Неточные совпадения
В косой вечерней тени кулей, наваленных
на платформе, Вронский в своем длинном пальто и надвинутой шляпе, с руками в карманах, ходил, как зверь в клетке,
на двадцати шагах быстро поворачиваясь. Сергею Ивановичу, когда он подходил, показалось, что Вронский его видит, но притворяется невидящим. Сергею Ивановичу это было всё равно. Он
стоял выше всяких личных счетов с Вронским.
Впереди, перед первым классом,
стояла только небольшая толпа народа, всё еще смотревшая
на тот вагон, в который внесли княгиню Корчагину. Остальной народ был уже весь по местам. Запоздавшие пассажиры, торопясь, стучали по доскам
платформы, кондуктора захлопывали дверцы и приглашали едущих садиться, а провожающих выходить.
Нехлюдов
стоял рядом с Тарасом
на платформе и смотрел, как один за другим тянулись мимо него вагоны с решетчатыми окнами и виднеющимися из них бритыми головами мужчин.
На платформе стояло несколько человек провожавших: их не подпускали к вагонам.
Пройдя шагов двести, вы входите в изрытое, грязное пространство, окруженное со всех сторон турами, насыпями, погребами,
платформами, землянками,
на которых
стоят большие чугунные орудия и правильными кучами лежат ядра.
Не буду рассказывать, сколько еще ужасов, опасностей и разочарований испытал наш герой в этот вечер: как вместо такой стрельбы, которую он видел
на Волковом поле, при всех условиях точности и порядка, которые он надеялся найти здесь, он нашел 2 разбитые мортирки без прицелов, из которых одна была смята ядром в дуле, а другая
стояла на щепках разбитой
платформы; как он не мог до утра добиться рабочих, чтоб починить
платформу;как ни один заряд не был того веса, который означен был в Руководстве, как ранили 2 солдат его команды, и как 20 раз он был
на волоске от смерти.
Мы долго
стояли на опустевшей
платформе и махали платками, желая египтянам победы и одоления.
Когда пыль, поднятую этой толкотней, пронесло дальше, к площади, знамя опять
стояло неподвижно, а под знаменем встал человек с открытой головой, длинными, откинутыми назад волосами и черными сверкающими глазами южанина. Он был невелик ростом, но возвышался над всею толпой,
на своей
платформе, и у него был удивительный голос, сразу покрывший говор толпы. Это был мистер Чарльз Гомперс, знаменитый оратор рабочего союза.
Постояв немного, Квашнин решился двинуться и, предшествуемый своим животом, поддерживаемый бережно под руки поездной прислугой, спустился по ступеням
на платформу.
От
платформы,
на которой
стоит барка, проводятся к воде склизни, то есть бревна, намазанные смолой или салом; по этим склизням барка и спускается в воду, причем от крика и ругательств
стоит стоном стон.
Подойдя однажды к
платформе, я увидел
на ней Урманова, Он
стоял на краю и смотрел по направлению к Москве. Полотно дороги лежало между откосами насыпи, пустынное, с двумя парами рельсов и линией телеграфных столбов. Взгляд убегал далеко вперед, за этими суживающимися полосками, которые терялись вдали, и над ними вился тот дымок или туман, по которому узнается присутствие невидного большого и шумного города.
Она вздохнула и несколько секунд опять, сдвинув брови, чертила что-то концом зонтика. Мы все трое
стояли эти несколько секунд неподвижно
на пустой темнеющей
платформе. Потом она подняла голову и сказала...
Едет себе в отдельном вагоне; вышел
на платформу,
стоит, цепь золотую распустил по животу, щеки красные, будто налитые…
Выйдя из вагона, Малахин не узнает своего поезда. Его восемь вагонов с быками
стоят в одном ряду с невысокими вагонами-платформами, каких раньше не было в поезде.
На двух-трех
платформах навален бут, а остальные пусты. Вдоль поезда снуют незнакомые кондуктора.
На вопросы они отвечают неохотно и глухо. Им не до Малахина; они торопятся составить поезд, чтобы поскорее отделаться и идти в тепло.
Так думал я, блуждая по границе
Финляндии, вникая в темный говор
Небритых и зеленоглазых финнов.
Стояла тишина. И у
платформыГотовый поезд разводил пары.
И русская таможенная стража
Лениво отдыхала
на песчаном
Обрыве, где кончалось полотно.
Так открывалась новая страна —
И русский бесприютный храм глядел
В чужую, незнакомую страну.
Несколько минут в нерешимости он
стоял на месте и потом вялою походкою шел
на другой конец
платформы — без определенной цели.
До прихода поезда студент
стоял у буфета и пил чай, а почтальон, засунув руки в рукава, всё еще со злобой
на лице, одиноко шагал по
платформе и глядел под ноги.
Глафира оставалась
на платформе станции до последней минуты, и потом, дав кондуктору в руку талер, ехала
стоя на площадке у двери вагона.
С этим она вышла, и не смевший следовать за нею Жозеф видел из окна, как она быстро, как темный дух, носилась, ходя взад и вперед по
платформе. Несмотря
на то, что
на дворе еще
стояли первые числа марта и что ночной воздух под Берлином был очень влажен и прохладен, Бодростина обмахивалась платком и жадно впивала в себя холодные струи свежей атмосферы.
Наискосок от окна,
на платформе, у столика
стояли две монашки в некрасивых заостренных клобуках и потертых рясах, с книжками, такие же загорелые, морщинистые, с туповатыми лицами, каких он столько раз видал в городах, по ярмаркам и по базарам торговых сел, непременно по две, с кружкой или книжкой под покровом.
На столе лежали для продажи изделия монастыря — кружева и вышивания… Там до сих пор водятся большие мастерицы; одна из них угодила во дворец Елизаветы Петровны и стала мамкой императора Павла.
Несмотря
на то что в моей тогдашней политико-социальной"
платформе"были пробелы и недочеты, я искренно старался о том, чтобы в журнале все отделы были наполнены. Единственный из тогдашних редакторов толстых журналов, я послал специального корреспондента в Варшаву и Краков во время восстания — Н.В.Берга, считавшегося самым подготовленным нашим писателем по польскому вопросу.
Стоило это, по тогдашним ценам, не дешево и сопряжено было с разными неприятностями и для редакции и для самого корреспондента.
В седьмом часу утра я услышал кругом шум и ходьбу. Это сажали в санитарный поезд больных из гунчжулинских госпиталей. Я вышел
на платформу. В подходившей к вокзалу новой партии больных я увидел своего приятеля с ампутированной рукой. Вместе с другими его отправляли в Харбин. Мы проговорили с ним часа полтора, пока
стоял санитарный поезд.
Вечером
на небольшой станции опять скопилось много эшелонов. Я ходил по
платформе. В голове
стояли рассказы встречных раненых, оживали и одевались плотью кровавые ужасы, творившиеся там. Было темно, по небу шли высокие тучи, порывами дул сильный, сухой ветер. Огромные сосны
на откосе глухо шумели под ветром, их стволы поскрипывали.
На платформе стояла древняя, трясущаяся старуха. Падал снег. Старуха опиралась
на палку, укоризненно смотрела
на нас и шамкала...
Поезд
стоял далеко от
платформы,
на запасном пути. Вокруг вагонов толпились солдаты, мужики, мастеровые и бабы. Монопольки уже две недели не торговали, но почти все солдаты были пьяны. Сквозь тягуче-скорбный вой женщин прорезывались бойкие переборы гармоники, шутки и смех. У электрического фонаря, прислонившись спиною к его подножью, сидел мужик с провалившимся носом, в рваном зипуне, и жевал хлеб.
Я пошел ходить по
платформе.
Стоит что-то вроде барака, я зашел в него. Оказывается, фельдшерский пункт для приемки больных с санитарных поездов. Дежурит фельдшер и два солдата. Я попросился у них посидеть и обогреться. Но обогреться было трудно, в бараке градусник показывал 3° мороза, отовсюду дуло. Солдат устроил мне из двух скамеек кровать, я постелил бурку, покрылся полушубком. Все-таки было так холодно, что за всю ночь только раза два я забылся
на полчаса.
Солнце садилось, мы всё
стояли. Вдали,
на железнодорожной ветке, темнел роскошный поезд Куропаткина, по
платформе у вагонов расхаживали часовые. Наши солдаты, злые и иззябшие, сидели у дороги и, у кого был, жевали хлеб.
Он
стоял одиноко
на станционной
платформе.
— Станция Ломовис, поезд
стоит три минуты! — зычным голосом прокричал обер-кондуктор, соскочив
на станционную
платформу, у которой поезд, уже останавливаясь, замедлил ход и, наконец, остановился совершенно.
Впереди меня молча и неподвижно
стояла парочка и, когда песня кончилась, разом вздохнула — и поцеловалась. Я отправился
на платформу, откуда послышался отчаянно фальшивый голос, беззаботно обходившийся всего двумя нотами, одинаково скверными: простым криком и диким криком. Молодой человек с золотым сердцем не мог остаться нечувствительным к любовному призыву и отвечал как умел…
Этот молодой человек, внешне мало похожий и даже во всем противоположный старому типу революционера, или коммунист, или приспособился к коммунизму и
стоит на советской
платформе.