Неточные совпадения
— Барыня, голубушка! — заговорила няня, подходя
к Анне и целуя ее руки и плечи. — Вот
Бог привел радость нашему новорожденному. Ничего-то вы не переменились.
«У него тоже были свои мысли, — подумал Самгин, вздохнув. — Да, “познание — третий инстинкт”. Оказалось, что эта мысль
приводит к богу… Убого. Убожество. “Утверждение земного реального опыта как истины требует служения этой истине или противодействия ей, а она, чрез некоторое время, объявляет себя ложью. И так, бесплодно, трудится, кружится разум, доколе не восчувствует, что в центре круга — тайна, именуемая
бог”».
«И лжемыслие, яко бы возлюбив человека господь
бог возлюбил также и рождение и плоть его, господь наш есть дух и не вмещает любви
к плоти, а отметает плоть. Какие можем
привести доказательства сего? Первое: плоть наша грязна и пакостна, подвержена болезням, смерти и тлению…»
— А куда
Бог приведет. Работаю, а нет работы — прошу, — закончил старик, заметив, что паром подходит
к тому берегу и победоносно оглянулся на всех слушавших его.
— Дюфар-француз, может слыхали. Он в большом театре на ахтерок парики делает. Дело хорошее, ну и нажился. У нашей барышни купил всё имение. Теперь он нами владеет. Как хочет, так и ездит на нас. Спасибо, сам человек хороший. Только жена у него из русских, — такая-то собака, что не
приведи Бог. Грабит народ. Беда. Ну, вот и тюрьма. Вам куда,
к подъезду? Не пущают, я чай.
— Представьте себе… Клещевинов! Совсем мы об нем и не думали — вдруг сегодня Обрящин
привез его
к нам… извините,
бога ради!
Необходимо радикальное очищение человеческих идей о
Боге, которые и
привели к безбожию.
Духа,
приведет к абсолютной гармонии в
Боге.
Существование зла в мире не только не есть аргумент в пользу атеизма, не только не должно восстанавливать против
Бога, но и
приводит к сознанию высшего смысла жизни, великой задачи мировой истории.
Безрелигиозное сознание мысленно исправляет дело Божье и хвастает, что могло бы лучше сделать, что
Богу следовало бы насильственно создать космос, сотворить людей неспособными
к злу, сразу
привести бытие в то совершенное состояние, при котором не было бы страдания и смерти, а людей привлекало бы лишь добро.
Процесс истории
привел человечество XIX века
к идее прогресса, которая стала основной, вдохновляющей, стала как бы новой религией, новым
богом.
Человечество жаждало Спасителя, явления в мире самого
Бога, так как натуральные человеческие пути были изжиты и
привели к ужасу и мраку.
И вот, наконец,
привел бог к концу.
«Напугал меня братец, — продолжала она, — я подумала, что он умер, и начала кричать; прибежал отец Василий с попадьей, и мы все трое насилу стащили его и почти бесчувственного
привели в избу
к попу; насилу-то он пришел в себя и начал плакать; потом, слава
богу, успокоился, и мы отслужили панихиду.
— Здравствуйте, батюшка Михайло Поликарпыч!.. Батюшка наш, Павел Михайлыч, здравствуйте!.. Вот кого
бог привел видеть! — говорила она, отчеканивая каждое слово и подходя
к руке барина и барчика.
«Не заподозрите,
бога ради, — писала она далее в своем письме, — чтобы любовь
привела меня
к одру вашего родственника; между нами существует одна только святая и чистая дружба, — очень сожалею, что я не имею портрета, чтобы послать его
к вам, из которого вы увидали бы, как я безобразна и с каким ужасным носом, из чего вы можете убедиться, что все мужчины могут только ко мне пылать дружбою!»
— Соколов
привели, ваше высокоблагородие! — сказал он, входя в мою комнату, — таких соколов, что сам Иван Демьяныч, можно сказать, угорел. А! Маремьяна-старица, обо всем мире печальница! — продолжал он, обращаясь
к Мавре Кузьмовне, — каково, сударушка, поживаешь? ну, мы, нече сказать, благодаря
богу, живем, хлеб жуем, а потроха-то твои тоже повычистили! да и сокола твоего в золотую клетку посадили… фю!
Переночевав, кому и как
бог привел, путники мои, едва только появилось солнце, отправились в обратный путь. День опять был ясный и теплый. Верстах в двадцати от города доктор, увидав из окна кареты стоявшую на горе и весьма недалеко от большой дороги помещичью усадьбу, попросил кучера, чтобы тот остановился, и затем, выскочив из кареты, подбежал
к бричке Егора Егорыча...
— Великий государь, — ответил Кольцо, собирая все свое присутствие духа, — не заслужил я еще тогда твоей великой милости. Совестно мне было тебе на глаза показаться; а когда князь Никита Романыч повел
к тебе товарищей, я вернулся опять на Волгу,
к Ермаку Тимофеичу, не
приведет ли
бог какую новую службу тебе сослужить!
Она. Ну, если
Бог благословит детьми, то зови меня кумой: я
к тебе пойду крестить. Сама не поеду: вон ее, карлицу свою, пошлю, а если сюда дитя
привезешь, так и сама подержу.
— А… разве я уже все понимаю по-английски, — отвечал Дыма уклончиво. И затем, обрадовавшись, что Матвей говорит спокойно, он продолжал уже смелее: — Вот, знаешь что, сходим завтра
к этому цирюльнику.
Приведи ты и себя, как это здесь говорится, в порядок, и кончено. Ей-богу, правда! — прибавил он сладким голосом и уже собираясь заснуть.
Смысл тот, что история, природа человека и
бог показывают нам, что, пока будут два человека и между ними хлеб, деньги и женщина, — будет война. То есть, что никакой прогресс не
приведет людей
к тому, чтобы они сдвинулись с дикого понимания жизни, при котором без драки невозможно разделить хлеб, деньги (очень хороши тут деньги) и женщину.
Но, во-первых, он понимал, что бороться (успешно или неуспешно) могут только очень сильные люди и что ему, безвестному помпадуру
бог весть которой степени, предоставлена в этом случае лишь мелкая полемика, которая ни
к чему другому не может
привести, кроме изнурения.
Бог весть куда
привело бы его это грустное настроение мыслей, если б он не сознавал, что вопрос должен быть разрешен, помимо сентиментальных соображений, лично для него самого. И он приступил
к этому разрешению прямо, без колебаний.
«Полно, варварка, проказничать со мной; я старый воробей, меня не обманешь, — сказал он, смеясь, — вставай-ка, я новые карточки
привез, — и подойдя
к постели и подсунув карты под подушку, он прибавил: — вот на зубок новорожденному!» — «Друг мой, Андрей Михайлыч, — говорила Софья Николавна, — ей-богу, я родила: вот мой сын…» На большой пуховой подушке, тоже в щегольской наволочке, под кисейным, на розовом атласе, одеяльцем в самом деле лежал новорожденный, крепкий мальчик; возле кровати стояла бабушка-повитушка, Алена Максимовна.
«А что мы, — писали они Ступишину, — перед
богом и всемилостивейшею государынею нашей нарушили присягу и тому злодею присягали, в том приносим наше христианское покаяние и слезно просим отпущения сего нашего невольного греха, ибо не иное нас
к сему
привело, как смертный страх».
Белая, патриархальная голова соседа, тихое выражение лица его, насквозь проникнутого добротою и детским простодушием,
приводили на память тех набожных старичков, которые уже давным-давно отказались от всех земных, плотских побуждений и обратили все помыслы свои
к богу.
— Може злые люди про меня сказали, — заговорил он дрожащим голосом: — так, верите
Богу, говорил он, одушевляясь всё более и более и обращая глаза
к иконе — что вот лопни мои глаза, провались я на сем месте, коли у меня чтò есть, окроме пятнадцати целковых, что Илюшка
привез, и то подушные платить надо — вы сами изволите знать: избу поставили…
Кочкарев. Я
привел к вам, сударыня, смертного, которого вы видите. Еще никогда не было так влюбленного — просто не
приведи бог, и неприятелю не пожелаю…
А вот если бы
бог привел к осени украсть где-нибудь шубу!» — сострил Хвостиков.
— Хоть бы
бог привел съездить на Афонские горы [Афонские горы — в Греции район сосредоточения ряда монастырей и скитов, одно из «святых мест» православной церкви, когда-то усердно посещаемое богомольцами из России.], — сказала Маремьяша. — Когда мы с Аделаидой Ивановной жили еще в деревне,
к нам заезжал один греческий монах и рассказывал, как там в монастырях-то хорошо!
— Но я все-таки повторю, что только один
бог мог вас надоумить
привезти его прямо ко мне! Я трепещу, когда воображу себе, что бы с ним было, бедняжкой, если б он попал
к кому-нибудь другому, а не ко мне? Да его бы здесь расхватали, разобрали по косточкам, съели! Бросились бы на него, как на рудник, как на россыпь, — пожалуй, обокрали бы его? Вы не можете представить себе, какие здесь жадные, низкие и коварные людишки, Павел Александрович!..
Ольга(обнимает сестру). Милая моя, прекрасная сестра, я все понимаю; когда барон Николай Львович оставил военную службу и пришел
к нам в пиджаке, то показался мне таким некрасивым, что я даже заплакала… Он спрашивает: «Что вы плачете?» Как я ему скажу! Но если бы
бог привел ему жениться на тебе, то я была бы счастлива. Тут ведь другое, совсем другое.
— Пойдем по этому следу, Ольга, — сказал он, подумав немного: — он
приведет нас куда-нибудь; быть может,
к месту спасения. Чего бояться! пойдем… умереть с голоду хуже, а если
бог сохранил нас доселе, то это значит, что он хочет быть нашим спасителем и далее… перекрестись, и пойдем.
Припоминая стародавние русские поговорки, вроде «неровён час», «береженого
Бог бережет», «плохо не клади» и проч., и видя, что дачная жизнь, первоначально сосредоточенная около станции железной дороги, начинает подходить
к нам все ближе и ближе (один грек
приведет за собой десять греков, один еврей сотню евреев), я неприметно стал впадать в задумчивость.
«Картинками, вот этими-то картинками тебя надо! — подумал я про себя, хотя, ей-богу, с чувством говорил, и вдруг покраснел. — А ну, если она вдруг расхохочется, куда я тогда полезу?» — Эта идея меня
привела в бешенство.
К концу-то речи я действительно разгорячился, и теперь самолюбие как-то страдало. Молчание длилось. Я даже хотел толкнуть ее.
— Здравствуйте, матушка Анна Павловна! Еще
привел бог вас видеть, — говорил могилковский Сенька, подходя
к руке ее.
— Ну, ладно, — подхватил Митроха, — я
к тебе завтра зайду на фатеру… как
бог свят, зайду; ты, я чай, не больно рано пойдешь на ярманку… а мы до того времени перемолвим слово, покалякаем про своих… так-то, брат, я тебе рад, Антон, право, словно родному… инда эвдак сердце радуется, как случай
приведет с земляком повидаться… Ну, прощай, брат, и мне пора ко двору, а завтра непременно зайду…
— Ей-богу, правда, вот здесь и молодцы все знают… а я думал, брат, на радость
привести тебя
к землячку, эка беда!..
Когда священник с крестом обернулся
к нам, поздравил и сказал, что он крестил меня и вот
бог привел и венчать, Катя и его мать поцеловали нас, и послышался голос Григория, зовущего карету, я удивилась и испугалась, что все кончено уже, а ничего необыкновенного, соответствующею совершившемуся надо мною таинству, не сделалось в моей душе.
Захочет, повернет Барабана вместо дома
к Одесту, да и поедет куда
Бог приведет.
Разочарование в Мэри (невесте), которую он представлял себе таким ангелом, и оскорбление было так сильно, что
привело его
к отчаянию, а отчаяние куда? —
к богу,
к вере детской, которая никогда не нарушалась в нем.
— Что может быть этого лучше, — говорил он, — как встретить утро молитвою
к Богу, днем послужить царю, а вечер провести в образованном и честном семейном доме. Вас, мой юный друг, сюда
привел Божий перст, а я всегда рад это видеть и позаботиться о таком благонравном молодом человеке.
Иван Михайлович. Потом поедете вы
к нему. Отец с матерью, как водится, не поедут. У него, должно быть, чай будет… так, знаешь, конфекты там, фрукты для барышень, ну, бульончик в чашечках, рыба, что-нибудь на холостую ногу… Разумеется, шампанского там выпьете… Потом ко мне ужинать и провожать (от меня уедут). Поужинаем, выпьем за здоровье молодых. (Уж какая мадера! венгерское! еще отец из кампании
привез — сорок пять лет!)… Подвезут карету… уложат приданое… благословим, и поедут с
богом за границу.
Матери за трапезой читали им от Писания и кляли-проклинали мирские потехи, что от
Бога отводят,
к бесóм же на пагубу
приводят.
То бесовские коби, твердят старицы белицам, óт
Бога они отводят,
к бесам же на пагубу
приводят.
—
Бога она не боится!.. Умереть не дает Божьей старице как следует, — роптала она. — В черной рясе да
к лекарям лечиться грех-от какой!.. Чего матери-то глядят, зачем дают Марье Гавриловне в обители своевольничать!.. Слыхано ль дело, чтобы старица, да еще игуменья, у лекарей лечилась?.. Перед самой-то смертью праведную душеньку ее опоганить вздумала!.. Ох, злодейка, злодейка ты, Марья Гавриловна… Еще немца, пожалуй, лечить-то
привезут — нехристя!.. Ой!.. Тошнехонько и вздумать про такой грех…
А мать молила его, заклинала всеми святыми не басурманить ее рождения, не поганить безгрешную душу непорочного отрока нечестивым ученьем, что от
Бога отводит,
к бесам же на погубу
приводит…
— Здравствуй, Марья Гавриловна! Здравствуй, сердобольная вдовушка! — с низким поклоном весело молвила знахарка, подойдя
к сидевшей на луговине Марье Гавриловне. — Много про тебя наслышана, а
Бог привел напоследях только с тобой видеться.
И что видеть и слышать ему довелось:
И тот суд, и о
Боге ученье,
И в сиянье мужик, и девицы без кос —
Все
приводит его
к заключенью:
«Много разных бывает на свете чудес!
Я не знаю, что значит какой-то прогресс,
Но до здравого русского веча
Вам еще, государи, далече...