Неточные совпадения
Произошло объяснение; откупщик доказывал, что он и прежде был готов по мере возможности; Беневоленский же возражал, что он
в прежнем неопределенном положении оставаться не может; что такое выражение, как"мера возможности", ничего не говорит ни уму, ни
сердцу и что ясен только закон.
Одно — вне ее присутствия, с доктором, курившим одну толстую папироску за другою и тушившим их о край полной пепельницы, с Долли и с князем, где шла речь об обеде, о политике, о болезни Марьи Петровны и где Левин вдруг на минуту совершенно забывал, что
происходило, и чувствовал себя точно проснувшимся, и другое настроение —
в ее присутствии, у ее изголовья, где
сердце хотело разорваться и всё не разрывалось от сострадания, и он не переставая молился Богу.
— Перемена не во внешнем положении, — строго сказала графиня Лидия Ивановна, вместе с тем следя влюбленным взглядом за вставшим и перешедшим к Landau Алексеем Александровичем, —
сердце его изменилось, ему дано новое
сердце, и я боюсь, что вы не вполне вдумались
в ту перемену, которая
произошла в нем.
В продолжение всего дня за самыми разнообразными разговорами,
в которых он как бы только одной внешней стороной своего ума принимал участие, Левин, несмотря на разочарование
в перемене, долженствовавшей
произойти в нем, не переставал радостно слышать полноту своего
сердца.
В этом свидетельстве сказано было: «Я, нижеподписавшийся, свидетельствую, с приложением своей печати, что коллежский секретарь Илья Обломов одержим отолщением
сердца с расширением левого желудочка оного (Hypertrophia cordis cum dilatatione ejus ventriculi sinistri), а равно хроническою болью
в печени (hepatis), угрожающею опасным развитием здоровью и жизни больного, каковые припадки
происходят, как надо полагать, от ежедневного хождения
в должность.
— Ты не знаешь, Ольга, что тут
происходит у меня, — говорил он, показывая на
сердце и голову, — я весь
в тревоге, как
в огне. Ты не знаешь, что случилось?
Было, я думаю, около половины одиннадцатого, когда я, возбужденный и, сколько помню, как-то странно рассеянный, но с окончательным решением
в сердце, добрел до своей квартиры. Я не торопился, я знал уже, как поступлю. И вдруг, едва только я вступил
в наш коридор, как точас же понял, что стряслась новая беда и
произошло необыкновенное усложнение дела: старый князь, только что привезенный из Царского Села, находился
в нашей квартире, а при нем была Анна Андреевна!
Упомянул я тоже, что отец Паисий, твердо и незыблемо стоявший и читавший над гробом, хотя и не мог слышать и видеть, что
происходило вне кельи, но
в сердце своем все главное безошибочно предугадал, ибо знал среду свою насквозь.
А впрочем, кто знает: может быть, случилось бы тогда страшное дело —
произошла бы, может быть, потеря веры
в отчаянном
сердце преступника, и тогда что?
Он остановился и вдруг спросил себя: «Отчего сия грусть моя даже до упадка духа?» — и с удивлением постиг тотчас же, что сия внезапная грусть его
происходит, по-видимому, от самой малой и особливой причины: дело
в том, что
в толпе, теснившейся сейчас у входа
в келью, заприметил он между прочими волнующимися и Алешу и вспомнил он, что, увидав его, тотчас же почувствовал тогда
в сердце своем как бы некую боль.
Она еще не понимает, что
в ней
происходит, она еще не так много пережила
сердцем, как он; что ж, ведь это натурально: она четырьмя годами моложе его, а
в начале молодости четыре года много значат.
Она осталась печальной и озабоченной до самого вечера. Что-то
происходило в ней, чего я не понимал. Ее взор часто останавливался на мне;
сердце мое тихо сжималось под этим загадочным взором. Она казалась спокойною — а мне, глядя на нее, все хотелось сказать ей, чтобы она не волновалась. Я любовался ею, я находил трогательную прелесть
в ее побледневших чертах,
в ее нерешительных, замедленных движениях — а ей почему-то воображалось, что я не
в духе.
Цель их пребывания на балконе двоякая. Во-первых, их распустили сегодня раньше обыкновенного, потому что завтра, 6 августа, главный престольный праздник
в нашей церкви и накануне будут служить
в доме особенно торжественную всенощную.
В шесть часов из церкви, при колокольном звоне, понесут
в дом местные образа, и хотя до этой минуты еще далеко, но детские
сердца нетерпеливы, и детям уже кажется, что около церкви
происходит какое-то приготовительное движение.
Он поспешил передать ему свой взгляд на дело, прибавив, что, по его мнению, может быть, и смерть-то старика
происходит, главное, от ужаса, оставшегося
в его
сердце после проступка, и что к этому не всякий способен.
Всё это
произошло для него совершенным сюрпризом, и бедный генерал был «решительно жертвой своей неумеренной веры
в благородство
сердца человеческого, говоря вообще».
— Может быть, и не всегда. Почему вы можете знать, чту
происходит в чужом
сердце? Вы можете говорить только за себя.
Она ничего от нее не требовала, старалась избегать всяких рассуждений о ней, но чуяла
сердцем, что
происходит в подруге, и нимало не радовалась ее видимому спокойствию.
Лиза молча глядела на вспыхивающую и берущуюся черным пеплом бумагу.
В душе ее
происходила ужасная мука. «Всех ты разогнала и растеряла», — шептало ей чувство, болезненно сжимавшее ее
сердце.
После этих похорон
в жизни Райнеров
произошла большая перемена. Старик как-то осунулся и неохотно занимался с сыном.
В дом переехала старушка-бабушка, забывшая счет своим годам, но отсутствие Марьи Михайловны чувствовалось на каждом шагу. Более всех отдавалось оно
в сердце молодого Райнера.
Мать ничего не знала о том, что обыкновенно
происходит в народных училищах, и, конечно, ни за что на свете не подвергла бы моего
сердца такому жестокому потрясению.
По нетвердому моему голосу, по глазам, полным слез, она прочла все, что
происходило в моем
сердце.
Я, когда вышел из университета, то много занимался русской историей, и меня всегда и больше всего поражала эпоха междуцарствия: страшная пора — Москва без царя, неприятель и неприятель всякий, — поляки, украинцы и даже черкесы, —
в самом центре государства; Москва приказывает, грозит, молит к Казани, к Вологде, к Новгороду, — отовсюду молчание, и потом вдруг, как бы мгновенно, пробудилось сознание опасности; все разом встало, сплотилось,
в год какой-нибудь вышвырнули неприятеля; и покуда, заметьте, шла вся эта неурядица, самым правильным образом
происходил суд, собирались подати, формировались новые рати, и вряд ли это не народная наша черта: мы не любим приказаний; нам не по
сердцу чересчур бдительная опека правительства; отпусти нас посвободнее, может быть, мы и сами пойдем по тому же пути, который нам указывают; но если же заставят нас идти, то непременно возопием; оттуда же, мне кажется,
происходит и ненависть ко всякого рода воеводам.
Герой мой очень хорошо видел, что
в сердце кузины дует гораздо более благоприятный для него ветер: все подробности прошедшего с Мари так живо воскресли
в его воображении, что ему нетерпеливо захотелось опять увидеть ее, и он через три — четыре дня снова поехал к Эйсмондам; но — увы! — там
произошло то, чего никак он не ожидал.
Помните дом этот серый двухэтажный, так вот и чудится, что
в нем разные злодейства
происходили;
в стороне этот лесок так и ныне еще называется «палочник», потому что барин резал
в нем палки и крестьян своих ими наказывал; озерко какое-то около усадьбы тинистое и нечистое; поля, прах их знает, какие-то ровные, луга больше все болотина, — так за
сердце и щемит, а ночью так я и миновать его всегда стараюсь, привидений боюсь, покажутся, — ей-богу!..
— Да, — сказал он после минутного молчания, — какая-нибудь тайна тут есть."Не белы снеги"запоют — слушать без слез не можем, а обдирать народ — это вольным духом, сейчас! Или и впрямь казна-матушка так уж согрешила, что ни
в ком-то к ней жалости нет и никто ничего не видит за нею! Уж на что казначей — хранитель, значит! — и тот
в прошлом году сто тысяч украл! Не щемит ни
в ком
сердце по ней, да и все тут! А что промежду купечества теперь
происходит — страсть!
— Я его сегодня спрашиваю, отчего вы, мсьё Щедрин, такой бледненький? А он мне:"Ах, Марья Ивановна, если б вы знали, что
в моем
сердце происходит!.."Бедненький!
Капитан действительно замышлял не совсем для него приятное: выйдя от брата, он прошел к Лебедеву, который жил
в Солдатской слободке, где никто уж из господ не жил, и
происходило это, конечно, не от скупости, а вследствие одного несчастного случая, который постиг математика на самых первых порах приезда его на службу: целомудренно воздерживаясь от всякого рода страстей, он попробовал раз у исправника поиграть
в карты, выиграл немного — понравилось… и с этой минуты карты сделались для него какой-то ненасытимой страстью: он всюду начал шататься, где только затевались карточные вечеринки; схватывался с мещанами и даже с лакеями
в горку — и не корысть его снедала
в этом случае, но ощущения игрока были приятны для его мужественного
сердца.
Аггей Никитич на это только пыхтел;
в голове и
в сердце у него
происходила бог знает какая ломка и трескотня.
Тогда
в сердце его
произошла перемена.
С некоторого времени хозяин стал тих, задумчив и все опасливо оглядывался, а звонки пугали его; иногда вдруг болезненно раздражался из-за пустяков, кричал на всех и убегал из дома, а поздней ночью возвращался пьяным… Чувствовалось, что
в его жизни
произошло что-то, никому кроме него неведомое, подорвало ему
сердце, и теперь он жил неуверенно, неохотно, а как-то так, по привычке.
И
в толпе будто стукнуло что-то разом во все
сердца, —
произошло внезапное движение. Все глаза повернулись туда же, а итальянцы приподнимались на цыпочках, сжимая свои грязные, загорелые кулаки, вытягивая свои жилистые руки.
И вот, однажды утром, Надежда Петровна едва успела встать с постельки, как увидала, что на улице
происходит какое-то необыкновенное смятение. Как ни поглощена была ее мысль воспоминаниями прошлого, но
сердце ее невольно вздрогнуло и заколотилось
в груди.
На другой день я посетил помещение,
в котором
происходило прощальное торжество. На полу валялись объедки, скатерть пестрела пятнами, целая масса прогорклого дыма висела над столами.
Сердце мое сжалось…
Вся эта немногосложная и ничтожная по содержанию сцена
произошла на расстоянии каких-нибудь двух минут, но мне показалось, что это была сама вечность, что я уже не я, что все люди превратились
в каких-то жалких букашек, что общая зала «Розы» ужасная мерзость, что со мной под руку идет все прошедшее, настоящее и будущее, что пол под ногами немного колеблется, что пахнет какими-то удивительными духами, что ножки Шуры отбивают пульс моего собственного
сердца.
В разгар этой работы истек, наконец, срок моего ожидания ответа «толстой» редакции. Отправился я туда с замирающим
сердцем. До некоторой степени все было поставлено на карту.
В своем роде «быть или не быть»…
В редакции «толстого» журнала
происходил прием, и мне пришлось иметь дело с самим редактором. Это был худенький подвижный старичок с необыкновенно живыми глазами. Про него ходила нехорошая молва, как о человеке, который держит сотрудников
в ежовых рукавицах. Но меня он принял очень любезно.
Ведь эта шельма Окся всегда была настоящим яблоком раздора для полдневских старателей, и из-за нее
происходили самые ожесточенные побоища: Маркушку тузил за Оксю и рыжий детина с оловянными глазами, и молчаливый мужик
в шапке, и хромой мужичонка, точно так же как и он, Маркушка, тузил их всех при удобном случае, а все они колотили Оксю за ее изменчивое
сердце и неискоренимую страсть к красным платкам и козловым ботинкам.
Ах, Зоя! Покажи мне кого-нибудь, чтобы я хоть на время забыл про нее и вытеснил ее из своего
сердца, потому что иначе
в Москве
произойдет катастрофа: Гусь разрушит на Садовой улице свою семейную жизнь с двумя малютками и уважаемой женой… двумя малютками, похожими на него, как червонец на червонец.
Глеб стоял как прикованный к земле и задумчиво смотрел под ноги; губы его были крепко сжаты, как у человека,
в душе которого
происходит сильная борьба. Слова сына, как крупные капли росы, потушили, казалось, огонь, за минуту еще разжигавший его ретивое
сердце. Разлука с приемышем показалась ему почему-то
в эту минуту тяжелее, чем когда-нибудь.
После ужина он пошел к себе
в кабинет; напряженно, с биением
сердца, ожидая еще новых унижений, он прислушивался к тому, что
происходило в зале. Там опять начался спор; потом Ярцев сел за рояль и спел чувствительный романс. Это был мастер на все руки: он и пел, и играл, и даже умел показывать фокусы.
За обедом Литвинову довелось сидеть возле осанистого бель-ома с нафабренными усами, который все молчал и только пыхтел да глаза таращил… но, внезапно икнув, оказался соотечественником, ибо тут же с
сердцем промолвил по-русски:"А я говорил, что не надо было есть дыни!"Вечером тоже не
произошло ничего утешительного: Биндасов
в глазах Литвинова выиграл сумму вчетверо больше той, которую у него занял, но ни только не возвратил ему своего долга, а даже с угрозой посмотрел ему
в лицо, как бы собираясь наказать его еще чувствительнее именно за то, что он был свидетелем выигрыша.
Повторяю: везде, и на улицах, и
в публичных местах, и
в семьях — везде
происходит процесс вколачивания «штуки». Он застает врасплох Удава, проливает уныние
в сердце дяди Григория Семеныча и заставляет бестолково метаться даже такую неунывающую особу, как кузина Наденька.
На днях я издали завидел на улице известного вам Удава [См. «За рубежом». (Прим. М. Е. Салтыкова-Щедрина)] и просто-напросто побоялся подойти к нему: до такой степени он нынче глядит сумрачно и
в то же время уныло. Очевидно,
в нем
происходит борьба,
в которой попеременно то гнев берет верх, то скорбь. Но думаю, что
в конце концов скорбь, даже
в этом недоступном для скорбей
сердце, останется победительницею.
Дело
происходило уже осенью
в Ницце. Однажды утром, когда я зашел к ней
в номер, она сидела
в кресле, положив ногу на ногу, сгорбившись, осунувшись, закрыв лицо руками, и плакала горько, навзрыд, и ее длинные, непричесанные волосы падали ей на колени. Впечатление чудного, удивительного моря, которое я только что видел, про которое хотел рассказать, вдруг оставило меня, и
сердце мое сжалось от боли.
Лента странных впечатлений быстро опутывала
сердце, мешая понять то, что
происходит. Климков незаметно ушёл домой, унося с собою предчувствие близкой беды. Она уже притаилась где-то, протягивает к нему неотразимые руки, наливая
сердце новым страхом. Климков старался идти
в тени, ближе к заборам, вспоминая тревожные лица, возбуждённые голоса, бессвязный говор о смерти, о крови, о широких могилах, куда, точно мусор, сваливались десятки трупов.
Все это
происходило в течение какой-нибудь полуминуты, и, честию клянусь, не могу сказать, чтоб я был совершенно спокоен, однако ж не чувствовал ничего необыкновенного; но когда этот злодей взвел опять курок и преспокойно приложился мне снова
в самую средину лба, то
сердце мое сжалось,
в глазах потемнело, и я почувствовал что-то такое… как бы вам сказать?..
Рославлев не понимал сам, что
происходило в душе его; он не мог думать без восторга о своем счастии, и
в то же время какая-то непонятная тоска сжимала его
сердце; горел нетерпением прижать к груди своей Полину и почти радовался беспрестанным остановкам, отдалявшим минуту блаженства, о которой недели две тому назад он едва смел мечтать, сидя перед огнем своего бивака.
Происходя из ничтожных сенатских писцов, Грохов ездил
в настоящее время на рысаках и имел, говорят, огромные деньги, что, впрочем, он тщательно скрывал, так что когда его видали иногда покупающим на бирже тысяч на сто — на полтораста бумаг и при этом спрашивали: «Что, это ваши деньги, Григорий Мартынович?» — он с
сердцем отвечал: «Нет-с, порученные».
Мое
сердце… кому какая нужда знать о том, что
в нем
происходило?
Павел Александрович скрепя
сердце нагнулся к щелочке.
Сердце его билось,
в висках стучало. Он почти не понимал, что с ним
происходит.
Сердце у меня оторвалось, как говорится, грусть залегла
в душе; но голова не была смущена, я понимал ясно, что вокруг меня
происходило и что ожидает впереди.