Неточные совпадения
Проблему империализма нельзя
ставить на субъективно-моралистическую почву нашего сочувствия или несочувствия империалистической политике.
Только решительное обращение нашего сознания к глубине национального бытия и к широте бытия всемирно-исторического
ставит перед нами захватывающие творческие
проблемы.
С известного момента моего пути я с необычайной остротой
поставил перед собой и пережил
проблему личности и индивидуальности.
Он иногда употребляет слово «свобода», но
проблема свободы у него отсутствует, он ее никогда не
ставит.
Эта очистительная критика
ставит очень серьезную и глубокую религиозно-метафизическую
проблему.
Первое течение не
ставит никаких творческих
проблем, и в прошлом оно опирается не столько на греческую патристику, сколько на сирийскую аскетическую литературу.
Какие же
проблемы ставит русское сознание?
Интересно, когда
проблему оправдания культуры
ставят самые большие русские люди, которые творили русскую культуру, или
ставит интеллигенция, умственно воспитанная на западном научном просвещении.
Русские революционеры, которые будут вдохновляться идеями Чернышевского,
ставят интересную психологическую
проблему: лучшие из русских революционеров соглашались в этой земной жизни на преследования, нужду, тюрьму, ссылку, каторгу, казнь, не имея никаких надежд на иную, потустороннюю жизнь.
Но мнения о культуре людей некультурных или очень низкого уровня культуры не интересны, не
ставят никакой
проблемы.
Он борется прежде всего за личность, за индивидуум, он
ставит личную нравственную
проблему.
Русская религиозно-философская мысль
ставила по-иному
проблему религиозной антропологии, чем католическая и протестантская антропология, и она идет дальше антропологии патристической и схоластической, в ней сильнее человечность.
Появление религии прогресса и социализма обостряет религиозно-эсхатологическую
проблему,
ставит перед христианским сознанием вопрос о религиозном смысле истории и ее завершении, служит возрождению религиозному, связанному с обетованиями и пророчествами.
Критические гносеологи жаждут освободиться от психологизма и антропологизма и
ставят эту
проблему очень остро, иногда даже остроумно.
Эпоха не только самая аскетическая, но и самая чувственная, отрицавшая сладострастье земное и утверждавшая сладострастье небесное, одинаково породившая идеал монаха и идеал рыцаря, феодальную анархию и Священную Римскую империю, мироотрицание церкви и миродержавство той же церкви, аскетический подвиг монашества и рыцарский культ прекрасной дамы, — эпоха эта обострила дуализм во всех сферах бытия и
поставила перед грядущим человечеством неразрешенные
проблемы: прежде всего
проблему введения всей действительности в ограду церкви, превращения человеческой жизни в теократию.
Дело в том, что наука строится по известным заданиям, она
ставит себе лишь определенные
проблемы, а соответственно сосредоточивает и свое внимание лишь на известных явлениях, отметая другие (напр., очевидно, что вся религиозно-историческая наука при ее основоположном и методическом рационализме строится на принципиальном отрицании чуда, и поэтому все элементы чудесного в религии, без которых, быть может, нельзя и понять последнюю, она относит к области легенд и сказок).
Я упорно работал головой,
ставя «
проблему» за «
проблемой», но внутренне мне становилось уже нечем верить, нечем жить, нечем любить.
«Секуляризация» общественности принесла для нее автономию, а вместе и
поставила пред религиозным сознанием ее
проблему, которая ранее и не могла ощущаться как таковая.
Для того чтобы
поставить трансцендентальную
проблему религии, нужно только не иметь никакой предубежденности, ни метафизической или спекулятивной, ни догматической, ни эмпирической: нужно смотреть на жизнь открытыми, простыми глазами и уделить всемирно-историческому факту религии то внимание, которое ему естественно принадлежит, даже хотя бы в силу ее распространенности.
Если бы он совершил первое, он перестал бы быть религией: но так как он делает последнее, он остается религией и лишь
ставит нам
проблему, как возможно обожествлять ничто» (E. Hartmann. Die Religion des Geistes, 3-te Aufl., 4–5).
Прямо непонятно, как Ницше, так всегда настаивавший на аморальном существе жизни, не хотел видеть, что одною из центральнейших
проблем милой ему трагедии была как раз
проблема «нравственного миропорядка» — нелепейшая из всех
проблем, какие когда-либо
ставило себе упадочное человечество.
Может быть, один лишь В. Розанов
поставил эту
проблему во всей остроте.
Против цивилизации восставали такие люди, как Ж. Ж. Руссо, как Лев Толстой, их восстание
ставит уже более глубокую
проблему.
Социалистическое движение борется против грубой эксплуатации труда, против экономического рабства трудящихся, но глубинную, духовную, метафизическую
проблему труда оно не
поставило даже.
Я совсем не собираюсь толковать апокалипсис, а хочу лишь
поставить философскую
проблему конца истории.
Для платонизма и платоновского эроса не ставилось
проблемы личности Христианство
ставит эту
проблему, но христианская мысль и христианская практика затемнила
проблему личности безличным пониманием любви, и любви эротической, и любви каритативной.
Но никто, кажется, не
поставил острее
проблему страдания, как
проблему теодицеи, чем Достоевский, и никто с такой силой не раскрывал внутреннюю диалектику этой
проблемы.
Только свобода от внешнего принуждения и насилия
ставит нравственную
проблему в чистоте.
Совершенно иначе
ставит и решает
проблему Н. Федоров.
Поэтому освобождение человека от угнетающих и порабощающих его форм общества имеет огромное нравственное и религиозное значение и
ставит перед человеком нравственную и религиозную
проблему в чистом виде.
Все это вплотную
поставило перед сознанием народнической интеллигенции политическую
проблему и привело к выработке новых методов борьбы.
Но самая трудная
проблема, которую
ставит перед нами мистика в самых глубоких ее проявлениях, это
проблема личности, личной встречи, личной любви.
Гуманизм
поставил антропологическую
проблему и дал ход человеку и его силам.
И Россия призвана с последней остротой
поставить конечную
проблему отношения религиозного сознания к творчеству и культуре.
И нужно до конца понять, как он
ставил и разрешал
проблему зла.
Вот на какой глубине
ставит Достоевский
проблему зла и преступления.
Германский дух лишь критически мыслит о культуре, рефлектирует над культурой, остро
ставит в сознании
проблему культуры, но культуры не имеет.