Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена

Группа авторов, 2010

В сборник вошли афоризмы, глубокие оригинальные высказывания видных деятелей русской культуры XVIII–XIX веков: Ломоносова, Новикова, Фонвизина, Батюшкова, Пушкина и многих других. В большинстве своем это цитаты из произведений, неизвестных широкой аудитории. Они позволят читателю обогатить свой интеллектуальный багаж и дадут частичное представление о настроениях, бытовавших в общественной жизни той давней эпохи. Книга может быть полезна учащимся, журналистам, а также всем, кого интересует история отечественной философской мысли.

ЧЕЛОВЕК И ПРИРОДА

…Открылась бездна звезд полна;

Звездам числа нет, бездне дна.

(М. В. Ломоносов, 4)

Уста премудрых нам гласят:

Там разных множество светов,

Несчетны солнца там горят,

Народы там и круг веков:

Для общей славы Божества

Там равна сила естества.

(М. В. Ломоносов, 4)

Кто родился к тому, чтоб вечностью забавляться, тому приятнее жить в полях, рощах и садах, нежели в городах.

(Г. С. Сковорода, 2, 7)

Кто на погоды или урожай сердится, тот против самого Бога, Всестроящего, сердится.

(Г. С. Сковорода, 2, 11)

…Человек зрит себя быть естество слабое, лишенное одеяния, не могущее само собою ни пропитания себе сыскать, ни защититься от нападающих на него диких зверей, ни бегством спастися от опасности.

Колико в нем величества и подлости!

(М. М. Щербатов, 3)

…Мы не можем еще приметить никакого ущербу в естестве человеческом, и потому не можем и измерять различные рода человеческого преуспевания, возвышения и низвержения…

(С. Е. Десницкий, 3)

Между тем человек со всеми дарованиями, находящимися в нем, тогда только является в полном сиянии, когда взираем мы на него яко на часть бесконечной цепи действительно существующих веществ… Ни единый человек не может ни мыслить, ни делать благородно, когда он, возвышаясь благородною гордостию, не будет почитать себя важною частию творения.

(Н. И. Новиков, 5)

Царь один веселий час

Миллионом покупает,

А природа их для нас

Вечно даром расточает.

(И. И. Дмитриев, 15)

Впрочем, всему есть время; хотя Природа и не стареет, так, как многие, даже натуралисты, думают, но несмотря на то все еще можно принять сие частное (местное) оскудение в силах ее; ибо чего она лишает нас в одном месте, то вознаграждает она в другом; здесь слабеют или и совсем теряются силы ее, — там они снова развертываются; если мы верим Провидению, то не будем беспокоиться, но лучше уверимся, что, конечно, не только некоторые местные действия Натуры не прежде ослабели, но и целые роды существ не прежде потерялись в природе, как исполнив уже намерение, с которым они сотворены были.

(А. И. Тургенев, 1)

Полудикие племена, кочующие в дальних степях, не имеют великолепных городов и пышных палат, но зато незнакомы с заботами и горестями, гнездящимися в них!

(Ф. Н. Глинка, 5, 1, Описание Отечественной войны, 21 сентября)

…Для блага человека несравненно полезнее обрабатывать поверхность земли, нежели рыться во глубине ее!

(Ф. Н. Глинка, 5, 1, Описание войны 1813 года, 14 апреля)

Много насмотрелся я на свете и на людей. Я видел картину жизни народов, пастырей и звероловцев, видел я степные юрты киргиз-кайсаков и горные аулы татарских племен. Ни юрта, ни чертоги не изменяют человека и страстей его. Везде уважают богатство, везде повинуются силе… Но и понятие о верховном существе повсеместно, и имя добродетели известно всем народам земли, и вот что утешает человека!.. Добро и зло, радость и горе сменяются, как день и ночь.

(Ф. Н. Глинка, 6, 2, 3)

Для человека нечестолюбивого, но чувствительного и влюбленного в красоты природы, сияние полной луны в прекрасный летний вечер приятнее сияния всякой короны.

(Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

…Истинно дорогих вещей в свете так мало, и они, по благости Вышнего, так близки к человеку, что совсем не нужно придавать желаниям крылья, а стоит только, так сказать, протянуть руку, чтоб достать все, что нам истинно необходимо; поверь мне, вещей из чистого золота очень мало: все почти мишура и позолота, которую мы же сами и для собственных наших мук наводим на предметы вожделений наших.

(Ф. Н. Глинка, 8, 8)

В уединении… время принадлежит мудрецу и мудрец сам себе; в уединении, прибавлю я, все принимает важный и торжественный вид.

(К. Н. Батюшков, 3)

Природа, благая мать смертных! Ты начинаешь наказывать преступника, оскорбителя прав твоих, прежде законов человеческих.

(К. Н. Батюшков, 15)

Бой стихий, противоречий,

Разногласье спорных сил —

Все попрал ум человечий

И расчету подчинил.

(П. А. Вяземский, 25)

Если обладаете вы хотя одною частицею той всеобъемлющей, предвечной, неизменной мудрости, которая управляет природою, сохраняет и развивает ее, то скажи нам — что хорошего выдумали вы или сделали на пользу природы, коей составляете важную и нераздельную часть?..

(О. И. Сенковский, 4)

Я не могу же нарушить коренного закона природы из уважения к твоим добродетелям!..

(О. И. Сенковский, 7)

…Спанье после обеда есть, очевидно, закон самой природы…

(О. И. Сенковский, 8)

Я думал… как в наш век

Усовершился, вырос человек,

В своем быту, в развитии отважном

Своих идей какую бездну сил

Природы он себе поработил!

И как легко и верно правит ими

Теперь уже, а что еще вперед,

Что сделает он силами такими,

Когда им даст повсюдный, полный ход?

Лет через сто — какой переворот!

(Н. М. Языков, 31)

Природа не для всех очей

Покров свой тайный подымает;

Мы все равно читаем в ней,

Но кто, читая, понимает?

Лишь тот, кто с юношеских дней

Был пламенным жрецом искусства,

Кто жизни не щадил для чувства,

Венец мученьями купил,

Над суетой вознесся духом

И сердца трепет жадным слухом,

Как вещий голос, изловил!

(Д. В. Веневитинов, 1)

Знание в обширном смысле есть согласие природы с умом.

(Д. В. Веневитинов, 9, 2)

Верующий снам подобен гоняющемуся за своей тенью и покушающемуся поймать ее.

(Игнатий, 1, О сновидениях)

…С природой человек не соперничает, не боится ее, и оттого нам так легко, так свободно в одиночестве; тут совершенно отдаемся впечатлениям; пригласите с собой самого близкого приятеля, и уже не то.

(А. И. Герцен, 1, 2, 5)

Когда душа носит в себе великую печаль, когда человек не настолько сладил с собою, чтобы примириться с прошедшим, чтобы успокоиться на понимании, — ему нужна и даль, и горы, и море, и теплый, кроткий воздух; нужны для того, чтобы грусть не превращалась в ожесточение, в отчаяние, чтобы он не зачерствел. Хороший край нужнее хороших людей.

(А. И. Герцен, 4, 1)

Нам так чуждо все бескорыстное, так дешево все настоящее, что и в вечном колыхании природы человек невольно ждет чего-то — следующей волны, развязки… вот теперь, кажется, что-то да выйдет… кажется, что теперь, а волна опять разлилась и шумит, шурстя камнями, которые утягивает с собой вглубь, чтобы при первом ветре выбросить их снова на берег.

(А. И. Герцен, 4, 1)

…Должно быть, на людей бывает урожай, как на виноград.

(А. И. Герцен, 5, 2, 1)

Природа есть именно существование идеи в многоразличии…

(А. И. Герцен, 6, 2)

Природа и науки — два выгнутые зеркала, вечно отражающие друг друга; фокус, точку пересечения и сосредоточенности между оконченными мирами природы и логики, составляет личность человека.

(А. И. Герцен, 6, 4)

Обратимся к природе: неясная для себя, мучимая и томимая этой неясностью, стремясь к цели, ей неизвестной, но которая с тем вместе есть причина ее волнения, она тысячью формами домогается до сознания, одействоряет все возможности, бросается во все стороны, толкается во все ворота, творя бесчисленные вариации на одну тему В этом поэзия жизни, в этом свидетельство внутреннего богатства.

(А. И. Герцен, 6, 4)

Жизнь есть сохраняющееся единство многоразличия, единство целого и частей; когда нарушена связь между ними, когда единство, связующее и хранящее, нарушено, тогда каждая точка начинает свой процесс; смерть и гниение трупа — полное освобождение частей.

(А. И. Герцен, 8, 1)

…Законы мышления — сознанные законы бытия…

(А. И. Герцен, 8, 1)

История мышления — продолжение истории природы: ни человечества, ни природы нельзя понять мимо исторического развития. Различие этих историй состоит в том, что природа ничего не помнит, что для нее былого нет, а человек носит в себе все былое свое; оттого человек представляет себя не только как частного, но и как родового.

(А. И. Герцен, 8, 2)

Мы так привыкли к слову, что забываем величие этого торжественного акта вступления человека на царство вселенной. Природа без человека, именующего ее, — что-то немое, неконченное, неудачное… человек благословил ее существовать для кого-нибудь, воссоздал ее, дал ей гласность.

(А. И. Герцен, 8, 2)

Природа помимо мышления — часть, а не целое, мышление так же естественно, как протяжение, так же степень развития, как механизм, химизм, органика, только высшая… Человеческое сознание без природы, без тела — мысль, не имеющая мозга, который бы думал ее, ни предмета, который бы возбудил ее.

(А. И. Герцен, 8, 8)

Без естественных наук нет спасения современному человеку, без этой здоровой пищи, без этого строгого воспитания мысли фактами, без этой близости к окружающей нас жизни, без смирения перед ее независимостью — где-нибудь в душе остается монашеская келья и в ней мистическое зерно, которое может разлиться темной водой по всему разумению.

(А. И. Герцен, 9, 1, 6)

Как будто кто-нибудь (кроме нас самих) обещал, что все в мире будет изящно, справедливо и идти как по маслу. Довольно удивлялись мы отвлеченной премудрости природы и исторического развития, пора догадаться, что в природе и истории много случайного, глупого, неудавшегося, спутанного… Мы вообще в природе, в истории и в жизни всего больше знаем удачи и успехи; мы теперь только начинаем чувствовать, что не все так хорошо подтасовано, как казалось…

(А. И. Герцен, 9, 5, Западные арабески, 1)

Природа никогда не борется с человеком, это пошлый, религиозный поклеп на нее, она не настолько умна, чтоб бороться, ей все равно… Природа не может перечить человеку, если человек не перечит ее законам; она, продолжая свое дело, бессознательно будет делать его дело. Люди это знают и на этом основании владеют морями и сушами.

(А. И. Герцен, 9, 6, 9, 5)

Не замечая нелепости, мы вносим маленькие правила нашего домашнего хозяйства во всемирную экономию, для которой жизнь поколений, народов, целых планет не имеет никакой важности в отношении к общему развитию. В противоположность нам, субъективным, любящим одно личное, для природы гибель частного — исполнение той же необходимости, той же игры жизни, как возникновение его; она не жалеет об нем потому, что из ее широких объятий ничего не может утратиться, как ни изменяйся.

(А. И. Герцен, 12, LVII год республики…)