Неточные совпадения
— Где нам, необразованным
старикам, за вами гоняться!.. Вы молодежь светская, гордая: еще пока здесь, под черкесскими пулями, так вы туда-сюда… а после встретишься, так стыдитесь и руку
протянуть нашему брату.
Слуга подходил ко всем и
протягивал руку: я думал, что он хочет отбирать пустые чашки, отдал ему три, а он чрез минуту принес мне их опять с теми же кушаньями. Что мне делать? Я подумал, да и принялся опять за похлебку, стал было приниматься вторично за вареную рыбу, но собеседники мои перестали действовать, и я унялся. Хозяевам очень нравилось, что мы едим;
старик ласково поглядывал на каждого из нас и от души смеялся усилиям моего соседа есть палочками.
— Какая наша жизнь! Самая плохая наша жизнь, — как будто с удовольствием, нараспев
протянул словоохотливый
старик.
Гольд стоял,
протянув руки к зверю. Вдруг он опустился на колени, дважды поклонился в землю и вполголоса что-то стал говорить на своем наречии. Мне почему-то стало жаль
старика.
Мальчик встал, весь красный, на колени в углу и стоял очень долго. Мы догадались, чего ждет от нас
старик Рыхлинский. Посоветовавшись, мы выбрали депутацию, во главе которой стал Суханов, и пошли просить прощения наказанному. Рыхлинский принял депутацию с серьезным видом и вышел на своих костылях в зал. Усевшись на своем обычном месте, он приказал наказанному встать и предложил обоим противникам
протянуть друг другу руки.
Галактион
протянул руку, чтобы помочь отцу подняться, но
старик оттолкнул ее.
Лаврецкий подвез
старика к его домику: тот вылез, достал свой чемодан и, не
протягивая своему приятелю руки (он держал чемодан обеими руками перед грудью), не глядя даже на него, сказал ему по-русски: «Прощайте-с!» — «Прощайте», — повторил Лаврецкий и велел кучеру ехать к себе на квартиру.
Он встал и нагнулся к Феде; ребенок улыбнулся и
протянул к нему свои бледные ручонки.
Старика перевернуло.
Но добрые серые глаза Гермогена уже отыскали его в тысячной толпе.
Старик прямо прошел к Кириллу и,
протягивая руку, проговорил...
Тощее, бледное и больное ее личико было обращено к нам; она робко и безмолвно смотрела на нас и с каким-то покорным страхом отказа
протягивала нам свою дрожащую ручонку.
Старик так и задрожал весь, увидя ее, и так быстро к ней оборотился, что даже ее испугал. Она вздрогнула и отшатнулась от него.
— Поди сюда, Нелли, — сказал
старик,
протягивая наконец ей руку. — Сядь здесь, сядь возле меня, вот тут, — сядь! — Он нагнулся, поцеловал ее в лоб и тихо начал гладить ее по головке. Нелли так вся и затрепетала… но сдержала себя. Анна Андреевна а умилении, с радостною надеждою смотрела, как ее Николай Сергеич приголубил наконец сиротку.
Он вынул из холщового мешка хлеб, десяток красных помидоров, кусок бессарабского сыра «брынзы» и бутылку с прованским маслом. Соль была у него завязана в узелок тряпочки сомнительной чистоты. Перед едой
старик долго крестился и что-то шептал. Потом он разломил краюху хлеба на три неровные части: одну, самую большую, он
протянул Сергею (малый растет — ему надо есть), другую, поменьше, оставил для пуделя, самую маленькую взял себе.
— Вот это — другое дело. Вежливость прежде всего. Ну а теперь немножко попрыгаем, — продолжал
старик,
протягивая невысоко над землею хлыст. — Алле! Нечего, брат, язык-то высовывать. Алле! Гоп! Прекрасно! А ну-ка еще, нох ейн маль… Алле! Гоп! Алле! Гоп! Чудесно, собачка. Придем домой, я тебе морковки дам. А, ты морковку не кушаешь? Я и забыл совсем. Тогда возьми мою чилиндру и попроси у господ. Может быть, они тебе препожалуют что-нибудь повкуснее.
— Сереженька, родной мой! —
протянул к нему
старик дрожащие руки.
— И к чему вся эта дурацкая церемония, генерал? — лениво по-французски
протянул молодой человек, оглядываясь с подножки экипажа на седого
старика с строгим лицом.
Но наконец
старик закричал,
протягивая руку к Павлу; в ответ ему, немного насмешливо, лился голос Павла...
Однажды, когда я, по обыкновению, утром проходил по аллеям сада, я увидел в одной из них отца, а рядом старого Януша из зáмка.
Старик подобострастно кланялся и что-то говорил, а отец стоял с угрюмым видом, и на лбу его резко обозначалась складка нетерпеливого гнева. Наконец он
протянул руку, как бы отстраняя Януша с своей дороги, и сказал...
— Здравствуйте, Яков Васильич! Давно мы с вами не видались! — произнес
старик,
протягивая ему руку, но не приподымаясь с кресел, и до такой степени сумел совладеть с собой, что ноты неприязни не почувствовалось в этой фразе.
Старик кивнул головой, вынул сигару, сплюнул и
протянул молодому человеку руку в щегольской перчатке.
— Такие люди есть, — повторил колченогий тихонько, и все трое сочувственно взглянули на него; один бритый молча
протянул ему бутылку вина,
старик взял ее, посмотрел на свет и сказал, перед тем как выпить...
Старик протянул мне большую мягкую руку и сказал...
Старик записал его на отдельной бумажке, а когда пришёл Доримедонт и спросил: «Что новенького, Матвеевич?» — хозяин
протянул ему бумажку и сказал, ухмыляясь...
Старик колыхнулся, сполз с кресла на пол, одной рукой он схватил ножку стола, другую
протянул к Евсею и громким шёпотом забормотал...
Старик-сборщик, не выходя ни на секунду из своего спокойного состояния, отдал Бенни свой поклон и
протянул ему тоже: «Дай Бог тебе доброе здоровье, родителям царство небесное».
На этот раз повстречался седой
старик, с деревянной ногой, в каком-то синем, длиннополом сюртуке и с длинною тростью в руках. Он похож был на старого солдата. Но когда я
протянул ему гульден, он сделал шаг назад и грозно осмотрел меня.
— О, не убегайте меня! — говорил растерявшийся
старик,
протягивая к ней руки. — Ласки… одной ничтожной ласки прошу у вас. Позвольте мне любить вас, говорить вам о любви моей: я за это сделаюсь вашим рабом; ваша малейшая прихоть будет для меня законом. Хотите, я выведу вашего мужа в почести, в славу… я выставлю вас на первый план петербургского общества: только позвольте мне любить вас.
— Милости просим, моя бесценная Анна Павловна, — говорил
старик,
протягивая к ней руки.
— Н-не знаю! —
протянул учитель, стараясь понять
старика. А он положил руку на плечо учителя, стал тихонько толкать его взад и вперед и захрипел, будто глотая что-то…
— А, это ты, братец, — фамильярно ответил
старик, не поднимаясь с места и по-генеральски
протягивая два пальца. — А когда я бываю не занят? Я всегда занят, братец… Дохнуть некогда, потому что я один за всех должен отвечать, а положиться ни на кого нельзя.
И
старик, и бабка, и Кирьяк — все
протягивали руки к иконе, жадно глядели на нее и говорили, плача...
— Эх, бра-ат, —
протянул он с ядовитой укоризной. — Хорошо подпаливать с десятью пальцами… А когда у тебя всего один остался, —
старик опять ткнул вперед свои ужасные обрубки, — тогда тебе и дорога одна — на церковную паперть, со слепцами и калеками…
Старик сидит,
протянув вперед ноги, молчит и о чем-то думает; молодой полулежит и едва слышно пиликает на дешевой гармонике.
Блудный сын стоит на коленях, а
старик отец
протягивает над ним благословляющую руку.
Время в клуб воротиться, к обеду…
Нет, уж поздно! Обед при конце,
Слишком мы
протянули беседу
О Сереже, лихом молодце.
Стариков полусонная стая
С мест своих тяжело поднялась,
Животами друг друга толкая,
До диванов кой-как доплелась.
Закурив дорогие сигары,
Неиграющий люд на кружки
Разделился; пошли тары-бары…
(Козыряют давно игроки...
— Возьми меня на седло, деда! — попросила я, и
старик, любивший меня, пожалуй, не меньше своей Бэллы,
протянул свои сильные руки и, перебросив меня через кузов коляски, опустил на седло Бэллиной лошади.
Городской голова, важный
старик в длиннополом! сюртуке, с золотыми и серебряными медалями на шее, вскочил и низко поклонился Губернатор приветливо кивнул ему и
протянул — мизинец руки.
— Я, —
протянул горбун. — Ты, видно, на меня как на мертвого клеплешь… Я почем знаю, как ее звать… в первый раз, как и ты, в глаза видел… Ты,
старик, меня на словах ловить брось, я тоже ершист, меня не сглотнешь…
(Глаза у
старика загорелись необычайным блеском; он
протянул перед собою руку, на которой выпукло изваяны были мускулы, и раздвинутыми пальцами широкой руки тянулся будто схватить сокровище в неведомых морях.)
Старик обнажил меч и
протянул его лезвием к юноше.
Он отбывал уже второй год наказания. Один из трех его товарищей по камере —
старик, сидевший много лет, умер. С прибытием новой партии на его месте появился другой — хилый, чахоточный, молодой парень. Он недолго и
протянул, менее чем через полгода сошел в могилу. Новый сожитель был молчалив и необщителен, и все искоса поглядывал на него. Ему тоже казалось, всматриваясь в него, что он где-то видел это лицо, но где — припомнить, несмотря на деланные им усилия, не мог.