снялись гуси, за ними пошли лебеди, потом утки, и уже последними тронулись остальные перелетные
птицы. Сначала они низко
летели над землей, но по мере того как становилось светлее, поднимались все выше и выше.
Птица, простреленная пулей, перевернулась в воздухе, камнем
полетела вниз и грузно ударилась о землю.
Тысячи
птиц поднялись от воды и с криком
полетели во все стороны.
С одного дерева снялась большая хищная
птица. Это был царь ночи — уссурийский филин. Он сел на сухостойную ель и стал испуганно озираться по сторонам. Как только мы стали приближаться к нему, он
полетел куда-то в сторону. Больше мы его не видели.
Долго мы бродили около озера и стреляли
птиц. Время
летело незаметно. Когда вся долина залилась золотистыми лучами заходящего солнца, я понял, что день кончился. Вслед за трудовым днем приближался покой; вся природа готовилась к отдыху. Едва солнце успело скрыться за горизонтом, как с другой стороны, из-за моря, стала подыматься ночь.
По его словам,
птицы любят двигаться против ветра. При полном штиле и во время теплой погоды они сидят на болотах. Если ветер дует им вслед, они зябнут, потому что холодный воздух проникает под перья. Тогда
птицы прячутся в траве. Только неожиданный снегопад может принудить пернатых
лететь дальше, невзирая на ветер и стужу.
— Да, хорошо! — так же тихо отвечала она, не смотря на меня. — Если б мы с вами были
птицы, — как бы мы взвились, как бы
полетели… Так бы и утонули в этой синеве… Но мы не
птицы.
— Дам я вам переполоху! Что вы? не хотите слушаться? Вы, верно, держите их руку! Вы бунтовщики? Что это?.. Да, что это?.. Вы заводите разбои!.. Вы… Я донесу комиссару! Сей же час! слышите, сей же час. Бегите,
летите птицею! Чтоб я вас… Чтоб вы мне…
— Пани моя, Катерина, теперь заснула, а я и обрадовалась тому, вспорхнула и
полетела. Мне давно хотелось увидеть мать. Мне вдруг сделалось пятнадцать лет. Я вся стала легка, как
птица. Зачем ты меня вызвал?
Как
птица, не останавливаясь,
летела она, размахивая руками и кивая головою, и казалось, будто, обессилев, или грянется наземь, или вылетит из мира.
Что, если бы у людей были крылья, как у
птиц, — туда бы
полететь, высоко, высоко…
Объяснение отца относительно молитвы загорелось во мне неожиданной надеждой. Если это верно, то ведь дело устраивается просто: стоит только с верой, с настоящей верой попросить у бога пару крыльев… Не таких жалких какие брат состряпал из бумаги и дранок. А настоящих с перьями, какие бывают у
птиц и ангелов. И я
полечу!
Он
летел, как
птица, к Киевской заставе, а сзади, отставая, скакала погоня.
Дали старцу в рученьку острый нож,
Взбросил он его над седою головой,
Птицею нож
полетел в небеса,
Ждут-пождут — он не падает.
Вероятно, они
летят ночью, как и многие другие породы прилетной
птицы.
«веретён, веретён!» Сходство это, впрочем, совершенно произвольно, да и крик болотного кулика весьма разнообразен: он очень короток и жив, когда кулик гонит какую-нибудь хищную или недобрую
птицу прочь от своего жилища, как, например, сороку или ворону, на которую он то налетает, как ястреб, в угон, то черкает сверху, как сокол; он протяжен и чист, когда болотный кулик
летит спокойно и высоко, и превращается в хриплый стон, когда охотник или собака приближаются к его гнезду или детям.
Когда ветер сносит их в сторону, особенно если как-нибудь захватит сзади, то длинные шейные и спинные перья заворачиваются, и гаршнеп представляет странную фигуру, непохожую на
птицу: точно
летит хлопок льна или клочок шерсти.
Приглядится ли охотник к кругам, которые дает около него
птица, и они начнут казаться ему меньше, или при поворотах, иногда крутых, за которыми поворачивается и сам охотник, покажется ему, что кулик
летит прямо на него?..
Пролетная
птица торопится без памяти, спешит без оглядки к своей цели, к местам обетованным, где надобно ей приняться за дело: вить гнезда и выводить детей; а прилетная
летит ниже, медленнее, высматривает привольные места, как-будто переговаривается между собою на своем языке, и вдруг, словно по общему согласию, опускается на землю.
Вся хитрость состоит в том, чтоб уловить гаршнепа в ту минуту, когда он, сделав уступку ветру и будучи отнесен им в сторону, начнет опять
лететь прямо; тут выходят такие мгновения от противоборства ветра и усилий
птицы, что она стоит в воздухе неподвижно; опытные стрелки знают это и редко дают промахи по гаршнепам.
Полетом своим он отличается от всех
птиц: зад у него всегда висит, как будто он подстрелен, отчего дергун держится на лету не горизонтально, а точно едет по воздуху, почти стоймя; притом он имеет ту особенность, что, взлетев, не старается держаться против ветра, как все другие
птицы, но охотно
летит по ветру, отчего перья его заворачиваются и он кажется каким-то косматым.
Я прошел с полверсты и хотел было уже повернуть назад, как вдруг что-то мелькнуло в отдалении и низко над землей, потом еще раз, еще, и вслед за тем я увидел какую-то небольшую хищную
птицу, которая
летела низко над землей и, по-видимому, кого-то преследовала.
Затем орлан сорвался с ветки и стремительно
полетел по наклонной плоскости, забирая влево и стараясь как можно скорее выравняться с противником. Другая
птица, что была выше него, начала трепетать крыльями, чтобы задержаться на одном месте, но потом вдруг стремительно кинулась на своего врага, промахнулась и так снизила, что едва не задела меня своим крылом.
Каждый вечер происходили эти тихие любовные речи, и Феня все больше проникалась сознанием правоты баушки Лукерьи. А с другой стороны, ее тянуло в Тайболу мертвой тягой: свернулась бы
птицей и
полетела… Хоть бы один раз взглянуть, что там делается!
—
Летела жар-птица, уронила золотое перо, а мы по следу и приехали к тебе, бабушка Маремьяна, — заговорил Мыльников, когда отодвинулось волоковое окно.
А пока время
летело птицей, от одного свиданья до другого, как у всех влюбленных.
— Ишь птица-то
полетела, — скажет ярмарочник, следя за поднявшейся из хлебов птахою.
Птицы нещадно метались, и к утру три из них были мертвы. Я смотрел, как околевал соловей, которому приснилось, что он может
лететь, куда ему хочется.
Все берега полоев были усыпаны всякого рода дичью; множество уток плавало по воде между верхушками затопленных кустов, а между тем беспрестанно проносились большие и малые стаи разной прилетной
птицы: одни
летели высоко, не останавливаясь, а другие низко, часто опускаясь на землю; одни стаи садились, другие поднимались, третьи перелетывали с места на место: крик, писк, свист наполнял воздух.
Не зная, какая это
летит или ходит
птица, какое ее достоинство, какая из них пищит или свистит, я был поражен, обезумлен таким зрелищем.
Моралист в этой глупой комбинации нашел бы новое доказательство человеческой испорченности, но погодите бросать камнем в это почтенное трио, ибо невозможно обвинять перелетную
птицу за то только, что она
летит туда, где теплее.
Голос Павла звучал твердо, слова звенели в воздухе четко и ясно, но толпа разваливалась, люди один за другим отходили вправо и влево к домам, прислонялись к заборам. Теперь толпа имела форму клина, острием ее был Павел, и над его головой красно горело знамя рабочего народа. И еще толпа походила на черную
птицу — широко раскинув свои крылья, она насторожилась, готовая подняться и
лететь, а Павел был ее клювом…
Она открыла ноты, не сильно ударила по клавишам левой рукой. Сочно и густо запели струны. Вздохнув глубоко, к ним прилилась еще нота, богатая звуком. Из-под пальцев правой руки, светло звеня, тревожной стаей
полетели странно прозрачные крики струн и закачались, забились, как испуганные
птицы, на темном фоне низких нот.
И опять: я понимаю этот уголь… или не то: чувствую его — так же, как, не слыша, чувствую каждое слово (она говорит сверху, с камня) — и чувствую, что все дышат вместе — и всем вместе куда-то
лететь, как тогда
птицы над Стеной…