Аня здесь и там

Мария Данилова, 2022

Жизнь маленькой Ани течет размеренно и счастливо. Летом – в деревне, с черничными полянами, и высокими соснами и теплым озером. А зимой в Москве, с Третьяковской галереей и подарками из «Детского мира». Но однажды эта жизнь заканчивается. Теперь Аня живет в Нью-Йорке. Пока родители учатся в университете, она ходит в американскую школу, вместо супа обедает сэндвичами с вареньем, ищет новых друзей и привыкает ходить без шапки на улице. Повесть Марии Даниловой «Аня здесь и там» в 2020 году вошла в финал детской литературной премии имени Крапивина. Это история о взрослении между двух культур, о том, как важно, где бы ты ни был, знать, что всегда можешь вернуться домой.

Глава 2. Наша веселая семейка

— Саша, поставь кофе!

— Саша, где мои носки?

Так начинается в нашем доме каждое утро. Моих маму и папу обоих зовут Сашами, представляете?

Моя мама маленькая и кудрявая, а папа — худой и такой высокий, что маме приходится вставать на цыпочки, чтобы его поцеловать.

Мои мама с папой из разных городов. Вы спросите, как так получилось? Мама с папой познакомились в интернете и сначала не знали, кто где живет. А потом, когда они решили сходить в кино, то поняли, что папе будет довольно сложно провожать маму домой после фильма — сначала полчаса на метро, а потом семь часов на поезде. Но было поздно: как выразилась мама, клиент был уже готов.

Моя мама — феминистка, она борется за равенство мужчин и женщин. Поэтому они с папой договорились по-честному: сначала мама пожила с папой, а потом папа переехал к ней в Москву.

А потом у них родилась я.

Трудно придумать двух более разных бабушек и дедушек, чем у меня.

Начнем с того, что одних, папиных родителей, так и зовут: Бабушка и Дедушка. А маминых — Оля и Леша.

Бабушка и Дедушка больше не работают, они пенсионеры. Они продали свою квартиру в городе и построили большой деревянный дом в деревне. Деревня называется Ласковое, лучшего названия и не придумаешь. Мы проводим у них каждое лето.

Оля с Лешей живут и работают в Москве, а выходные проводят на даче в Подмосковье. Дача находится в поселке, где когда-то жили известные писатели, и, видимо, поэтому там растут сосны (мама говорит, что под соснами писателям лучше пишется). Вот и она выросла под этими соснами и стала журналисткой — это почти то же самое, что писательница.

Сосны эти такие высокие, что, когда они качаются на ветру, у меня захватывает дух. Вдруг упадут?

На даче Леша носит красные штаны, хотя Оле они очень не нравятся. Штаны протертые и топорщатся на коленях. Оля жалуется, что в них Леша превращается в старого деда, а ей нужен энергичный красивый мужчина.

Однажды Оля припрятала эти штаны, а когда Леша уехал в командировку, отнесла их на помойку.

Леша очень огорчился, когда узнал об этом.

— Вот до чего доводит этот ваш феминизм! — негодовал он.

Оля думала, что может рассчитывать на мамину поддержку, ведь феминистки защищают права женщин. Но, как ни странно, мама встала на Лешину сторону и купила ему новую пару. В данном конкретном случае, объяснила мне мама, она выступила за справедливость. Потому что каждый человек, и женщина, и мужчина, имеет право выбирать себе штаны.

Оля с Лешей купили эту дачу, когда мама была маленькой. На участке тогда рос огромный малинник, и соседи рассказывали, что за лето с него можно было снять двадцать ведер малины. Но постепенно ягод становилось все меньше, зато крапивы все больше, и в конце концов малина исчезла. Оказалось, что ей нужно заниматься. А Леша и Оля занимались наукой, и на малину у них времени не было.

С тех пор вместо овощей и фруктов на нашей подмосковной даче росли только шишки на соснах.

Зато, когда я родилась, Оля посадила перед домом еще одну маленькую сосну. Ее назвали в мою честь — сосна Анюта.

Как вам описать Олю и Лешу? Про Лешины красные штаны я уже рассказала. Сам Леша высокий и громкий. Все, что он ни делает, — готовит ли завтрак, читает ли мне книгу или просто открывает или закрывает дверь, — все у него выходит очень громко. А уж если дома гости…

Обычно, когда к Оле с Лешей приезжают друзья, они накрывают стол на улице, едят суп из супницы и пьют Лешину домашнюю вишневую наливку. Так вот, если вы отойдете на самый дальний конец участка, к забору, туда, где раньше росли двадцать ведер малины, вы все равно услышите Лешин голос.

— Ну елки-палки! — будет раскатываться по участку. — Не может быть!

И елки-палки, ну то есть сосны, будут качаться в такт его смеху.

После ужина меня обычно укладывают спать, а взрослые садятся пить чай на веранде. Леша подливает всем вишневой наливки и рассказывает веселые истории из своей жизни. Например, как он сбежал с уроков в школе, а потом, когда его отвели к директору, молчал как партизан и ни в чем не сознавался. Или как он взял автограф у космонавта. Или о том, как, когда он отмечал свое двадцатипятилетие, гости устроили такой кавардак, что разбили люстру…

Мама в такие моменты очень нервничает и пытается угомонить Лешу.

— Папочка, ну пожалуйста, постарайся хоть чуть-чуть потише. Аня сейчас проснется.

— Ничего она не проснется! — восклицает Леша. — А если проснется, то даже к лучшему. Где еще она услышит такие интересные истории?

— Это уж точно, такого она не услышит больше нигде, — смеется мама.

Вот именно, думаю я. Поэтому лежу себе тихонечко в темноте и все внимательно слушаю.

У Оли темные кудрявые волосы, подстриженные в каре, как у мамы. На руках — маникюр, кольца и браслеты. Оля любит наряжаться и всегда носит с собой сумочку, даже когда выходит со мной на детскую площадку или идет гулять с Лялей.

Ляля — это наша собака. Такое имя придумала ей я, когда только училась говорить и ничего кроме «ля-ля» сказать не могла. Ляля — дворняжка, она забрела к нам на дачу несколько лет назад, и ей так понравилось, что она отказалась уходить. Но Оля с Лешей совершенно не собирались заводить собаку, ведь у них нет времени ни на что, кроме науки. (Вы же помните, что произошло с малиной?) Они отвезли Лялю в приют, чтобы там ей подыскали семью. Но Ляля сбежала из приюта и вернулась к нам на дачу, потому что сама уже подыскала себе семью — нас.

У Бабушки с Дедушкой все по-другому.

Дедушка невысокого роста и худой, волосы и борода у него седые-преседые, аж белые. А Бабушка на голову выше Дедушки и почти в два раза шире его. Дедушка говорит, что с такой Бабушкой, как наша, он чувствует себя как за каменной стеной. Но я не согласна. Каменная стена — твердая и холодная, а Бабушка мягкая и теплая.

Бабушку зовут Таня, Татьяна Борисовна, а Дедушку уже никто и не помнит, как зовут, потому что с тех пор, как они поженились уже почти сорок лет назад, все называют его Татьян Борисович. Знают, кто в доме за главного.

Дедушка любит помолчать. Часто за обедом и за ужином он вообще не произносит ни слова: сидит молча, сосредоточенно жует огурец со своей грядки и думает о чем-то. А если и скажет что-то, то только по делу. «Бабушка, а где соль?» «Бабушка, а где хлеб?» Бабушка сразу вскакивает из-за стола и бежит за солью и хлебом, а мама закатывает глаза и бурчит себе под нос, что мужчины тоже должны заниматься домашним хозяйством.

Даже когда Бабушка с Дедушкой играют вечером в нарды, от Дедушки по-прежнему не добиться ни слова, он только стучит фишками по деревянной доске.

Но если спросить Дедушку про его сад-огород, то тут его уже будет не остановить. Он станет восторженно объяснять вам, какие сорта винограда самые сладкие, что делать, если подмерзла клубника, ну и, конечно, самое главное — научит, как правильно раскидать по грядке навоз.

У Дедушки в саду растет все, что только можно придумать. Яблок — восемь сортов. Кукуруза — ростом выше папы. Помидоры — такие мясистые, что за рассадой к Дедушке ходит вся деревня. Даже арбузы, маленькие и сладкие, растут у него возле забора — там, где больше всего солнца.

А Бабушкина страсть — готовка. Ведь кто-то должен пустить в дело весь тот урожай, который собирает Дедушка. Она стоит у плиты с утра до вечера, снимая фартук только на время сна. Бабушка постоянно что-то жарит, режет и помешивает на плите, и ее спина, перетянутая тесемками от фартука, ходит ходуном, потому что Бабушка всегда все делает с азартом и страстью.

Я даже научилась по звуку определять, что сегодня будет на обед или на ужин.

— Вжик-вжик-вжик. — Это Бабушка режет капусту для капустного пирога.

— Пш-ш-ш-ш-ш. — Это Бабушка бросила котлеты на сковороду.

— Бульк. — Это она окунула фрикадельки в бульон.

А летом Бабушка еще и делает заготовки на зиму — засаливает огурцы и помидоры, варит варенье.

— Идите сюда, мои хорошие, — приговаривает она, заталкивая помидоры в банку.

Но когда какой-то особенно толстый Дедушкин помидор не пролезает в горлышко, пощады ему не видать.

— Ишь чего захотел! — негодует Бабушка. Она силой пропихивает несчастный помидор внутрь и заливает его кипятком. — Я тебе покажу!

Кроме стряпни Бабушка обожает телесериалы о любви. Она говорит, что там показывают настоящие чувства. А от Дедушки разве их дождешься? Он вечно в своих огурцах.

Однажды в одном таком сериале, который назывался то ли «Океан любви», то ли «Море страстей», одна красивая тетя вертелась около одного красивого дяди, хотя у красивого дяди уже была жена. Бабушке это очень не нравилось.

— В чужое просо не суй носа! — говорила Бабушка. У нее на любой случай найдется пословица или поговорка.

Видимо, как и я, тетя на экране не понимала смысла этой поговорки, поэтому она продолжала охмурять дядю — присела рядом с ним на диван, протянула ему бокал вина и принялась гладить его по голове.

Вытерпеть такое Бабушка не смогла. Она схватила Дедушкину газету, свернула ее в трубочку и обрушилась на тетю с такой же силой, с которой недавно обрушилась на нерадивый Дедушкин помидор.

— Ишь чего захотела! — лупила она газетой по экрану. — Я тебе покажу!

Я, конечно, была на стороне Бабушки, но все же надеялась, что она не станет поливать телевизор кипятком. Этого, слава богу, не понадобилось. Не выдержав наказания газетой, красивая тетя расплакалась и убежала с экрана.

Только вы не думайте, пожалуйста, что Бабушка строгая. На самом деле она очень ласковая и добрая. Просто ей хочется, чтобы все в мире были такими же добрыми, как она. А еще — чтобы я правильно питалась, много спала и не сидела на сквозняках.

Лешу больше заботит мое культурное воспитание — он все время тащит меня в Третьяковскую галерею. Я, честно говоря, не очень люблю ходить по музеям — мне бы лучше на батут или в парк аттракционов. Я пробую разжалобить Лешу — поныть, поскулить, даже поплакать, — чтобы остаться дома. Но с ним такие номера не проходят. Можете даже и не пробовать, уж поверьте моему горькому опыту.

— Анна Александровна, это ваше культурное наследие! Так что будьте любезны, — говорит Леша вроде строго, но при этом нежно берет меня за руку.

А потом добавляет:

— Ну хорошо, после Третьяковки пойдем в «Макдоналдс».

Вот такое окультуривание мне по душе!

А в музее, оказывается, очень даже интересно: там есть и богатыри, и грачи, и медведи в лесу, и нарядная тетя в карете.

А еще на одной картине нарисована молодая девушка, которую заставляют выйти замуж за мерзкого сухого старика. А любит она другого, молодого и красивого, который стоит сзади и чуть не плачет.

— Видишь, какая несправедливость! — возмущается Леша.

— Не переживай, — успокаиваю я его. — Для этого мама и стала феминисткой, чтобы в наше время такого не происходило.

А после окультуривания и обеда в «Макдоналдсе» меня забирает Оля, и мы идем с ней в «Детский мир» — огромный магазин в центре Москвы. Оля покупает мне кучу всего — кукол, лего, одежду, мороженое. Она говорит, что, когда мама была маленькая, в этом самом «Детском мире» было пусто и у мамы было всего два платья: одно красное, другое — тоже красное, но в желтый цветочек. Поэтому сейчас Оля очень хочет меня побаловать и купить мне все, что когда-то не смогла купить маме. После таких походов мы с Олей обычно возвращаемся домой ближе к вечеру, нагруженные коробками и пакетами, и сразу прячем их в шкаф, чтобы поберечь мамины нервы. Потому что если мама узнает, до какой степени меня разбаловала в тот день Оля, то очень расстроится.

У Дедушки другие развлечения. Он регулярно ходит к врачу, пьет витамины и занимается йогой.

Обычно это происходит утром, когда вся семья завтракает. Дедушка надевает спортивный костюм, становится посреди гостиной и принимает разные странные позы: то сгибается пополам и упирается в пол ладонями, будто он равнобедренный треугольник, то стоит на одной ноге, словно дерево, сомкнув руки над головой, то садится на невидимый стул. На самом деле, конечно, ни на какой стул он не садится, просто так он достигает единства со своим истинным «я» и обретает гармонию. Мама при этом качает головой и закатывает глаза.

Когда в конце лета мы с мамой и папой возвращаемся на поезде в Москву, Бабушка и Дедушка всегда провожают нас на вокзале. Я прилипаю носом к окну нашего купе, а они стоят на платформе и машут мне рукой. Дедушка машет едва заметно, а Бабушка — так рьяно, что ее большая грудь колышется из стороны в сторону.

A когда я просыпаюсь утром, наш поезд уже подъезжает к вокзалу в Москве, и в окне, на перроне, я вижу Лешу и Олю. Только здесь — все наоборот. Леша машет сразу обеими руками да еще и кричит «Ну наконец-то!», так что его слышно даже через толстое оконное стекло. А Оля стоит рядом, улыбается и придерживает свою сумочку, в которой наверняка лежит для меня подарок.

Получается, что от одних бабушки и дедушки я поступаю прямиком к другим. Они словно передают меня из рук в руки, из объятий в объятья, и ничего, ничего плохого никогда не сможет случиться ни со мной, ни с мамой и папой, потому что они не дадут.