Неточные совпадения
Притом же у нас
храм Божий — грех сказать, что такое: вот сколько лет уже, как,
по милости Божией, стоит Сечь, а до сих пор не то уже чтобы снаружи церковь, но даже образа без всякого убранства.
—
Храмы — у нас есть, а церковь — отсутствует. Католики все веруют по-римски, а мы — по-синодски, по-уральски, по-таврически и уж бесы знают, как еще…
Желтые, жирные потоки света из окон
храма вторгались во тьму над толпой, раздирали тьму, и
по краям разрывов она светилась синевато, как лед.
В общем Самгину нравилось ездить
по капризно изогнутым дорогам,
по берегам ленивых рек и перелесками. Мутно-голубые дали, синеватая мгла лесов, игра ветра колосьями хлеба, пение жаворонков, хмельные запахи — все это, вторгаясь в душу, умиротворяло ее. Картинно стояли на холмах среди полей барские усадьбы, кресты сельских
храмов лучисто сияли над землею, и Самгин думал...
Потом, через два года, он
по этому письму стребовал с меня уже деньги судом и с процентами, так что меня опять удивил, тем более что буквально пошел сбирать на построение Божьего
храма, и с тех пор вот уже двадцать лет скитается.
Цветы искусственные и дичь с перьями напомнили мне старую европейскую, затейливую кухню, которая щеголяла такими украшениями. Давно ли перестали из моркови и свеклы вырезывать фигуры, узором располагать кушанья, строить
храмы из леденца и т. п.? Еще и нынче
по местам водятся такие утонченности. Новейшая гастрономия чуждается украшений, не льстящих вкусу. Угождать зрению — не ее дело. Она презирает мелким искусством — из окорока делать конфекту, а из майонеза цветник.
Не думайте, чтобы
храм был в самом деле
храм,
по нашим понятиям, в архитектурном отношении что-нибудь господствующее не только над окрестностью, но и над домами, — нет, это, по-нашему, изба, побольше других, с несколько возвышенною кровлею, или какая-нибудь посеревшая от времени большая беседка в старом заглохшем саду. Немудрено, что Кемпфер насчитал такое множество
храмов:
по высотам их действительно много; но их, без трубы...
От нечего делать я развлекал себя мыслью, что увижу наконец, после двухлетних странствий, первый русский, хотя и провинциальный, город. Но и то не совсем русский, хотя в нем и русские
храмы, русские домы, русские чиновники и купцы, но зато как голо все! Где это видано на Руси, чтоб не было ни одного садика и палисадника, чтоб зелень, если не яблонь и груш, так хоть берез и акаций, не осеняла домов и заборов? А этот узкоглазый, плосконосый народ разве русский? Когда я ехал
по дороге к городу, мне
Мы глядели на некоторые беседки и
храмы по высотам, любовались длинною, идущею параллельно с берегом, кедровою аллеею.
Там цветущие сады, плющ и виноград вьются фестонами
по стенам, цветы стыдливо выглядывают из-за заборов, в январе веет теплый воздух, растворенный кипарисом, миртом и элиотропом; там
храмы, виллы, вина, женщины — полная жизнь!
По воскресеньям ничего не делают, не говорят, не смеются, важничают,
по утрам сидят в
храмах, а вечером
по своим углам, одиноко, и напиваются порознь; в будни собираются, говорят длинные речи и напиваются сообща».
— Вот что, мать, — проговорил старец, — однажды древний великий святой увидел во
храме такую же, как ты, плачущую мать и тоже
по младенце своем,
по единственном, которого тоже призвал Господь.
День был ясный и светлый, и из прибывших богомольцев многие толпились около скитских могил, наиболее скученных кругом
храма, равно как и рассыпанных
по всему скиту.
На этом гробе, на этом кладбище разбрасывался во все стороны равноконечный греческий крест второго
храма —
храма распростертых рук, жизни, страданий, труда. Колоннада, ведущая к нему, была украшена статуями ветхозаветных лиц. При входе стояли пророки. Они стояли вне
храма, указывая путь,
по которому им идти не пришлось. Внутри этого
храма были вся евангельская история и история апостольских деяний.
Он требует, чтоб мужичок выходил на барщину в чистой рубашке, чтоб дома у него было все как следует, и хлеба доставало до нового, чтоб и рабочий скот, и инструмент были исправные, чтоб он,
по крайней мере, через каждые две недели посещал
храм Божий (приход за четыре версты) и смотрел бы весело.
Дед водил меня в церковь:
по субботам — ко всенощной,
по праздникам — к поздней обедне. Я и во
храме разделял, когда какому богу молятся: всё, что читают священник и дьячок, — это дедову богу, а певчие поют всегда бабушкину.
После всех испытаний, всех странствований
по пустыням отвлеченного мышления и рационального опыта, после тяжкой полицейской службы должна возвратиться философия в
храм, к священной своей функции, и обрести там утерянный реализм, вновь получать там посвящение в тайны жизни.
Иль думаешь, что данное
по приказанию твоему благословение наемным извещателем слова божия сочетование их утвердило, иль думаешь, что насильственное венчание во
храме божием может назваться союзом?
Не слышен здесь житейский шум,
Прохлада, тишина
И полусумрак… Строгих дум
Опять душа полна.
Святых и ангелов толпой
Вверху украшен
храм,
Порфир и яшма под ногой
И мрамор
по стенам…
— Да как же не ясно? Надо из ума выжить, чтоб не видать, что все это безумие. Из раскольников, смирнейших людей в мире, которым дай только право молиться свободно да верить по-своему, революционеров посочинили. Тут… вон… общину в коммуну перетолковали: сумасшествие, да и только! Недостает, чтоб еще в
храме Божием манифестацию сделали: разные этакие афиши, что ли, бросили… так народ-то еще один раз кулаки почешет.
— А то, — отвечала Фатеева, потупляя свои глаза, — что я умру от такого положения, и если вы хоть сколько-нибудь любите меня, то сжальтесь надо мной; я вас прошу и умоляю теперь, чтобы вы женились на мне и дали мне возможность
по крайней мере в
храм божий съездить без того, чтобы не смеялись надо мной добрые люди.
По приезде к приходу, на крыльце и на паперти
храма Павел увидал множество нищих, слепых, хромых, покрытых ранами; он поспешил раздать им все деньги, какие были при нем. Стоявший в самой церкви народ тоже кинулся ему в глаза тем, что мужики все были в серых армяках, а бабы — в холщовых сарафанах, и все почти — в лаптях, но лица у всех были умные и выразительные.
Я здесь со страшным делом: я
по поручению начальства ломаю и рушу раскольничью моленную и через несколько часов около пяти тысяч человек оставлю без
храма, — и эти добряки слушаются меня, не вздернут меня на воздух, не разорвут на кусочки; но они знают, кажется, хорошо
по опыту, что этого им не простят.
Потом, как я вам уже докладывал, оставил я
храм наук и поселился,
по необходимости, в Крутогорске…
— Получил-с; отец игумен сказали, что это все оттого мне представилось, что я в церковь мало хожу, и благословили, чтобы я, убравшись с лошадьми, всегда напереди у решетки для возжигания свеч стоял, а они тут, эти пакостные бесенята, еще лучше со мною подстроили и окончательно подвели. На самого на Мокрого Спаса, на всенощной, во время благословения хлебов, как надо
по чину, отец игумен и иеромонах стоят посреди
храма, а одна богомолочка старенькая подает мне свечечку и говорит...
Монастырь, куда они шли, был старинный и небогатый. Со всех сторон его окружала высокая, толстая каменная стена, с следами бойниц и с четырьмя башнями
по углам. Огромные железные ворота, с изображением из жести двух архангелов, были почти всегда заперты и входили в небольшую калиточку. Два
храма, один с колокольней, а другой только церковь, стоявшие посредине монастырской площадки, были тоже старинной архитектуры. К стене примыкали небольшие и довольно ветхие кельи для братии и другие прислуги.
Будешь ли ты посещать
храм божий? будешь ли ходить
по воскресеньям к обедне?
Рядом с А.П. Лукиным писал судебный отчет Н.В. Юнгфер, с которым я не раз уже встречался в зале суда на крупных процессах. Около него писал хроникер, дававший важнейшие известия
по Москве и место которого занял я: редакция никак не могла ему простить, что он доставил подробное описание освящения
храма Спасителя ровно за год раньше его освящения, которое было напечатано и возбудило насмешки над газетой. Прямо против двери на темном фоне дорогих гладких обоев висел единственный большой портрет Н.С. Скворцова.
Пожертвования, иногда значительные, если не распоряжался ими тут же сам Семен Яковлевич, были набожно отправляемы в
храм божий, и
по преимуществу в наш Богородский монастырь; от монастыря с этою целью постоянно дежурил при Семене Яковлевиче монах.
— Это распределить нетрудно, — произнес в сильном раздумье отец Василий, — но избранное вами место в церкви я нахожу совершенно невозможным… Если бы даже во время процветания масонства я допустил в
храме, мною заведоваемом, собрание ложи, то и тогда бы меня
по меньшей мере что расстригли…
— Вы, конечно, понимаете, что по-русски оно значит каменщик, и масоны этим именем назвались в воспоминание Соломона [Соломон — царь израильский в 1020-980 годах до нашей эры.], который, как вы тоже, вероятно, учили в священной истории, задумал построить
храм иерусалимский; главным строителем и архитектором этого
храма он выбрал Адонирама; рабочих для постройки этого
храма было собрано полтораста тысяч, которых Адонирам разделил на учеников, товарищей и мастеров, и каждой из этих степеней он дал символическое слово: ученикам Иоакин, товарищам Вооз, а мастерам Иегова, но так, что мастера знали свое наименование и наименование низших степеней, товарищи свое слово и слово учеников, а ученики знали только свое слово.
Воспользовавшись тем, что
по вечерам Адонирам ходил осматривать в
храме работы, первый из них, Мафусаил, остановил его у южных ворот и стал требовать от него, чтобы он открыл ему слово мастеров; но Адонирам отказал ему в том и получил за то от Мафусаила удар молотком; потом то же повторилось с Адонирамом у северных ворот, где Фанор ударил его киркой.
Фаэтон между тем быстро подкатил к бульвару Чистые Пруды, и Егор Егорыч крикнул кучеру: «Поезжай
по левой стороне!», а велев свернуть близ почтамта в переулок и остановиться у небольшой церкви Феодора Стратилата, он предложил Сусанне выйти из экипажа, причем самым почтительнейшим образом высадил ее и попросил следовать за собой внутрь двора, где и находился
храм Архангела Гавриила, который действительно своими колоннами, выступами, вазами, стоявшими у подножия верхнего яруса, напоминал скорее башню, чем православную церковь, — на куполе его, впрочем, высился крест; наружные стены
храма были покрыты лепными изображениями с таковыми же лепными надписями на славянском языке: с западной стороны, например, под щитом, изображающим благовещение, значилось: «Дом мой — дом молитвы»; над дверями
храма вокруг спасителева венца виднелось: «Аз есмь путь и истина и живот»; около дверей, ведущих в
храм, шли надписи: «Господи, возлюблю благолепие дому твоего и место селения славы твоея».
Наконец есть средневековые корпорации, которым в зависимость ставят франкмасонский союз, это — орден рыцарей
храма; но и то, по-моему, сомнительно, и с достоверностью можно утверждать одно: что франкмасонский союз действительно находится в тесной связи с корпорациями каменщиков и каменотесов, особенно процветавшими в Германии и Англии.
Охваченная всем этим, Сусанна Николаевна просто начала молиться по-русски, шепча молитвы и даже крестясь; то же самое делал и Антип Ильич, только креститься в нерусском
храме он считал грехом.
Следуя сему достохвальному обычаю и
по особой верности нашего усопшего брата, Егора Егорыча Марфина, коего память мы чтим и коего потерю оплакиваем, собрались мы в священный наш
храм.
Вся Слобода пришла в движение. Церковь божией матери ярко осветилась. Встревоженные жители бросились к воротам и увидели множество огней, блуждающих во дворце из покоя в покой. Потом огни образовали длинную цепь, и шествие потянулось змеею
по наружным переходам, соединявшим дворец со
храмом божиим.
— Должно быть, князь. Но садись, слушай далее. В другой раз Иван Васильевич, упившись, начал (и подумать срамно!) с своими любимцами в личинах плясать. Тут был боярин князь Михаило Репнин. Он заплакал с горести. Царь давай и на него личину надевать. «Нет! — сказал Репнин, — не бывать тому, чтобы я посрамил сан свой боярский!» — и растоптал личину ногами. Дней пять спустя убит он
по царскому указу во
храме божием!
Вот этот манускрипт, адресованный Савелием исправнику Порохонцеву: «Имея завтрашнего числа совершить соборне литургию
по случаю торжественного дня, долгом считаю известить об этом ваше высокородие, всепокорнейше прося вас ныне же заблаговременно оповестить о сем с надлежащею распиской всех чиновников города, дабы они пожаловали во
храм.
20-го июля. Отлично поправился, проехавшись
по благочинию. Так свежо и хорошо в природе, на людях и мир и довольство замечается. В Благодухове крестьяне на свой счет поправили и расписали
храм, но опять и здесь, при таком спокойном деле, явилось нечто в игривом духе. Изобразили в притворе на стене почтенных лет старца, опочивающего на ложе, а внизу уместили подпись: „В седьмым день Господь почил от всех дел своих“. Дал отцу Якову за сие замечание и картину велел замалевать.
— Где же они повелевают мне стать пред ними на колени: здесь, или на площади, или во
храме? — сухо спросил Туберозов. — Мне все равно:
по повелению я все исполню.
Но вот шелохнул ветерок,
по сонной реке тихо сверкнуло мелкой рябью, за узорною решеткой соборного
храма встрепенулись листочки берез, и пустые складки широких покровов нагорной статуи задвигались тихо и открыли тонкие ноги в белых ночных панталонах.
Он, очевидно, слышал если не весь разговор, который они вели на сходах
храма, то
по крайней мере некоторые слова их.
Если бы старый протопоп это знал, то такая роль для него была бы самым большим оскорблением, но он, разумеется, и на мысль не набредал о том, чтό для него готовится, и разъезжал себе на своих бурках из села в село, от
храма к
храму; проходил многие версты
по лесам; отдыхал в лугах и на рубежах нив и укреплялся духом в лоне матери-природы.
— Я за тебя отвечаю перед людьми и перед богом.
По воскресеньям мы станем вместе ходить в
храм божий, а на эти митинги и балы — ни ногой.
— Личного знакомства с господином градоначальником не имею, да и надобности до сих пор, признаться, не виделось, но,
по слухам, рекомендовать могу. К
храму Божьему прилежен и мзду приемлет без затруднения… Только вот с законом, по-видимому, в ссоре находится.
Не было забыто ничего: как ревностно посещает всегда Гордей Евстратыч
храм Божий, как он умилительно поет на клиросе
по дванадесятым праздникам, как истово знает все четьи минеи, и о.
Вам уже известно, что вся Москва целовала крест королевичу Владиславу; гетман Жолкевский присягнул за него, что он испросит соизволение своего державного родителя креститься в веру православную, что не потерпит в земле русской ни латинских костелов, ни других иноверных
храмов и что станет,
по древнему обычаю благоверных царей русских, править землею нашею, как наследственной своей державою.
Темно-голубые небеса становились час от часу прозрачнее и белее; величественная Волга подернулась туманом; восток запылал, и первый луч восходящего солнца, осыпав искрами позлащенные главы соборных
храмов, возвестил наступление незабвенного дня, в который раздался и прогремел
по всей земле русской первый общий клик: «Умрем за веру православную и святую Русь!»
Впереди всей рати понизовской ехал верховный вождь, князь Дмитрий Михайлович Пожарский: на величественном и вместе кротком челе сего знаменитого мужа и в его небесно-голубых очах, устремленных на святые соборные
храмы, сияла неизъяснимая радость;
по правую его руку на лихом закубанском коне гарцевал удалой князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский; с левой стороны ехали: князь Дмитрий Петрович Пожарский-Лопата, боярин Мансуров, Образцов, гражданин Минин, Милославский и прочие начальники.