Неточные совпадения
Ее
слова были законом в семье, а
к неожиданным поступкам Самгина все
привыкли; он часто удивлял своеобразием своих действий, но и в семье и среди знакомых пользовался репутацией счастливого человека, которому все легко удается.
Часто погружались они в безмолвное удивление перед вечно новой и блещущей красотой природы. Их чуткие души не могли
привыкнуть к этой красоте: земля, небо, море — все будило их чувство, и они молча сидели рядом, глядели одними глазами и одной душой на этот творческий блеск и без
слов понимали друг друга.
Я действительно был в некотором беспокойстве. Конечно, я не
привык к обществу, даже
к какому бы ни было. В гимназии я с товарищами был на ты, но ни с кем почти не был товарищем, я сделал себе угол и жил в углу. Но не это смущало меня. На всякий случай я дал себе
слово не входить в споры и говорить только самое необходимое, так чтоб никто не мог обо мне ничего заключить; главное — не спорить.
Лоскутов уезжал на прииски только на несколько дней. Работы зимой были приостановлены, и у него было много свободного времени. Привалов как-то незаметно
привык к обществу этого совершенно особенного человека, который во всем так резко отличался от всех других людей. Только иногда какое-нибудь неосторожное
слово нарушало это мирное настроение Привалова, и он опять начинал переживать чувство предубеждения
к своему сопернику.
Теперь необходимо сказать несколько
слов о том, как был организован вьючный обоз экспедиции. В отряде было 12 лошадей. Очень важно, чтобы люди изучили коней и чтобы лошади, в свою очередь,
привыкли к людям. Заблаговременно надо познакомить стрелков с уходом за лошадью, познакомить с седловкой и с конским снаряжением, надо приучить лошадей
к носке вьюков и т.д. Для этого команда собрана была за 30 дней до похода.
Словом сказать, чем дольше он жил, тем больше весь дом
привыкал к нему.
В течение целых пятнадцати лет все художества сходили Полуянову с рук вполне благополучно, а робкие проявления протеста заканчивались тем, что жалобщики и обиженные должны были выкупать свою строптивость новою данью. Одним
словом, все
привыкли к художествам Полуянова, считая их неизбежным злом, как градобитие, а сам Полуянов
привык к этому оригинальному режиму еще больше. Но с последним казусом вышла большая заминка. Нужно же было сибирскому исправнику наскочить на упрямого сибирского попа.
Епиходов. Несомненно, может, вы и правы. (Вздыхает.) Но, конечно, если взглянуть с точки зрения, то вы, позволю себе так выразиться, извините за откровенность, совершенно привели меня в состояние духа. Я знаю свою фортуну, каждый день со мной случается какое-нибудь несчастье, и
к этому я давно уже
привык, так что с улыбкой гляжу на свою судьбу. Вы дали мне
слово, и хотя я…
Свежему мясу она не обрадовалась; по ее
словам, она и дети давно уже
привыкли к солонине и свежего мяса не любят.
Следовательно, приучив сначала молодую собаку
к себе,
к подаванью поноски,
к твердой стойке даже над кормом, одним
словом,
к совершенному послушанию и исполнению своих приказаний, отдаваемых на каком угодно языке, для чего в России прежде ломали немецкий, а теперь коверкают французский язык, — охотник может идти с своею ученицей в поле или болото, и она, не дрессированная на парфорсе, будет находить дичь, стоять над ней, не гоняться за живою и бережно подавать убитую или раненую; все это будет делать она сначала неловко, непроворно, неискусно, но в течение года совершенно
привыкнет.
Когда Коля кончил, то передал поскорей газету князю и, ни
слова не говоря, бросился в угол, плотно уткнулся в него и закрыл руками лицо. Ему было невыносимо стыдно, и его детская, еще не успевшая
привыкнуть к грязи впечатлительность была возмущена даже сверх меры. Ему казалось, что произошло что-то необычайное, всё разом разрушившее, и что чуть ли уж и сам он тому не причиной, уж тем одним, что вслух прочел это.
Анфиса Егоровна
привыкла к таким таинственным появлениям Таисьи и без
слова провела ее в светелку наверх, где летом привязана была Оленка. Хозяйка мельком взглянула на Аграфену и, как Основа, сделала вид, что не узнала ее.
В манере Майзеля держать себя с другими, особенно в резкой чеканке
слов, так и резал глаз старый фронтовик, который
привык к слепому подчинению живой человеческой массы, как сам умел сгибаться в кольцо перед сильными мира сего.
— Иной раз говорит, говорит человек, а ты его не понимаешь, покуда не удастся ему сказать тебе какое-то простое
слово, и одно оно вдруг все осветит! — вдумчиво рассказывала мать. — Так и этот больной. Я слышала и сама знаю, как жмут рабочих на фабриках и везде. Но
к этому сызмала
привыкаешь, и не очень это задевает сердце. А он вдруг сказал такое обидное, такое дрянное. Господи! Неужели для того всю жизнь работе люди отдают, чтобы хозяева насмешки позволяли себе? Это — без оправдания!
— Дядюшка, что бы сказать? Вы лучше меня говорите… Да вот я приведу ваши же
слова, — продолжал он, не замечая, что дядя вертелся на своем месте и значительно кашлял, чтоб замять эту речь, — женишься по любви, — говорил Александр, — любовь пройдет, и будешь жить привычкой; женишься не по любви — и придешь
к тому же результату:
привыкнешь к жене. Любовь любовью, а женитьба женитьбой; эти две вещи не всегда сходятся, а лучше, когда не сходятся… Не правда ли, дядюшка? ведь вы так учили…
Гордый и самолюбивый всевластный диктатор «Русского
слова», он
привык благодаря слишком подчеркнутому «уважению» окружающих лиц
к своей особе требовать почти молчания в своем присутствии. Его даже боялись.
Как ни
привык Николай
к возбуждаемому им в людях ужасу, этот ужас был ему всегда приятен, и он любил иногда поразить людей, повергнутых в ужас, контрастом обращенных
к ним ласковых
слов. Так поступил он и теперь.
«Она
привыкла к побоям, — думала она, — без этого им урок не в урок, одних
слов не понимают; они уважают только тех, кто их гнет».
Привыкши к этому в ней, мы и на сей раз весу
словам её не придали, а она встала, пошла
к двери, да вдруг, подняв руки
к горлу, и упала, прямо на порог лицом. Подняли её, разбилась, кровь носом идёт, положили на скамью, отдышалась немножко — хрипит...
Язи легко
привыкают к прикормке, особенно постоянной, и только при этом условии можно выудить много крупных язей в одно утро на одном и том же месте; под
словом много я разумею какой-нибудь десяток.
Издали еще увидели они старуху, сидевшую с внучком на завалинке. Петра и Василия не было дома: из
слов Анны оказалось, что они отправились — один в Озеро, другой — в Горы; оба пошли попытать счастья, не найдут ли рыбака, который откупил бы их место и взял за себя избы. Далее сообщала она, что Петр и Василий после продажи дома и сдачи места отправятся на жительство в «рыбацкие слободы»,
к которым оба уже
привыкли и где, по
словам их, жизнь привольнее здешней. Старушка следовала за ними.
Сызмала
привыкает он
к грубой речи, неправому
слову и всякой неправде.
Он знал об отвращении, которое молчаливо питали
к ним его родные и знакомые, сам, не зная почему, разделял это чувство и
привык думать, что одни только пьяные да буйные пользуются привилегией произносить громко эти
слова.
И то, что вследствие этого происходит, не может даже назваться доносом в том смысле, в каком мы, люди отживающие,
привыкли понимать это
слово; нет, это не донос, но прямое приглашение
к составлению протокола, с препровождением в участок на зависящее распоряжение.
Боков удалец хоть куда, но и мне почет немалый был: уж очень поразило их мое цирковое искусство, меткая стрельба да знание лошади — опыт прошлого.
К горам, которые я впервые увидел, я скоро
привык. Надо сказать, что Боков подарил мне еще на зимовнике свою черкеску, бурку, кинжал —
словом, одел меня настоящим кабардинцем и сам так же был одет. Боков взял со стены своего кабинета две нарезные двустволки — охота будет.
— Друг мой! — сказала Полина, прижав
к своему сердцу руку Рославлева, — не откажи мне в этом! Я не сомневаюсь, не могу сомневаться, что буду счастлива; но дай мне увериться, что и я могу составить твое счастие; дай мне время привязаться
к тебе всей моей душою,
привыкнуть мыслить об одном тебе, жить для одного тебя, и если можно, — прибавила она так тихо, что Рославлев не мог расслышать
слов ее, — если можно забыть все, все прошедшее!
Да, было всего, а главное — стала
привыкать Охоня
к старому воеводе, который тешил ее да баловал. Вот только кончил скверно: увидел игумена Моисея и продал с первого
слова, а еще сколько грозился против игумена. Обидно Охоне больше всего, что воевода испугался и не выстоял ее. Все бы по-другому пошло, кабы старик удержался.
— Вместе живя, Берта, нужна постоянная деликатность; пойми ты — постоянная: кто не
привык к этому — это очень нелегко, Берта. Твой муж — он, говоришь ты, добрый, родной, — я против этого не скажу ни
слова, но он, например, недавно говорил же при матери так, что она как будто стара уж.
Холодом обдало меня от этих
слов. Я ушам своим едва поверила. В первую минуту мне показалось, что Семен Матвеич хотел купить мое отречение от Мишеля, дать мне «отступного»… Но эти
слова! Мои глаза начинали
привыкать к темноте, и я могла различить лицо Семена Матвеича. Оно улыбалось, это старое лицо, а сам он все расхаживал маленькими шагами, семенил предо мною…
Словом, он начал понемногу
привыкать, и было бы ему даже хорошо, если б взял его
к себе кто-нибудь другой, только не Карл Богданович.
Когда юное возмужает, когда оно
привыкнет к высоте, оглядится, почувствует себя там дома, перестанет дивиться широкому, бесконечному виду и своей воле, —
словом, сживется с вершиной горы, тогда его истина, его наука выскажется просто, всякому доступно. И это будет!
Казалось, что
слова людей
Забыл я — и в груди моей
Родился тот ужасный крик,
Как будто с детства мой язык
К иному звуку не
привык…
Он всё отцовское именье
Еще корнетом прокутил;
С тех пор дарами провиденья,
Как птица божия, он жил.
Он спать, лежать
привык; не ведать,
Чем будет завтра пообедать.
Шатаясь по Руси кругом,
То на курьерских, то верхом,
То полупьяным ремонтёром,
То волокитой отпускным,
Привык он
к случаям таким,
Что я бы сам почел их вздором,
Когда бы все его
словаХоть тень имели хвастовства.
Она не
привыкла к ним и, каждую минуту благодаря бога за обращение
к ней сердца матери, каждую минуту боялась вдруг потерять то, что вдруг получила; одним
словом, Наташа не смела высказать откровенно своих вчерашних чувств и сомнений.
— Ох, — говорил Михаиле Степанович, притворившийся больным, — ох, ma chere, зачем это ты употребляешь такие
слова, мое ухо не
привыкло к таким выражениям. У меня от забот, от болезни (он жаловался на аневризм, которого у него, впрочем, не было) бывают иногда черные минуты — надобно кротостью и добрым
словом остановить, а не раздражать, я сам оплакиваю несчастный случай, — и он остановился, как бы подавленный сильными чувствами.
Постоянно один у другого на глазах, они
привыкли друг
к другу, знали все
слова и жесты один другого. День шёл за днём и не вносил в их жизнь почти ничего, что развлекало бы их. Иногда, по праздникам, они ходили в гости
к таким же нищим духом, как сами, иногда
к ним приходили гости, пили, пели, нередко — дрались. А потом снова один за другим тянулись бесцветные дни, как звенья невидимой цепи, отягчавшей жизнь этих людей работой, скукой и бессмысленным раздражением друг против друга.
— «Потому что, говорю, господин Карга-Короваев, сколько я знаю его,
привык ценить и уважать только свои мысли и свой труд, и, вступив
к нам в управление, он, без сомнения, примется нами созданное учреждение ломать и перестраивать по-своему, а мне присутствовать при этом каждодневно будет слишком уж тяжело, и я лучше обреку себя на нужду и бедность, но выйду в отставку!» Он на эти
слова мне улыбнулся.
Он замолчал, тихо и скорбно покачивая головой. После первых же фраз слушатели
привыкли к глухому и сиплому тембру его голоса и теперь глядели на Цирельмана не отрываясь, захваченные
словами старой национальной мелодрамы. Убогая обстановка не мешала этим страстным подвижным натурам, жадным до всяких театральных зрелищ, видеть в своем пылком восточном воображении: и пустынную улицу, озаренную луной, и белый домик с каменной оградой, и резкие, черные тени деревьев на земле и на стенах.
К словам: «убийца», с одной стороны, и «доблестный защитник порядка» — с другой, он
привык, так часто, почти неизменно повторялись они в письмах; как будто
привык он и
к тому, что все, и друзья и враги, одинаково верили в неизбежность смерти.
Скоро Наденька
привыкает к этой фразе, как
к вину или морфию. Она жить без нее не может. Правда, лететь с горы по-прежнему страшно, но теперь уже страх и опасность придают особое очарование
словам о любви,
словам, которые по-прежнему составляют загадку и томят душу. Подозреваются все те же двое: я и ветер… Кто из двух признается ей в любви, она не знает, но ей, по-видимому, уже все равно; из какого сосуда ни пить — все равно, лишь бы быть пьяным.
Накануне свадьбы Верочка была очень грустна, и Степан Петрович также упал духом. Он надеялся, что Борис Андреич согласится переехать
к ним на жительство; но он ни
слова не сказал об этом и, напротив, предложил Степану Петровичу на время поселиться в Вязовне. Старик отказался: он
привык к своему кабинету. Верочка обещалась посещать его, по крайней мере, раз в неделю. Как уныло отец ответил ей: «Брау, брау!»
Грекова. Не расслышали? Что ж? Я могу повторить… Я даже еще резче выражусь… Вы не обидитесь, разумеется… Вы так
привыкли к разного рода резкостям, что мои
слова едва ли будут вам в диковинку…
Самоуверенность, с какою обыкновенно изрекал свои приговоры Ардалион Полояров, показывала, что он давно уже
привык почитать себя каким-то избранником, гением, оракулом, пророком, вещания которого решительны и непогрешимы; он до такой степени был уже избалован безусловным вниманием, уважением и верою в его
слова, что требовал от всех и каждого почтительного благоговения
к своей особе, принимая его в смысле необходимо-достодолжной дани.
Висленев это видел и понимал, что путешественница чем-то сильно взволнована, но он этого не приписывал своим
словам, — до того он сам
привык к их ничтожеству, — не соединял он этого и с резким ответом, с которым Глафира вышла из вагона, — это тоже для него была не новость и даже не редкость; но он очень испугался, когда послышался последний звонок и вслед затем поезд тронулся одновременно с кондукторским свистком, а Глафира не входила.
Сегодня остановимся на этом, дорогой товарищ. Я давно не писал, и мне снова надо
привыкать к твоему тусклому и плоскому лику, разрисованному румянами пощечин, и я немного забыл те
слова, что говорятся между порядочными и недавно битыми людьми. Пойди вон, мой друг. Сегодня и медная труба, и ты першишь у меня в горле, червячок. Оставь меня.
Богатый купец не
привык к тому, чтобы его укоряли; чувствуя же, что
слова монаха, хотя и сказанные с большой добротой, содержали в себе язвительный упрек, он приказал слуге своему тотчас же ехать далее.
Мне сделалось дурно от
слов этого злого человека, Бирона; я
к этому не приготовилась, еще не
привыкла. Но с этой минуты даю тебе
слово не потревожить тебя и тенью огорчения; буду тверда, как любовь моя. Спи, милый друг; сны твои да будут так радостны, как теперь сердце мое».
Васечка редко пользуется обществом жены и давно уже
привык к одиночеству, но
слова Лизочки его тревожат.
— Стыдись спрашивать, много ли числом врагов! — возразил Иван. — Мы не
привыкли считать их. Узнай только, где они! Теперь не трогайте же, отпустите его, — продолжал он. — Сохраните новгородское
слово свято. Ведь он далеко не уйдет. Прощай, приятель, — обратился он
к пленнику. — Если увидишь своих, то кланяйся и скажи, что мы рады гостям и что у нас есть чем угостить их; да не прогневались бы тогда, когда мы незваными гостями нагрянем
к ним. В угоду или не в угоду, а рассчитывайся, чем попало.
Прослужив несколько лет у такой барыни, как княгиня Зинаида Павловна Шестова, Стеша
привыкла к довольству, приобрела известного рода лоск в обращении и была барыней в полном смысле этого
слова.