Неточные совпадения
— И всё дело испортите! — тоже прошептал, из себя выходя, Разумихин, — выйдемте хоть на лестницу. Настасья, свети! Клянусь вам, —
продолжал он полушепотом, уж на лестнице, — что давеча нас, меня и доктора, чуть не прибил! Понимаете вы это! Самого доктора! И тот уступил, чтобы не раздражать, и ушел, а я внизу остался стеречь, а он тут оделся и улизнул. И теперь улизнет,
коли раздражать будете, ночью-то, да что-нибудь и сделает над собой…
— Стало быть, я с ним приятель большой…
коли знаю, —
продолжал Раскольников, неотступно
продолжая смотреть в ее лицо, точно уже был не в силах отвести глаз, — он Лизавету эту… убить не хотел… Он ее… убил нечаянно… Он старуху убить хотел… когда она была одна… и пришел… А тут вошла Лизавета… Он тут… и ее убил.
— Нет, Василиса Егоровна, —
продолжал комендант, замечая, что слова его подействовали, может быть, в первый раз в его жизни. — Маше здесь оставаться не гоже. Отправим ее в Оренбург к ее крестной матери: там и войска и пушек довольно, и стена каменная. Да и тебе советовал бы с нею туда же отправиться; даром что ты старуха, а посмотри, что с тобою будет,
коли возьмут фортецию приступом.
— Ого! Самолюбивый стихотворец и скромный любовник! —
продолжал Швабрин, час от часу более раздражая меня, — но послушай дружеского совета:
коли ты хочешь успеть, то советую действовать не песенками.
— Да, стану я их баловать, этих уездных аристократов! Ведь это все самолюбие, львиные привычки, [Львиные привычки — здесь: в смысле щегольских привычек «светского льва».] фатство. [Фатство (или фатовство) — чрезмерное щегольство, от слова фат — пошлый франт, щеголь.] Ну,
продолжал бы свое поприще в Петербурге,
коли уж такой у него склад… А впрочем, бог с ним совсем! Я нашел довольно редкий экземпляр водяного жука, Dytiscus marginatus, знаешь? Я тебе его покажу.
— Это, конечно, главная линия
раскола, —
продолжал Радеев еще более певуче и мягко. — Но намечается и еще одна, тоже полезная: заметны юноши, которые учатся рассуждать не только лишь о печалях народа, а и о судьбах российского государства, о Великом сибирском пути к Тихому океану и о прочем, столь же интересном.
—
Коли ругается, так лучше, —
продолжал тот, — чем пуще ругается, тем лучше: по крайности, не прибьет,
коли ругается. А вот как я жил у одного: ты еще не знаешь — за что, а уж он, смотришь, за волосы держит тебя.
«Добрый! — думала она, — собак не бьет! Какая же это доброта,
коли он ничего подарить не может! Умный! —
продолжала она штудировать его, — ест третью тарелку рисовой каши и не замечает! Не видит, что все кругом смеются над ним! Высоконравственный!..»
— А
коли так, —
продолжал я почти вне себя, — то скажите мне: для того ли вы привлекали меня, ласкали меня, принимали меня, что подозревали во мне знание о документе?
— Как он узнал? О, он знает, —
продолжала она отвечать мне, но с таким видом, как будто и забыв про меня и точно говоря с собою. — Он теперь очнулся. Да и как ему не знать, что я его простила,
коли он знает наизусть мою душу? Ведь знает же он, что я сама немножко в его роде.
— Н-не особенно! — небрежно отозвался
Коля. — Репутацию мою пуще всего здесь этот проклятый гусь подкузьмил, — повернулся он опять к Илюше. Но хоть он и корчил, рассказывая, небрежный вид, а все еще не мог совладать с собою и
продолжал как бы сбиваться с тону.
— Это, брат, не твое теперь дело, что я озорничаю, — произнес
Коля, остановясь и
продолжая его разглядывать.
— Трою основали Тевкр, Дардан, Иллюс и Трос, — разом отчеканил мальчик и в один миг весь покраснел, так покраснел, что на него жалко стало смотреть. Но мальчики все на него глядели в упор, глядели целую минуту, и потом вдруг все эти глядящие в упор глаза разом повернулись к
Коле. Тот с презрительным хладнокровием все еще
продолжал обмеривать взглядом дерзкого мальчика.
— Папа, папа, поди сюда… мы… — пролепетал было Илюша в чрезвычайном возбуждении, но, видимо не в силах
продолжать, вдруг бросил свои обе исхудалые ручки вперед и крепко, как только мог, обнял их обоих разом, и
Колю и папу, соединив их в одно объятие и сам к ним прижавшись. Штабс-капитан вдруг весь так и затрясся от безмолвных рыданий, а у
Коли задрожали губы и подбородок.
— Рассудите сами, Григорий Васильевич, — ровно и степенно, сознавая победу, но как бы и великодушничая с разбитым противником,
продолжал Смердяков, — рассудите сами, Григорий Васильевич: ведь сказано же в Писании, что
коли имеете веру хотя бы на самое малое даже зерно и притом скажете сей горе, чтобы съехала в море, то и съедет, нимало не медля, по первому же вашему приказанию.
Даже очень дрянненький паричок пана, сделанный в Сибири, с преглупо зачесанными вперед височками, не поразил особенно Митю: «Значит, так и надо,
коли парик», — блаженно
продолжал он созерцать.
— Да притом, —
продолжал он, — и мужики-то плохие, опальные. Особенно там две семьи; еще батюшка покойный, дай Бог ему царство небесное, их не жаловал, больно не жаловал. А у меня, скажу вам, такая примета:
коли отец вор, то и сын вор; уж там как хотите… О, кровь, кровь — великое дело! Я, признаться вам откровенно, из тех-то двух семей и без очереди в солдаты отдавал и так рассовывал — кой-куды; да не переводятся, что будешь делать? Плодущи, проклятые.
— Очень рад с вами познакомиться.
Коли случится, милости просим ко мне… Да где же этот Фомка, Тихон Иваныч? — с сердцем
продолжал он, — без него беляка затравили.
— Браво, браво! — кричал Фердыщенко. Усмехнулся и Птицын, которому тоже было чрезвычайно неприятно появление генерала; даже
Коля засмеялся и тоже крикнул: «Браво!» — И я прав, я прав, трижды прав! — с жаром
продолжал торжествующий генерал, — потому что если в вагонах сигары запрещены, то собаки и подавно.
Коля Иволгин, по отъезде князя, сначала
продолжал свою прежнюю жизнь, то есть ходил в гимназию, к приятелю своему Ипполиту, смотрел за генералом и помогал Варе по хозяйству, то есть был у ней на побегушках.
Нечего было делать,
Коля, разгоряченный, красный, в волнении, взволнованным голосом стал
продолжать чтение...
— Не беспокойтесь, князь, —
продолжал воспламененный
Коля, — не ходите и не тревожьте его, он с дороги заснул; он очень рад; и знаете, князь, по-моему, гораздо лучше, если вы не нынче встретитесь, даже до завтра отложите, а то он опять сконфузится. Он давеча утром говорил, что уже целые полгода не чувствовал себя так хорошо и в силах; даже кашляет втрое меньше.
— Не изменю-с! И как же изменить ее, —
продолжал Иван Кононов с некоторою уже усмешкою, —
коли я, извините меня на том, вашего духовенства видеть не могу с духом спокойным; кто хошь, кажется, приди ко мне в дом, — калмык ли, татарин ли, — всех приму, а священников ваших не принимаю, за что самое они и шлют на меня доносы-то!
— Они все ведь, —
продолжал священник, —
коли тесть и теща небогаты, к которым можно им в гости ездить и праздновать, так не очень жен-то уважают, и поколачивают.
— Нет, не то, врешь, не то!.. — возразил полковник, грозя Павлу пальцем, и не хотел, кажется, далее
продолжать своей мысли. — Я жизни, а не то что денег, не пожалею тебе; возьми вон мою голову, руби ее,
коли надо она тебе! — прибавил он почти с всхлипыванием в голосе. Ему очень уж было обидно, что сын как будто бы совсем не понимает его горячей любви. — Не пятьсот рублей я тебе дам, а тысячу и полторы в год, только не одолжайся ничем дяденьке и изволь возвратить ему его деньги.
— Ваше высокоблагородие! позвольте вам доложить! —
продолжал он таинственно, — они теперича в таком пункте состоят, что всего у них, значит, просить можно. Коли-ежели, к примеру, всю дачу продать пожелаете — они всю дачу купят; коли-ежели пустошь какую, или парки, или хоша бы и дом — они и на это согласны! Словом сказать, с их стороны на всё согласие будет полное!
— А если хотите, —
продолжал Горехвастов, расплываясь и впадая в сентиментальность, —
коли хотите, и житье en artistes — славное житье. Конечно, тут трюфелей не ищи, но зато есть эта беспечность, cet imprévu, [эта неожиданность (франц.).] это спокойствие совести, которое, согласитесь сами, дороже всех земных благ…
Забиякин. Оно,
коли хотите, меньше и нельзя. Положим, хоть и Шифель: человек он достойный, угнетенный семейством — ну, ему хоть три тысячи; ну, две тысячи… (
Продолжает шептаться, причем считает на пальцах; по временам раздаются слова: тысяча… тысяча… тысяча.)
— Конечно, сударь, может, мамынька и провинилась перед родителем, —
продолжала Тебенькова, всхлипывая, — так я в этом виноватою не состою, и
коли им было так тошно на меня смотреть, так почему ж они меня к дяденьке Павлу Иванычу не отдали, а беспременно захотели в своем доме тиранить?
"Ну, брат, распелся! — обращается он мысленно к неосторожному корреспонденту. —
Коли так будешь
продолжать, то тут тебе и капут!"
С получением штатного места пришлось несколько видоизменить modus vivendi. [образ жизни (лат.)] Люберцев
продолжал принимать у себя раз в неделю, но товарищей посещал уже реже, потому что приходилось и по вечерам работать дома. Дружеский кружок редел; между членами его мало-помалу образовался
раскол. Некоторые члены заразились фантазиями, оказались чересчур рьяными и отделились.
Коли хотите, они и теперь еще
продолжают протестовать, но делают это вяло, очевидно, только ради формы.
— Нету-тка, боюсь, она не любит,
коли ее хлещут — улягнет! — возразил инвалид, тряхнув слегка вожжами, и
продолжал ехать шагом.
— Теперь опять этот
раскол, —
продолжал губернатор гораздо уж тише, — что это такое?..
—
Коли приказанье будет, я доклад смелый могу держать, — отвечал старик с какой-то гордостью. — Григорий Васильев не такой человек, чтоб его можно было залакомить или закупить, что
коли по головке погладить, так он и лапки распустит: никогда этого быть не может. У Григорья Васильева, —
продолжал он умиленным тоном и указывая на потолок, — был один господин — генерал… он теперь на небе, а вы, выходит, преемник его; так я и понимаю!
— Эх ты, братец ты мой! Словно вострым
колом ударил ты меня этим словом! — отозвался он и потом
продолжал в раздумье: — Манохинская ваша гать, выходит, дело плевое, так надо сказать.
— Уж и я его из виду потерял, —
продолжал Зухин, — в последний раз мы с ним вместе Лиссабон разбили. Великолепная штука вышла. Потом, говорят, какая-то история была… Вот голова! Что огня в этом человеке! Что ума! Жаль,
коли пропадет. А пропадет наверно: не такой мальчик, чтоб с его порывами он усидел в университете.
— Матушка! —
продолжала Прасковья Ивановна, капельку успокоившись, — друг вы мой, Варвара Петровна, я хоть и виновата в неосторожных словах, да уж раздражили меня пуще всего безыменные письма эти, которыми меня какие-то людишки бомбардируют; ну и писали бы к вам,
коли про вас же пишут, а у меня, матушка, дочь!
— Врешь, врешь!.. Ты не клепли, ведьма!.. А уж тебе, Аксинья,
коли где встречу, всю косу растреплю!.. Ты не отбивай у других! —
продолжала орать Маланья.
— Ваше превосходительство, мы люди бедные, —
продолжал кузнец, — а чужим господам тоже соблазнять не дозволено девушек,
коли нет на то согласия от родителей, а я как же, помилуйте, могу дать позволенье на то, когда мне гривны какой-нибудь за то не выпало.
— А хоть бы твой Вяземский! — отвечал Басманов, не опуская очей перед царским взором. — Да, —
продолжал он, не смущаясь грозным выражением Иоанна, — тебе, видно, одному неведомо, что когда он бывает на Москве, то по ночам ездит в лес, на мельницу, колдовать; а зачем ему колдовать,
коли не для того, чтоб извести твою царскую милость?
— Как не быть удаче, как не быть, батюшка, —
продолжал мельник, низко кланяясь, — только не сымай с себя тирлича-то; а когда будешь с царем говорить, гляди ему прямо и весело в очи; смело гляди ему в очи, батюшка, не показывай страху-то; говори ему шутки и прибаутки, как прежде говаривал, так будь я анафема,
коли опять в честь не войдешь!
— Хитер же ты, брат! — перебил Перстень, ударив его по плечу и
продолжая смеяться, — только меня-то напрасно надувать вздумал! Садись с нами, — прибавил он, придвигаясь к столу, — хлеб да соль! На тебе ложку, повечеряем; а
коли можно помочь князю, я и без твоих выдумок помогу. Только как и чем помочь? Ведь князь-то в тюрьме сидит?
— Говорят про вас, —
продолжал Серебряный, — что вы бога забыли, что не осталось в вас ни души, ни совести. Так покажите ж теперь, что врут люди, что есть у вас и душа и совесть. Покажите, что
коли пошло на то, чтобы стоять за Русь да за веру, так и вы постоите не хуже стрельцов, не хуже опричников!
— А знаешь ли, —
продолжал строго царевич, — что таким князьям, как ты, высокие хоромы на площади ставят и что ты сам своего зипуна не стоишь? Не сослужи ты мне службы сегодня, я велел бы тем ратникам всех вас перехватать да к Слободе привести. Но ради сегодняшнего дела я твое прежнее воровство на милость кладу и батюшке-царю за тебя слово замолвлю,
коли ты ему повинную принесешь!
— Что ж, ребята, —
продолжал Серебряный, —
коли бить врагов земли Русской, так надо выпить про русского царя!
— Ты, Коршун, —
продолжал он, обращаясь к старому разбойнику, — возьми двадцать других, да засядьте у кривого дуба, отрежьте им дорогу,
коли мы, неравно, опоздаем. Ну, живо за сабли!
— Хороший, хороший, — мрачно
продолжал начавший разговор, — а по моему совету, надо роте поговорить с ним:
коли взял, так скажи, сколько, когда отдашь.
— Эти порядки нам хорошо известны, — возразил сейчас же Творожков, не давая ему
продолжать, — провинится гимназист, его в гимназии накажут, как по правилам следует;
коли ему неймется, родителям дадут знать или там в гимназию вызовут, классный наставник или там инспектор скажет, в чем его вина; а уж как с ним дома поступить, это родители сами знают, по ребенку глядя, ну и опять же по вине.
— Смеют ли!.. Чего не смеет подчас это хамово отродье. Послушай, Тимофей Федорович,
коли ты желаешь
продолжать со мною начатый разговор, то вышли вон своих челядинцев.