Лабрадор Трисон покоряет Голливуд

Михаил Самарский, 2021

Наверное, хотя бы раз в жизни за просмотром какого-нибудь потрясающего кино вы задумывались: а как же вообще снимают фильмы? Как подбирают актеров на роли? Кто пишет сценарий? И правда ли, что порой, чтобы снять сцену, которая длится несколько минут, уходит несколько часов, а то и дней? Лабрадору Трисону тоже все это очень интересно, и поэтому он отправляется в Голливуд! Пакуй чемоданы и улетай вместе с ним на другой континент – в далекую Америку.

Глава 5

Вот и настало время своими глазами увидеть, что такое московское метро. Эх, где моя не пропадала! В какие только передряги не закидывала меня судьбинушка, и ведь как-то мне удавалось выходить из них целым и невредимым. Может, и в этот раз повезёт.

Мы вышли из отдела и пошли к машине. Глупый пёс, я-то думал, что мы на ней поедем до метро, но не тут-то было. Макс вытащил из багажника намордник и надел на меня.

— Прости, брат, но собакам нельзя передвигаться в подземке без него, — сказал он. — Так что придётся потерпеть.

А что мне ещё делать? Как мудрецы говорят: если хочешь что-то изменить, наберись смелости, а если ничего изменить не можешь, наберись терпения. Вот я и терпел бронежилет на морде. Неизвестно, кто его придумал, но я, при всей миролюбивости, руки бы ему оттяпал по самую майку. Попробовал бы он сам так походить. Наверняка создатель был поклонником романа Дюма «Железная маска».

Пока мы с коллегами шли по стоянке, я встретил своего сородича — немецкую овчарку. Она тоже была в наморднике. Судя по тому, как она шагала, понуро опустив голову и тяжело дыша, я сделал вывод, что он тоже не доставляет ей удовольствия. Люди считают, если правильно подобрать намордник, то питомец не будет испытывать дискомфорта. А вы наденьте на своё лицо железную или, на худой конец, кожаную маску и походите в ней какое-то время, а потом поделитесь своими впечатлениями.

Кстати, овчарок, как и лабрадоров, чаще всего берут на службу в полиции. Помните, сколько моих собратьев было в штаб-квартире полиции в Израиле, когда мы с Елисеевым и Лёвой приехали туда на встречу с коллегами?^[16]

Я неожиданно вспомнил разговор двух собачников в парке, один из которых был владельцем добермана. Я лично знаком с его псом. Задира, каких свет не видывал. Хозяин всегда выгуливает его строго в наморднике. Хотя я считаю, таким драчунам нужно не только маску железную надевать, но и смирительную рубашку. Так вот владелец рассказывал, как однажды во время прогулки по парку из кустов прямо перед его питомцем выскочил бомж. Видимо, от неожиданности пёс перегрыз к чёртовой бабушке намордник, кинулся на бездомного и укусил того за руку. Бедный мужик, не хотел бы я оказаться на его месте. Поэтому, если собака в наморднике, это ещё не говорит о том, что она не может причинить вреда. К тому же дело вовсе не в наморднике и поводке, а в воспитании питомца. Лично мне решётка на морде триста лет не нужна. Вы же знаете, я зря мухи не обижу.

Всё же вернёмся к операции под кодовым названием «Похититель кошельков». Елисеев захлопнул багажник, поставил машину на сигнализацию, и мы отправились ловить воришку. Как вы уже поняли, в качестве помощника с нами пошёл Морозов. По оперативному заданию нам с напарником предстояло ходить по метро под видом обыкновенных пассажиров, а старший лейтенант должен не терять нас из вида на случай, если понадобится помощь при задержании преступника. Никто из нас не знал, действует тот парень в одиночку или у него есть сообщники.

До ближайшей станции мы добрались очень быстро. Я даже не успел сделать ни одной метки по дороге. И только задрал лапу на фонарный столб, как Елисеев сообщил:

— Пришли.

Я огляделся по сторонам: мы стояли посреди оживлённой площади. Не буду же я при людях нужду справлять. Перед входом в метро нашей группе пришлось разделиться. Елисеев и Морозов договорились, что старлей пойдёт первым и будет ждать нас в центре зала. А когда мы спустимся, он последует за нами, но при этом будет держаться на расстоянии: наша компания не должна привлекать к себе внимания.

Морозов скрылся в пасти метро, а я смотрел ему вслед и даже не представлял, какие моральные и физические испытания свалятся на мою голову через несколько минут. Ещё какое-то время мы с Елисеевым постояли на улице, давая возможность коллеге спуститься, и тоже направились внутрь.

Когда массивная стеклянная дверь, которую не стал придерживать торопливый пассажир перед нами, едва не прилетела мне в нос, я понял: ничего хорошего от знакомства с метрополитеном ждать не стоит. Если бы Елисеев вовремя не придержал её, она расплющила бы меня в лепёшку. Кому, как не вам, знать, я смелый и отважный пёс, но в тот момент я испугался до чёртиков.

— Трисон, здесь полно опасностей для тебя, — сквозь пелену охватившего меня страха расслышал я голос Макса. — Иди рядом со мной, не вырывайся вперёд. Ты меня понял?

Его слова подтвердили мои догадки. Что же это за чудище такое — метро, если в нём полно опасностей для меня? Каких ещё подвохов ждать от него?

— Ав, — ответил я дрогнувшим слегка голосом.

Было страшно, но я шёл следом за Елисеевым в логово подземного монстра. Оказавшись внутри просторного вестибюля, мы направились к автоматам, и, пока Елисеев покупал проездные билеты, я с открытой пастью глазел на толпу снующих, спешащих пассажиров, которая превратилась для меня в хаотично передвигающееся гигантское пятно. Откуда-то из-под земли то и дело долетали стук колёс и звук разгоняющегося поезда. Вокруг стоял такой шум, что я невольно начал переживать за свои уши. Ещё не хватало оглохнуть, вот тогда меня точно отправят на пенсию. Кому нужен глухой полицейский? И буду до конца своих дней тапком валяться на коврике в прихожей. Всё-таки какой я наивный пёс. Думал, самое страшное в метро — это тяжёлые летающие двери при входе. Оказалось, они — детский лепет по сравнению с тем, что ожидало меня впереди…

Наконец подошла наша очередь, Елисеев сунул деньги в автомат, тот проглотил их и на какое-то время задумался. Я уж было подумал — всё, уплыли наши денежки с концами. Но нет, вскоре в нижней части загорелось синее окошко, и чудо техники выплюнуло две красные карточки.

— Пойдём. — Макс забрал их и кивнул в сторону турникетов.

Увидев нас, сотрудница метрополитена выскочила из стеклянной будки, которая находилась сбоку от них.

— Молодой человек, вход с собаками без специальной клетки запрещён, — категорично заявила она и преградила нам путь.

— Ему не нужна клетка, — сказал Макс. — Пёс в наморднике и на поводке, этого вполне достаточно. Билет я на него купил. — Он показал карточку.

— Ничего не знаю, согласно правилам пользования метрополитеном, я не имею права пропускать вашего кобеля без клетки, — отрезала женщина. — Как вы его собираетесь провозить на эскалаторе? — спросила она. — Ему же пальцы оторвёт.

Я услышал последнюю фразу, и у меня шерсть встала дыбом, а по спине побежали мурашки, точно блох нахватался. Это что ещё за зверь такой — эскалатор? За что он собрался отрывать мне пальцы? Нет, я точно домой живым не вернусь, либо сгину на веки вечные в этом подземелье, либо от инфаркта умру.

— Не переживайте, мы сами разберёмся, — попытался успокоить её Елисеев.

Разберётся он. Тебе легко говорить, не тебе же пальцы будут отрывать.

— Не пущу без клетки, — упёрлась сотрудница. — А если ваш пёс кинется на кого-нибудь? Откуда я знаю, что у него на уме. С меня потом начальство три шкуры сдерёт за то, что я пропустила вас. Метро — это транспорт для людей. Если все начнут здесь ездить со своей животностью без клеток, оно превратится в… этот, как его… птичий рынок. Так, всё, отойдите в сторону. — Она махнула рукой. — Не мешайте пассажирам проходить.

Чем-то мне эта сотрудница напомнила аптекаршу. Помните, ту непробиваемую тётку, которая не хотела нас с моим первым подопечным Иваном Савельевичем пускать в аптеку?^[17] Если бы тогда не появилась наша знакомая, заведующая, остался бы мой старик без лекарств.

— Женщина, что вы несёте? На кого он кинется в наморднике? — Макс нахмурился. Я нутром почуял, как начал меняться его голос.

— Ну а лапы-то у него свободные, — не унималась тётка. — Может кого-то поцарапать.

— Вы что, его за дикую кошку принимаете? — процедил он сквозь зубы.

Елисеев понял, что спорить с упрямой сотрудницей — как биться головой о стену. Хоть мы находились на задании и должны были всячески скрывать свою причастность к полиции, он был вынужден предъявить моё удостоверение. Елисеев вытащил его из внутреннего кармана куртки и сунул тётке в нос.

— Что же вы сразу не сказали, что у вас служебная собака? — спросила женщина, внимательно осмотрев Макса, и продолжила, заметно сбавив обороты: — Могли бы и билет не покупать на неё, он ей не нужен. Идите за мной, я вас там пропущу. — Она кивнула на проход рядом со своей будкой и махнула нам рукой, призывая следовать за ней.

— Мы и здесь пройдём, — раздражённо ответил напарник и приложил карточку к турникету. Прозрачные дверки разъехались в разные стороны. — Вперёд, Трисон, — скомандовал он.

Когда мы оказались перед грохочущей лестницей, убегающей куда-то в преисподнюю, на которой, точно овечки на закланье, ехали пассажиры, от страха у меня подкосились лапы, и я обессилено опустился на пятую точку. Проходя мимо, некоторые люди с сочувствием смотрели на меня. Кто-то бранился, мол, чего расселся на дороге, другие обходили молча, как непредвиденное препятствие. Все куда-то спешили, и никому из них не было дела до перепуганного насмерть пса.

— Трисон, тебе нужно по моей команде запрыгнуть сюда. — Елисеев показал на металлические ступени. — А внизу спрыгнуть. Справишься? — спросил напарник, с сомнением посмотрев на меня. — Ну, давай, приятель, пойдём, а то мы весь проход загородили. — Он натянул поводок, но я даже не двинулся с места.

Наверняка вы сейчас подумали: «Ну и трусишка ты, Трисон». Да, каюсь, струсил. Такого ужаса, как перед этой лестницей, я не испытывал, даже когда нос к носу столкнулся с акулой в Средиземном море^[18]. Елисеев тянет меня, а я, хоть убей, не могу пошевелить ни одной конечностью. До чего же мне было стыдно и страшно одновременно.

— Приятель, ну что мне с тобой делать? — Макс развёл руками и огляделся, будто искал ответа на свой вопрос.

— Мужик, да не мучай ты собаку, возьми её на руки, — посоветовал мимо проходящий пассажир.

Я и ахнуть не успел, как Елисеев схватил меня в охапку, прижал к себе и вместе со мной запрыгнул на лестницу. Он, конечно, здоровый парень, но и я тоже не карманный пёс. Во мне весу — килограммов сорок пять, не меньше. И как он с такой лёгкостью умудрился меня поднять? Я обнял его за пояс задними лапами, передние положил на плечи, а голову примостил поверх его головы. Судя по тому, что стоящие позади нас девушки катались со смеху, представляю, как мы смотрелись со стороны.

— Так не страшно? — спросил Макс.

— У-у-у, — ответил я как можно тише, но девчонки всё равно услышали и стали ещё громче хохотать.

Не понимаю, почему их так забавляет, что человек держит собаку? Ну да, согласен, я немного великоват. Девушки достали телефоны и начали нас фотографировать. Правда, снимали в основном мою физиономию, поскольку Елисеев стоял к ним спиной. Не удивлюсь, если уже через несколько минут я снова стану звездой интернета. Господи, стыдоба-то какая! Раньше меня фотографировали на сноуборде, на сёрфинге, на парашюте. А теперь — прямо собака подземелья. Уму непостижимо, до чего я докатился? Полицейский пёс, а еду на руках у напарника, как маленький щенок. Я посмотрел в сторону и обомлел. На соседней лестнице, ползущей вверх из преисподней, пассажиры тоже снимали нас. Ну и пусть фотографируют. Кто все эти люди? Я их не знаю, они меня — тоже. Я молил бога об одном: чтобы Елисеев не рассказал Александре о моём позоре при Марселе. Если щенок начнёт смеяться надо мной, этого я точно не переживу.

— Трисон, ты знаешь, даже некоторые люди боятся ездить на эскалаторе. Так что, брат, я тебя нисколько не осуждаю за то, что ты испугался, — сказал Елисеев. — Но тебе нечего бояться, когда ты со мной. Мы с тобой — напарники, а напарники друг друга не бросают в трудной ситуации.

Такого я точно не ожидал услышать. Я-то думал, Макс будет стыдить меня, обвинять в трусости, а он отнёсся с пониманием. Спасибо тебе, мой друг! Есть надежда, что Марсианин не узнает о позоре старшего брата. Облегчённо вздохнув, я положил голову напарнику на плечо и вдруг вспомнил разговор сотрудников. Видимо, они тоже боятся ездить на эскалаторе, поэтому предпочитают стоять в пробках. Я на мгновение закрыл глаза и попросил небо помочь нам поймать воришку сегодня. Уж больно мне не хотелось ещё несколько дней проходить через этот ад.

— Приятель, ну и тяжёлый ты. Интересно, сколько ты весишь? — пробормотал у моего уха Елисеев. — Скорей бы уже доехать. Чувствую, после твоей туши мои руки будут висеть до колен, как у обезьяны.

Тоже мне, нашёл тушу. Да я раза в два меньше тебя вешу.

Но и это был ещё не конец моих испытаний. Елисеев спрыгнул с эскалатора, отошёл в сторону, чтобы не загораживать проход остальным пассажирам, опустил меня на пол и поправил одежду. Я тоже отряхнулся. Фыркнуть хотелось нестерпимо, но чёртов намордник не позволял этого сделать. Фотолюбительницы, которые ехали позади нас, весело сбежали с лестницы и, проходя мимо, помахали на прощанье.

— Пёсик, пока, — дружно хихикнули они и умчались по своим делам.

— Ты уже и здесь нашёл себе подруг, — усмехнулся Макс, посмотрев им вслед.

Да никого я не искал, они сами нашлись. Я же не виноват, что моя персона привлекает внимание окружающих. Чего греха таить, я красивый пёс. Женщины всегда провожают меня взглядом или смотрят с придыханием, как Вероника. Только не подумайте, что я хвастаюсь.

— Сдаётся мне, Трисоныч, после сегодняшней поездки мы с тобой станем звёздами соцсетей, — сказал напарник, озвучив мои недавние мысли. — Ну что, готов? — спросил он.

— Ав. — Мой ответ поглотил шум поездов.

— Тогда пошли…

Пассажиры в метро чем-то напоминали мне зомби. Уткнув носы в смартфоны и не видя ничего перед собой, они шагали прямо на меня. Я только и успевал уворачиваться от столкновений. Боялся одного: как бы меня не затоптала эта равнодушная толпа. Обидно будет погибнуть такой нелепой смертью, так и не выполнив своего служебного долга.

Морозов сидел на лавочке в центре зала, так же, как и другие пассажиры, уставившись в телефон. Мне вот интересно, что станет с человеком, если вдруг исчезнет интернет. Как он будет жить без соцсетей? А ведь раньше было такое время, когда у людей не было мобильных телефонов и прочих гаджетов. Говорят, и рождаемость была выше, и книг люди больше читали. Вместо эсэмэсок отправляли друг другу телеграммы или бумажные письма, которые можно понюхать и даже поцеловать. И как бы это всё замечательно ни звучало, я до когтей на лапах современный пёс, поэтому считаю, что у технологического процесса очень много плюсов. И один из них, на мой собачий взгляд, самый важный — это быстрый обмен информацией.

По-моему, с изобретением мобильных телефонов жизнь человека стала гораздо проще. Появилась возможность связаться и не только услышать, но и увидеть близких людей и друзей, находящихся, возможно, на другом конце земного шара. Вы только представьте на минутку, что было бы с Кристофером (это тот сноубордист, который на моих глазах улетел с горнолыжной трассы в обрыв), если бы у молодых людей, проезжавших мимо, не было с собой телефона? Они бы не вызвали вовремя спасателей, и Кристофер умер бы на том склоне^[19].

Конечно, гаджеты, интернет, социальные сети — это всё нужные и полезные вещи, без которых современному человеку сложно обходиться. Но, мне кажется, людям нужно научиться соблюдать меру и почаще выныривать из Всемирной паутины, чтобы понять, что есть ещё и другая жизнь.

Морозов по-прежнему сидел на лавочке, не обращая на нас внимания. Пока мы шагали к центру зала, я всё время косился на напарника: у него тоже ни один мускул на лице не дрогнул. Старлей даже головы не поднял, когда мы прошли мимо. Я грешным делом подумал, что он нас не заметил. Но так только казалось. На самом деле, когда я обернулся, то увидел его: он следовал за нами на небольшом расстоянии, всё так же пялясь в телефон. Выглядел он со стороны как обыкновенный пассажир.

Вскоре в чёрной дыре подземелья показалось светлое пятно. Ветер, дующий оттуда, мгновенно усилился, едва не унеся меня, как воздушный шарик. В тот момент я поблагодарил Елисеева за то, что надел на меня поводок, иначе пришлось бы им со старшим лейтенантом ловить меня по всей станции. Теперь я понял тех, кто не хотел ездить в метро. Тут полно неожиданностей. Не знаю, как людям, а четвероногим здесь нужно быть начеку и держать ухо востро.

Следом за ветром, оглушая грохотом, на бешеной скорости вылетел поезд. Не знаю, о чём думают другие пассажиры, когда видят, как эта махина несётся навстречу, но лично я думал: «Что будет, если случайно в этот момент свалиться с перрона?» Согласен, вопрос до безобразия глупый, поскольку ответ на него очевиден. Но я говорю честно, зачем мне скрывать от вас, какие мысли бродят в моей голове, тем более у меня уже есть печальный опыт. Если вы читали мою самую первую историю^[20], наверняка помните, как толпа пассажиров столкнула меня с перрона и я оказался между ним и вагоном. Мне тогда несказанно повезло — электричка стояла, и мой подопечный, Иван Савельевич, вместе с каким-то сердобольным товарищем вытащили меня, точно карася из речки. Теперь, стоя на платформе метро, я снова вспомнил тот злополучный день.

Завизжав тормозами, поезд остановился. Люди, как оголтелые, ринулись к дверям, преградив путь выходящим из вагона пассажирам. Те, протискиваясь сквозь толпу, возмущённо ругались, прижимая сумки к груди или держа их над головами. Самые нетерпеливые, не дожидаясь, когда выйдет последний человек, напролом пробирались внутрь. Глядя на них, складывалось впечатление, будто это единственный поезд, в который надо попасть во что бы то ни стало. Как сказал бы мой второй подопечный Сашка: «Пассажиры — они и в Африке пассажиры»^[21]. Неважно, на чём они едут: на поезде, электричке, автобусе, трамвае — или летят на самолёте, — всем не терпится быстрее занять место.

Я-то думал, мы поедем на этом поезде, но нет. Последние пассажиры вошли в вагон, двери закрылись, и мы остались на опустевшем перроне. Я обернулся. Морозов стоял в середине платформы, подпирая стену и по-прежнему уставившись в гаджет. Со стороны можно было подумать, что у человека номофобия, что в переводе на русский означает «страх остаться без телефона». Я по телику слышал про такую болезнь. Набрав скорость, поезд снова исчез в подземелье.

В конце перрона стояла одинокая лавочка, вокруг неё не было ни души. Елисеев повёл меня в ту сторону.

— Трисон, иди сюда. — Он присел на скамейку и похлопал себя по колену.

Я разместился между его ног и вопросительно посмотрел на него. Что-то я не понял, мы пришли сюда воришку ловить или отдыхать на лавочках? А когда напарник вытащил из внутреннего кармана куртки полиэтиленовый пакет — тот, что лежал на рабочем столе Морозова, — до меня дошло, почему мы не уехали на том поезде. Вот глупый пёс. И как ты собирался ловить похитителя кошельков, не зная его запаха?

— Давай, приятель, нюхай. — Макс раскрыл пакет и сунул мне в морду.

В нос ударил запах пота вперемешку с мылом с еловым ароматом — и всё это было обильно приправлено терпким одеколоном с летучей ноткой апельсина. По-моему, воришка — ещё тот любить странной парфюмерии. Я невольно отпрянул и громко чихнул пару раз.

— Запомнил? — усмехнулся Елисеев, глядя на меня.

Да разве такую термоядерную смесь запахов можно забыть? Она ещё неделю будет стоять у меня в носу.

— Ав, — подтвердил я и ещё раз фыркнул.

В этот момент в тоннеле снова появился свет, на перрон ворвался сильный порыв ветра, а следом за ним вылетел поезд.

— Ну, тогда поехали…

Мы зашли в последний вагон, и, когда под потолком прозвучало: «Осторожно, двери закрываются», в него забежал наш старший лейтенант. Со стороны он выглядел, как замешкавшийся пассажир. За своё короткое пребывание в подземке я уже наблюдал таких зевак. Стоят у вагона и будто пытаются понять, ехать им на этом поезде или нет, а когда двери начинают закрываться, они кидаются на них, словно на амбразуру, раздвигают руками, точно рвут на себе тельняшку, и ломятся в вагон. Я вот не пойму, неужели нельзя заранее принять решение, а не в последний момент? Морозов остановился возле дверей и, повернувшись к ним лицом, будто приготовился выходить на следующей станции, опять уткнулся в телефон. Конечно, я понимал: он делает это нарочно. Интересно, а другие люди в метро, которые точно так же бесконечно пялятся в телефон, не устают от него?

Пассажиры, сидящие по обеим сторонам вагона, не обращали внимания, когда мы проходили мимо. Лишь какая-то бабулька так зыркнула из-под насупленных бровей, что впору было провалиться сквозь пол, и сильней вцепилась костлявыми пальцами в ручку сумки-тележки, стоявшей у неё между ног. Как будто мы собирались её украсть. Все остальные были заняты своими делами. Люди старшего возраста читали газеты, молодые — электронные книги, некоторые что-то слушали, засунув наушники в уши; какой-то рыжеволосый парень, обхватив свой рюкзак, клевал носом, ежесекундно рискуя уткнуться лицом себе в колени; а кто-то от безделья изучал схему метро и различные информационные наклейки. Даже стоявшие у поручней были чем-то увлечены. Ещё никогда в жизни мой нос не ощущал столько различных запахов, но той термоядерной смеси среди них не оказалось. Дойдя до другого конца вагона, мы остановились у дверей. Недовольная бабулька поднялась со своего места и, толкая впереди себя тележку, направилась в нашу сторону. Она встала рядом, сумку поставила перед собой, а свободной рукой вцепилась в поручень, что аж костяшки пальцев побелели, и недовольно посмотрела на меня. Я невольно съёжился, словно желая уменьшиться под её сверлящим взглядом.

— Ходють они тут, ходють, — недовольно бормотала старушка. — Людя´м уже скоро негде будет пройти, а они ещё сюда кобелей тащуть.

— Женщина, он вам помешал? — спросил Елисеев.

— Помешал, — с сарказмом сказала она. — И так дышать нечем, ещё и псиной воняет.

Этот поклёп возмутил меня до глубины души. Да от меня лучше пахнет, чем от неё. Шура меня драит, как портянку, каждую неделю, а зубы и уши так и вовсе чистит каждый вечер. И когти мои в сто раз аккуратней её костлявых пальцев. Не бабка, а вылитая Баба-яга. Хм, а что ты хотел, глупый пёс? Ты не сахарный финик, чтобы всем нравиться.

Елисеев не стал ничего отвечать. Впрочем, оно и понятно. Мы здесь не для того, чтобы с недовольными бабульками воевать. Вскоре поезд остановился, мы вышли первыми и направились в соседний вагон.

Увы, в тот день небо не услышало моей просьбы. Мы поочерёдно ходили по вагонам и пересаживались в другие поезда, а Морозов всю дорогу следовал за нами по пятам, как тень отца Гамлета. Я потерялся во времени и не понимал, то ли ещё день, то ли уже вечер. Все люди для меня стали выглядеть одинаково, запахи смешались воедино, в голове творилась полная неразбериха. Жуть как чесалась морда под «бронежилетом». Я готов был ужин свой отдать, лишь бы его сняли с меня. Лапы гудели — хоть волком вой. Я то и дело поглядывал на напарника: по его утомлённому виду я понял, что он тоже устал… как собака. В данной ситуации сложно подобрать другое сравнение. Я так обрадовался, когда он повёл меня к этому треклятому эскалатору. Несмотря на свою боязнь, я залетел на него, словно ракета. Елисеев лишь усмехнулся, глядя на меня, и покачал головой.

— Смотри хвост не опускай, а когда доедем до конца, спрыгнешь по моей команде, — предупредил он.

В тот момент, когда раздалось «Прыгай», я почувствовал себя тигром и сиганул так, что едва не сшиб с ног впереди идущего пассажира. Тот обернулся и в недоумении посмотрел на меня.

— Аккуратней нельзя? — спросил молодой человек и пошёл дальше.

Конечно, можно, когда умеешь это делать. Сколько же недоброжелательных людей в метро. Смотрят на меня, точно я им помешал. Слава богу, путешествие в преисподнюю закончилось для меня благополучно. Я остался не только с хвостом, но и с целыми пальцами.

В тот день мы вернулись домой поздно вечером. Мы ещё не успели выйти из лифта, как в квартире раздался звонкий лай.

— Сигнализация сработала, — пошутил Макс, и в этот момент распахнулась дверь.

— Наконец-то вы вернулись! — Шура кинулась на шею мужа. — С этой вашей работой я точно сойду с ума. Целый день места себе не нахожу.

— Милая, я же написал тебе, что с нами всё хорошо. — Елисеев обнял её, положил её голову на грудь и погладил. — Да и что со мной может случиться, когда рядом Трисон? Мне с ним сам чёрт не страшен.

Спасибо тебе, мой дорогой человек, за столь высокую оценку. Подобные слова для меня — самое лучшее вознаграждение.

— Устал? — Александра посмотрела на мужа.

— Не то слово, — ответил Макс. — Как… — он сделал паузу и, усмехнувшись, подмигнул мне, — как Трисон.

Хм, шутник, однако. Конечно, я понял, что он хотел сказать. Честно говоря, я не понимаю этого людского выражения. Абсолютно дурацкое. Ну, сами подумайте: устал как собака. Почему «как собака»? А, к примеру, не как кот, кенгуру, жираф или кто-то ещё?! Странно, очень странно. Но ладно…

— А я-то как устала, — улыбнулась Шура.

— У тебя же сегодня выходной? — Елисеев нахмурился.

— Ты думаешь, ждать легче, чем ловить преступников? — спросила она. — Ещё неизвестно, чья работа тяжелей, ваша или моя.

После её слов я в который раз убедился, насколько всё относительно в нашей жизни. Не зря же говорят: нет ничего хуже, чем ждать и догонять.

Пока люди общались, Марсель от радости кружился вокруг меня, точно юла, то и дело облизывая мою морду.

— Трисон, как же я соскучился по тебе. Устал я тебя ждать, — сказал он.

Хм, ещё один уставший нашёлся. Ты-то от чего устал? Игрушки грызть да по парку за голубями гоняться?

Александра обняла мужа и повела кормить.

— Трисон, приходи ужинать, — сказала она, обернувшись.

Верите, мне в тот момент было не до еды. Я мечтал об одном — занять горизонтальное положение.

Люди скрылись в кухне, Марсель поставил лапы на тумбочку, схватил зубами мячик и с довольной мордой положил его передо мной.

— Давай играть, — предложил он.

— Позже, — ответил я и направился в гостиную. Там я растянул своё бренное тело на полу, закрыл глаза и поблагодарил Елисеева за то, что ни словом не обмолвился о моём позоре…

Почти неделю мы работали в метро. За это время я стал чувствовать себя в подземке как рыба в воде. Меня перестал раздражать её кисловатый запах — чем-то он напоминал мне запах жидкости, которой Шура обрабатывает наши с Марселем уши, чтобы не донимали всякие паразиты. Я больше не боялся ползучей лестницы. Наоборот, я даже полюбил на ней кататься. Правда, приходилось постоянно быть начеку, в прямом смысле слова держать хвост трубой и не отвлекаться на машущих и посылающих мне воздушные поцелуи девушек, чтобы, не дай бог, не прозевать тот момент, когда надо спрыгивать.

Удача нам улыбнулась лишь на пятый день, ближе к вечеру. Как обычно, обойдя немыслимое количество вагонов и поездов, мы направились к эскалатору, собираясь уже ехать домой. Проходя по перрону мимо столпившихся на нём пассажиров, я вдруг уловил еле слышные нотки термоядерной смеси. Я резко замер, заставив остановиться напарника, оглянулся по сторонам и поводил носом. Заметив мою внезапную и такую долгожданную реакцию, Елисеев с надеждой посмотрел на меня, а в глазах его читался вопрос: «Нашёл?». Но тут вмешался чёртов ветер. Он вырвался из подземелья, словно взбесившийся леопард, ударил в морду, едва не сбив меня с лап, и развеял все запахи к чёртовой бабушке. И тем не менее я уже нисколько не сомневался, что воришка в этой толпе.

Вскоре на станцию влетел поезд, завизжал тормозами, как поросёнок, задёргался, стараясь остановиться в пределах перрона. Двери вагонов распахнули свои объятия, приглашая пассажиров пройти внутрь, ветер стих, и я снова уловил запах. Он витал где-то рядом. Над платформой разнеслось: «Осторожно, двери закрываются». Времени на раздумья не осталось, я потянул Елисеева в ближайший вагон. Пассажиры суетливо заняли свободные места, повисли на поручнях, подпёрли всё, что только можно было подпереть.

Морозов, явно не ожидавший изменений в наших планах, успел заскочить в самый последний момент, когда двери уже готовы были врезать ему по бокам. Я остановился у входа, задрал голову и снова поводил носом. Елисеев терпеливо стоял рядом и ждал дальнейших моих действий. Поезд напомнил мне колбасу-вязанку. Несколько вагонов были совмещены воедино, и весь состав представлял собой одно большое пространство. Нам уже доводилось ездить на подобных поездах, мне нравилось по ним передвигаться: мы не выходили каждый раз на станции, а просто прогуливались из одного конца в другой. Старлей стоял чуть в стороне. Он пялился в телефон, но по напряжённости в его пальцах, бегающих по экрану, я понял, что он догадался, почему наши планы изменились. Порыв ветра, влетевший в приоткрытое окно, в этот раз оказался как никогда кстати. Он закружил в воздухе запах машинного масла и тормозов, сырости и цемента, человеческого пота, духов, дезодорантов, шампуней, еды. И среди этого многообразия с левой стороны вагона донёсся до боли знакомый одеколон вперемешку с еловым мылом. Я потянул Елисеева в ту сторону.

С трудом пробираясь мимо пассажиров, я принюхивался к различным вагонным «ароматам» и выискивал среди них нужный. Чем дальше мы продвигались, тем отчётливее я ощущал его. Вскоре запах ударил в нос с такой силой, что я понял: мы рядом с его хозяином. Но когда посмотрел на парня, повисшего на поручне, я невольно засомневался. Вот уж никогда бы не подумал, что он воришка кошельков. Худой, долговязый, в круглых очёчках — ну вылитый «ботаник». Но тем не менее я был уверен: это он. Я остановился возле него. Гавкать не стал, зачем пугать людей? Посмотрел на Елисеева, давая ему понять, что перед нами тот, кого мы ищем почти неделю. Брови напарника от удивления взлетели до потолка. Увидев, как мы остановились, Морозов прошёл мимо и встал с другой стороны от воришки.

Все наши действия выглядели вполне естественно, мы вели себя как обыкновенные пассажиры. Никто из людей не обратил внимания на наши передвижения по вагону. Воришке тоже было невдомёк, что его окружили со всех сторон. Его взгляд был прикован к девушке, стоящей рядом. Она что-то внимательно изучала в смартфоне, не подозревая, кто стоит около неё. А когда поезд качнуло и парень прилип к ней, последние сомнения в его виновности разом отпали. Напарники взяли его под белы рученьки в тот момент, когда он вынул из кармана ничего не подозревающей девушки кошелёк…

В тот день, возвращаясь домой, я сидел на пассажирском сиденье автомобиля рядом с напарником и чувствовал себя счастливейшим псом на свете. Наконец-то закончилась эпопея под названием «Похититель кошельков». Хоть я и успел подружиться за это время с метро, признаюсь честно, оно мне до чёртиков надоело.

Хорошо, что операция прошла успешно и никто из нас не пострадал. Больше всего я радовался, когда мы вернули Веронике её кошельковую мышь. Надеюсь, она сдержит своё обещание и, как она выразилась, вовек меня не забудет. Мышь обнаружили в одном из карманов воришки, когда его доставили в отдел и обыскали. К сожалению, других вещей Вероники при нём не оказалось. Как и предполагал Елисеев, парень забрал деньги и мышку из кошелька, а остальное выкинул. Почему он решил оставить талисман себе, я так и не узнал. То ли она ему просто приглянулась, то ли он понял, что вещица ценная. Глаз-то поди намётанный. Позже Макс рассказывал, что Вероника воспользовалась его советом и обратилась в стол находок, где и нашла свой кошелёк с документами.

— Трисон, с этой операцией забыл сообщить тебе новость.

Напарник вывел меня из размышлений. Он с хитрой улыбкой посмотрел на меня и подмигнул. Ну, чего ты моргаешь? Давай говори уже, не томи.

— Недавно получил письмо по электронной почте… — Он сделал паузу и спросил, театрально поиграв бровями: — Знаешь, от кого?

Не понимаю, зачем задавать такие глупые вопросы? Я что, ученик Мессинга?

— У-у-у, — ответил я, бросив на него недовольный взгляд.

— Ладно-ладно, больше не буду тянуть кота за хвост, — рассмеялся Макс и потрепал меня по холке. — Кристофер написал, что через десять дней прилетит в Москву, хочет познакомиться с тобой. Он так и не сказал тебе спасибо за своё спасение.

Услышав эту новость, я на какое-то время потерял дар собачьей речи, лишь смотрел на напарника выпученными от удивления глазами. Надо же, я буквально недавно вспоминал Кристофера, когда делился с вами своими мыслями по поводу технологического прогресса. А может, я и правда обладаю экстрасенсорными способностями, только не знаю об этом?

К сожалению, нам так и не удалось познакомиться с Кристофером в Швейцарии. Первое время после трагедии он находился в коме, а в день, когда очнулся, мы собирались домой. Перед самым отъездом к нам в отель приходила его мать, сообщила радостную новость, передала слова благодарности от сына и даже погладила меня по голове^[22].

— Пишет, что у него есть очень выгодное деловое предложение для нас, — продолжил напарник. — Правда, не написал, в чём оно заключается. Сказал, всё обсудим при встрече. Так что готовься, дружище.

Услышав фразу «деловое предложение», я невольно напрягся. Внутреннее чутьё подсказывало, что оно будет касаться прежде всего меня. Вот только каким образом предложение повлияет на мою дальнейшую жизнь, пока оставалось загадкой.

Через неделю нас троих — Елисеева, Морозова и меня — вызвали в главное управление полиции и представили к награде за успешно проведённую операцию. Людям вручили грамоты и денежные премии, ну а мне повесили медаль на шею и подарили мешок собачьего лакомства. Начальство не поскупилось, корм оказался потрясающим. Мы с Марсианином уплетали его за обе щёки.

Примечания

16

Из книги «Морские приключения Трисона».

17

Из книги «Радуга для друга».

18

Из книги «Морские приключения Трисона».

19

Из книги «Приключения Трисона в Альпах».

20

Из книги «Радуга для друга».

21

Из книги «Радуга для друга».

22

Из книги «Приключения Трисона в Альпах».